– Лен, открывай скорее, мы приехали! – раздался в трубке нетерпеливый голос Зои, сестры мужа.
Лена вздохнула, откладывая книгу. Она только-только пришла с работы, успела переодеться в домашнюю футболку и легинсы и налила себе чаю с лимоном. Первый глоток, самый желанный, обжег язык. И тут этот звонок. «Мы приехали». Не «мы выезжаем», не «мы будем завтра». А именно «приехали».
– Зоя? Вы где? – Лена подошла к окну. Во дворе, перегородив выезд скромной «Ладе» соседа, стоял внушительный темный внедорожник, которого она раньше не видела.
– Где-где… Под окнами у вас. Ты что, не рада? Давай, спускайся помогать, у нас вещи, дети. И мама с нами.
Сердце у Лены пропустило удар. Мама. Тамара Павловна. Это меняло все. Зоя с мужем и двумя детьми – это уже стихийное бедствие для их скромной двушки. Но свекровь… Это была катастрофа иного масштаба.
– Зоя, почему ты не предупредила? Олег еще на работе, я одна…
– Ой, ну какие церемонии! – беззаботно рассмеялась Зоя в трубке. – Сюрприз! Давай, лети птичкой, мы замерзли.
Лена медленно опустила телефон. Сюрприз. В ее тридцать шесть лет сюрпризы она любила только спланированные и желательно ею самой. Она посмотрела на свою крошечную, но уютную кухню, на чашку с недопитым чаем, на стопку книг из библиотеки, которые нужно было обработать к утру. Мир спокойствия и порядка рушился на глазах.
Через пять минут в квартиру ввалилась вся компания. Первой вошла Зоя – рослая, громкая, в дорогом, но уже помятом пуховике. Ее светлые волосы, обычно уложенные в салоне, сейчас были спутаны и небрежно собраны в хвост. За ней семенил ее муж, Гена, невысокий и тихий мужчина с виноватым выражением лица, тащивший два огромных чемодана. Следом, как тяжелая артиллерия, вплыла Тамара Павловна, сжимая в руках большую сумку-баул, из которой аппетитно пахло чем-то печеным. И замыкали шествие двое их детей, мальчишки десяти и двенадцати лет, которые тут же с грохотом бросили рюкзаки на пол и начали осматривать квартиру, как захваченную территорию.
– Ну, здравствуй, Леночка! – прогремела Зоя, окидывая Лену критическим взглядом с головы до ног. – Мы к вам двое суток ехали, а ты даже стол не накрыла? – с порога начала скандал сестра мужа.
Лена застыла, не зная, что ответить на этот абсурдный упрек.
– Здравствуйте, – только и смогла вымолвить она, глядя на Тамару Павловну.
Свекровь поджала тонкие губы и тоже смерила невестку оценивающим взглядом.
– Здравствуй, Лена. Мы думали, тут нас ждут, а у тебя тишина, как в склепе. Олег где? Опять на своей работе пропадает?
– У него смена до девяти, – тихо ответила Лена, чувствуя, как щеки начинают гореть.
– До девяти! – всплеснула руками Зоя. – Ну надо же! А мы голодные, как волки. Гена, тащи сумки в комнату. Лен, где нам расположиться?
Лена растерянно обвела взглядом свою квартиру. Одна комната была их с Олегом спальней, вторая – гостиной, совмещенной с кабинетом Олега, где стоял его компьютер и чертежные принадлежности.
– Ну… Наверное, в гостиной, на диване, – пробормотала она.
– На диване? Вчетвером? – брови Зои поползли на лоб. – А мама где?
– Тамара Павловна, может быть, у нас в спальне, а мы с Олегом в гостиной… – начала было Лена, но свекровь ее перебила.
– Еще чего не хватало, хозяев стеснять, – с холодным достоинством произнесла она. – Я лягу с внуками на диване, а Зоя с Геной… ну, что-нибудь придумаете. Не на полу же им спать.
– Мы надувной матрас привезли! – радостно сообщил Гена, появляясь из-за чемоданов.
Лена почувствовала приступ дурноты. Надувной матрас. Это означало, что они приехали надолго.
– Вы… надолго? – не выдержала она.
– А что, ты нас уже выгоняешь? – тут же взвилась Зоя. – Мы к родному брату и сыну приехали! Имеем право! У нас отпуск. И дела в городе.
Пока Лена пыталась переварить информацию, Тамара Павловна уже прошла на кухню.
– Так, что тут у тебя? – она открыла холодильник. – Пустовато. Ну ничего, я привезла гостинцев. Пирожки с капустой, с картошкой, котлетки домашние. Сейчас разогреем, детей покормим. А то у тебя, поди, и поесть нечего.
Она говорила это не со зла, а с видом всезнающей хозяйки, приехавшей спасать непутевую невестку от голодной смерти. Для Тамары Павловны любовь всегда измерялась в количестве приготовленной еды и чистоте полов. И Лена в ее системе координат всегда проигрывала. Она не пекла пирогов, а покупала торт в кондитерской. Не лепила пельмени, а варила итальянскую пасту. Этого свекровь простить ей не могла.
Дети, тем временем, уже освоились. Старший, Витя, включил телевизор на полную громкость, найдя какой-то канал с мультиками. Младший, Паша, обнаружил на полке коллекцию моделей парусников, которую Олег собирал много лет, и уже тянул к ней руки.
– Паша, не трогай! – крикнула Лена, бросаясь к нему. – Это папино, он очень дорожит…
– Да что им сделается, этим корабликам? – лениво отмахнулась Зоя, развалившись в кресле. – Мальчишкам же интересно. Пусть поиграют. Олег же не зверь, поймет.
Лена с трудом сняла липкие детские пальцы с хрупкого такелажа бригантины. Она чувствовала, как внутри закипает глухое раздражение. Это был ее дом. Ее крепость. И сейчас эту крепость брали штурмом, не считаясь ни с ее правилами, ни с ее чувствами.
К приходу Олега в квартире царил полный хаос. Гостиная была заставлена сумками и чемоданами, на полу лежал полунадутый матрас. На кухне пахло разогретыми котлетами, а на столе громоздилась гора грязной посуды. Дети носились по коридору, сшибая все на своем пути.
Олег вошел усталый, осунувшийся. Увидев родню, он на мгновение замер, а потом на его лице появилась натянутая улыбка.
– О, приехали! А что ж не позвонили?
– Сынок! – Тамара Павловна бросилась к нему, обняла. – Наконец-то! Мы уж думали, не дождемся. Устали, проголодались. А Леночка твоя нас и не ждала совсем.
Олег посмотрел на Лену. Во взгляде его была и усталость, и извинение, и молчаливая просьба потерпеть. Лена лишь едва заметно кивнула.
Вечер превратился в сплошной кошмар. Зоя без умолку рассказывала о своих успехах, о новой машине (тот самый внедорожник), о планах на отпуск в Турции, постоянно вставляя шпильки в адрес Лены.
– …а мы вот с Генкой решили, что детям нужно море, свежий воздух. Не то что у вас тут, в пыли сидеть. Ты, Лен, кстати, чего такая бледная? На воздухе бывать надо больше, а не в своей библиотеке пылью дышать.
– Это не библиотека, это городской архив, – тихо поправила Лена.
– Да какая разница! – отмахнулась Зоя. – Все равно бумажки перебираешь. Тоска зеленая. Вот у меня работа – общение, люди, движение!
Зоя работала менеджером в какой-то торговой фирме и считала свою деятельность центром вселенной.
Тамара Павловна вторила дочери, рассказывая, каким замечательным и заботливым сыном был Олег в детстве, как он всегда помогал маме и слушался ее. Рассказы эти были призваны, видимо, показать Лене, что она, как жена, не дотягивает до той планки, которую задала свекровь.
Олег сидел между ними, как между двух огней. Он пытался сглаживать острые углы, переводить разговор, но получалось плохо.
– Мам, ну что ты начинаешь. Лена прекрасная хозяйка.
– Да кто же спорит, сынок, – тут же соглашалась Тамара Павловна. – Прекрасная. Только вот пирожков твоих любимых с вишней ни разу не испекла. А я помню, как ты их в детстве уплетал…
Лена молча встала и начала мыть посуду. Вода приятно холодила руки. Она смотрела в темное окно, за которым шла своя, чужая жизнь, и чувствовала себя бесконечно одинокой в собственном доме.
Ночь не принесла облегчения. Диван в гостиной оказался коротким для Тамары Павловны и двух внуков. Она всю ночь ворочалась, вздыхала и жаловалась на больную спину. Гена, устроившийся на надувном матрасе, оглушительно храпел. Лена и Олег, ютившиеся на своей кровати в спальне, почти не спали.
– Потерпи, Лен, – шептал Олег. – Они пару дней побудут и уедут.
– Пару дней? – горько усмехнулась Лена. – Олег, они привезли надувной матрас и два чемодана. Они не на пару дней.
– Ну неделю. Что такого? Родные же.
– Родные, которые не уважают ни меня, ни наш дом. Твоя сестра с порога заявила, что я плохая хозяйка, потому что не встретила их с накрытым столом, хотя они даже не предупредили о приезде. Твоя мама привезла с собой еду, как будто я тебя голодом морю.
– Лен, ты же знаешь маму. Это ее способ заботу проявить.
– Нет, Олег. Это ее способ показать мне, что я здесь никто. Что это твой дом, а я так, временное приложение.
Олег тяжело вздохнул и отвернулся к стене. Он не хотел ссориться. Он просто хотел спать. А Лена лежала с открытыми глазами и слушала, как за стенкой храпит Гена и охает свекровь.
Следующие дни слились в один непрекращающийся гул. Квартира казалась резиновой, но и ее пределы были достигнуты. Постоянный шум, разбросанные вещи, очередь в ванную по утрам. Дети, оставленные без присмотра, носились по квартире, как дикий табун. Паша все-таки умудрился отломить мачту у самой любимой олеговской модели – галеона «Золотая лань». Олег, увидев это, помрачнел, но, перехватив умоляющий взгляд Гены и услышав громкий Зойкин вопль «Дети есть дети!», только махнул рукой.
Лена чувствовала, как натянутые до предела нервы начинают сдавать. Она приходила с работы и погружалась в атмосферу чужого быта, навязанных правил и непрошенных советов.
– Леночка, ты бы шторы постирала, а то совсем серые, – мягко говорила Тамара Павловна, проводя пальцем по занавеске.
– Лена, у тебя есть нормальная сковородка? На этой блины пригорают! – возмущалась Зоя, пытаясь хозяйничать на кухне.
– Тетя Лена, а можно мы на вашем компьютере поиграем? – ныли племянники.
Она отказывала, объясняла, просила, но ее слова тонули в общем шуме. Она стала чужой в своем доме. Каждый вечер она ждала Олега как спасителя, но он, возвращаясь, был слишком уставшим для войны. Он пытался быть дипломатом, но его дипломатия только усугубляла ситуацию. Он просил Лену «войти в положение», а родных – «не шуметь так сильно». В итоге недовольны были все.
Самое страшное было то, что Лена начала чувствовать отчуждение от мужа. Они почти не разговаривали наедине. Вечерами он сидел с Геной и смотрел футбол, а Лена запиралась на кухне под предлогом мытья посуды, лишь бы побыть в тишине. Она видела, как ее тихий, уютный мир, который они с Олегом строили по кирпичику, рассыпается в пыль под ногами его родственников.
Развязка наступила через неделю. Это был субботний вечер. Лена, измученная за день, пыталась читать в спальне, закрыв дверь. Олег ушел в магазин. Родственники собрались в гостиной на военный совет. Лена невольно прислушивалась.
– …говорю тебе, Олег не откажет, – уверенно вещал голос Зои. – Он брат мне или нет? У Гены проблемы, фирма развалилась. Нам нужен стартовый капитал на новое дело. Большой.
– А банк? – подал голос тихий Гена.
– Банк нам такую сумму не даст без залога и поручителей. А вот если Олег выступит поручителем по кредиту… У него же официальная зарплата, стаж. И квартира эта вот…
Сердце Лены замерло. Квартира. Эта квартира была ее. Она досталась ей от бабушки. Олег сюда переехал уже после свадьбы. Они сделали ремонт, вложили много сил и денег, но юридически собственницей была она.
– И вообще, – продолжала Зоя, – он мог бы и просто денег дать. У них же есть. Лена твоя вон, в архиве своем копейки получает, значит, Олег хорошо зарабатывает. Откладывают, наверняка. Куда им тратить? Детей нет, живут для себя.
– Детей бог не дает, – вздохнула Тамара Павловна. – Леночка у нас здоровьем слабая, видимо.
Лене показалось, что ее ударили. Эта тема была самой больной. Они с Олегом несколько лет пытались завести ребенка, проходили обследования. Врачи не находили серьезных проблем, говорили «пытайтесь, все получится». Но каждый месяц приносил разочарование. И сейчас свекровь так просто, мимоходом, бросила эту фразу, полную ядовитой жалости.
Дверь в спальню приоткрылась, и на пороге появился младший племянник, Паша.
– Тетя Лена, а мама сказала, что вы с дядей Олегом жадные, потому что не хотите нам денег дать, – простодушно сообщил он.
И в этот момент что-то в Лене сломалось. Та пружина, которая сжималась всю неделю, с оглушительным треском лопнула.
Она молча встала, вышла из спальни и прошла в гостиную. Все трое – Зоя, Гена и Тамара Павловна – уставились на нее.
– Итак, – Лена обвела их холодным, спокойным взглядом. Голос ее звучал непривычно твердо и громко. – Давайте проясним ситуацию. Вы приехали сюда, чтобы Олег стал вашим поручителем по крупному кредиту или дал вам денег на «новое дело». Правильно я понимаю?
Наступила тишина. Зоя первая пришла в себя.
– А тебе-то что? Это наше семейное дело! Разговор между братом и сестрой!
– Это касается меня напрямую, – отчеканила Лена. – Во-первых, потому что Олег – мой муж, и у нас общий бюджет. А во-вторых, потому что квартира, которую вы, очевидно, рассматриваете как возможный залог, принадлежит мне.
На лице у Зои отразилось изумление, смешанное с досадой. Тамара Павловна нахмурилась.
– Как это – тебе? Это квартира Олега! Он мой сын!
– Эту квартиру мне оставила моя бабушка. Олег здесь прописан, но собственница – я. И я никогда не поставлю свою подпись под тем, чтобы заложить ее ради ваших сомнительных бизнес-идей, Гена.
Гена вжал голову в плечи и густо покраснел.
– Ты… ты… – задохнулась от ярости Зоя. – Ты специально это делаешь! Ты всегда нас ненавидела! Хочешь настроить Олега против родной семьи!
– Я никого не настраиваю, – голос Лены звенел от напряжения, но не срывался. – Я просто защищаю свой дом и свою семью. Моя семья – это я и мой муж. А вы… вы приехали сюда, как саранча. Вы разрушили наш покой, перевернули все вверх дном, ни разу не поинтересовавшись, а удобно ли нам, а хотим ли мы этого. Вы вели себя как хозяева, критиковали, требовали, поучали. И все это ради одной цели – вытянуть из нас деньги.
– Леночка, как тебе не стыдно! – ахнула Тамара Павловна, прижимая руку к сердцу. – Мы же родные люди! Кровинушка!
– Родные люди так себя не ведут, Тамара Павловна, – твердо сказала Лена. – Родные люди уважают друг друга. А вы не уважаете ни меня, ни, в конечном счете, собственного сына и брата, раз готовы подставить его под такой удар.
В этот момент в замке повернулся ключ, и вошел Олег с сумками продуктов. Он замер на пороге, глядя на застывшую сцену: бледная, но решительная Лена в центре комнаты, побагровевшая от злости Зоя, Гена, похожий на побитую собаку, и мать с трагическим выражением лица.
– Что здесь происходит? – тихо спросил он.
– Олег! Сынок! – тут же запричитала Тамара Павловна. – Скажи своей жене, чтобы она не смела так с нами разговаривать! Она нас из дома выгоняет! Обвиняет во всех смертных грехах!
– Она не хочет, чтобы ты помог нам! – выкрикнула Зоя. – У Гены проблемы, нам нужна помощь! А она встала в позу! Говорит, что квартира ее, и она ничего не позволит!
Олег медленно поставил сумки на пол. Он посмотрел на сестру, на мать. Потом его взгляд остановился на Лене. Она стояла прямая, не пряча глаз. В ее взгляде он прочел всю боль и усталость этой недели. Он увидел, как она из последних сил держит оборону их маленького мира.
Он подошел к Лене и взял ее за руку. Ее ладонь была ледяной.
– Лена права, – сказал он тихо, но так, что его услышали все.
Зоя ахнула. Тамара Павловна застыла с открытым ртом.
– Что? – переспросила Зоя. – Олег, ты в своем уме? Ты ее сторону принимаешь?
– Я принимаю сторону своей семьи, – ответил Олег, не отпуская руки Лены. – Моя семья – это Лена. А вы приехали и устроили здесь балаган. Я терпел. Я просил Лену потерпеть. Но всему есть предел. Вы хотите, чтобы я стал поручителем? Чтобы подставил под удар нашу жизнь, наше будущее? Ради чего? Ради очередной вашей авантюры? Нет.
– Но я же твоя сестра! – почти плакала Зоя.
– А это моя жена, – Олег крепче сжал руку Лены. – И я не позволю вам ее унижать и делать козлом отпущения. И да, квартира действительно Ленина. И даже если бы она была моей, ответ был бы тот же. Нет.
Он произнес это слово – «нет» – так твердо и окончательно, что спорить было бессмысленно.
– Я поняла, – ледяным тоном произнесла Тамара Павловна, поднимаясь. Она посмотрела на Олега так, словно видела его впервые. – Эта женщина тебя приворожила. Околдовала. Ты больше не мой сын.
Она развернулась и пошла в гостиную, демонстративно хромая.
– Собирайтесь! – бросила она Гене и Зое. – Мы здесь больше ни минуты не останемся! В этом доме нам не рады.
Начались лихорадочные, злые сборы. Чемоданы застегивались с треском, вещи запихивались в сумки. Дети, напуганные криками, жались к родителям. Зоя бросала на Лену полные ненависти взгляды. Гена молча и быстро паковался, стараясь ни на кого не смотреть.
Через полчаса они стояли в прихожей.
– Чтобы ноги моей больше в этом доме не было! – бросила Зоя, глядя на Лену. – И ты, – она повернулась к Олегу, – ты нам больше не брат. Ты предал свою семью. Ради нее.
– Я выбрал свою семью, – спокойно повторил Олег.
Тамара Павловна прошла мимо, не взглянув ни на сына, ни на невестку. Только у самой двери она остановилась и сказала, не оборачиваясь:
– Ты еще пожалеешь об этом, сынок. Очень пожалеешь.
Дверь за ними захлопнулась. В квартире наступила оглушительная тишина. Было слышно, как внизу завелся и с ревом отъехал внедорожник.
Лена стояла посреди гостиной. Вокруг был разгром: сбитый набок ковер, пустые бутылки на столе, разбросанные подушки, сломанная модель галеона на полке. Она медленно опустилась в кресло. Сил не было. Она не чувствовала ни радости, ни облегчения. Только звенящую в ушах пустоту.
Олег подошел и сел на корточки перед ней. Он взял обе ее руки в свои.
– Прости меня, – сказал он тихо. – Прости, что я позволил этому так долго продолжаться. Я должен был остановить их сразу.
Лена подняла на него глаза. В них стояли слезы, но они не катились.
– Ты выбрал, – прошептала она.
– Я выбрал тебя, Лена. Давно. Еще одиннадцать лет назад, когда позвал замуж. Просто… сегодня мне пришлось доказывать это делом.
Он обнял ее колени и уткнулся лбом ей в живот. Она медленно, почти безвольно, запустила пальцы в его волосы.
Квартира была тихой. Чужой запах постепенно выветривался. Но Лена знала, что как раньше уже не будет. Мост был сожжен. Отношения с его семьей разрушены навсегда. Они победили в этой маленькой войне за свой дом, но победа была горькой. Они остались вдвоем против всех. И в этой звенящей тишине, нарушаемой только тиканьем часов, они оба понимали, что теперь у них есть только они друг у друга. И это было одновременно и страшно, и единственно правильно.
