Дарья сидела в купе скорого поезда и смотрела в окно на мелькающие огни станций. В руках она сжимала телефон, на экране которого светилось короткое сообщение от матери: «Приезжай в субботу к шести. Папин день рождения».
Ни «как дела», ни «будем рады». Просто сухое указание.
Но Дарья всё равно обрадовалась. Последний раз она была в родительском доме два года назад на поминках бабушки. Тогда мать весь вечер игнорировала её, занятая утешением Кирилла, который громко рыдал и причитал, хотя к бабушке при жизни заходил от силы раз в год.
Может быть, сейчас будет иначе? Может, Виктория Павловна наконец смягчилась?
Дарья взяла три дня отпуска, хотя на работе был аврал. Она купила отцу дорогие часы швейцарской марки, которые он давно хотел, и огромный букет роз для матери. Упаковала лучшее платье, туфли на каблуках. Хотела выглядеть достойно.
Поезд прибыл с задержкой, и Дарья приехала к родителям ближе к семи вечера. Таща тяжёлую сумку и букет, она поднялась на третий этаж знакомого подъезда и позвонила в дверь.
Изнутри доносились голоса, смех, звон посуды. Праздник уже начался.
Дверь открыла Виктория Павловна. Она была одета в нарядное бордовое платье, волосы уложены, макияж безупречен. Мать окинула дочь взглядом с головы до ног — промокшее от дождя пальто, растрёпанные волосы, усталое лицо.
— Здравствуй, мама, — Дарья протянула букет. — С днём рождения папу.
Виктория Павловна молча взяла цветы, даже не понюхав их.
— Мы пригласили тебя из жалости, так что не задерживайся, — произнесла она ровным тоном и посторонилась, пропуская дочь в прихожую.
Дарья замерла на пороге. Она моргнула, не веря услышанному.
— Что?
— Я сказала достаточно ясно. Раздевайся, не стой в дверях.
Мать развернулась и пошла на кухню, неся букет как охапку сорняков.
Дарья медленно сняла пальто. Руки дрожали. Из жалости. Эти слова эхом отдавались в голове.
Она вошла в комнату. За большим столом сидело человек пятнадцать — родственники со стороны отца, соседи, коллеги. Все оживлённо разговаривали, смеялись. Во главе стола восседал Евгений Николаевич в новом костюме, а рядом с ним развалился Кирилл, уткнувшись в телефон.
— Папа, — Дарья подошла к отцу и протянула коробку с часами. — С днём рождения.
Евгений Николаевич поднялся, обнял дочь одной рукой.
— Спасибо, Дашенька. Как доехала?
— Нормально. Поезд немного задержали.
— Ну хорошо, хорошо.
Он взял коробку, но даже не открыл её. Просто поставил на край стола и вернулся к разговору с соседом.
Дарья посмотрела на брата.
— Привет, Кирилл.
Он поднял глаза от экрана, кивнул и снова уткнулся в телефон. Даже не встал. Не поздоровался.
Дарья огляделась. Все места за столом были заняты. Она постояла, ожидая, что кто-то подвинется, освободит стул. Никто не шелохнулся.
— Вика, а где Даша сядет? — спросил кто-то из дальних родственников.
Виктория Павловна вынесла из кухни салатницу и поставила её на стол.
— В углу табуретка есть. Притащи себе.
Дарья прикусила губу. Она прошла на кухню, нашла старую табуретку и вернулась в комнату. Пристроилась в самом углу, у окна. Отсюда даже лиц толком не видно было.
Ужин начался. Виктория Павловна разливала гостям вино, накладывала еду, улыбалась, шутила. Дарью она обслужила в последнюю очередь, швырнув тарелку с салатом так, что несколько кусочков овощей упали на скатерть.
— Спасибо, — тихо сказала Дарья.
Мать даже не обернулась.
Разговоры за столом текли привычным руслом. Соседка рассказывала про ремонт в подъезде, коллега отца жаловался на новое начальство, тётя Люся делилась рецептом запечённой курицы.
Дарья сидела молча, ковыряя вилкой салат. Никто к ней не обращался. Словно её и не было.
— А Кирюша у нас теперь бизнесом занимается! — громко объявила Виктория Павловна, когда подали горячее. — Собирается своё дело открывать!
Гости заинтересованно загудели.
— Да ну? Какое?
— По продаже автозапчастей, — лениво ответил Кирилл, не отрываясь от телефона. — Один знакомый предложил в долю войти.
— Молодец! Настоящий предприниматель растёт!
Дарья подняла глаза. Кирилл уже три раза «открывал бизнес». Каждый раз клянчил у неё деньги, обещал вернуть с процентами. Ни копейки так и не вернул.
— А Дарья чем занимается? — спросила тётя Люся, вежливости ради повернувшись к девушке.
— Работает где-то там, в Москве, — Виктория Павловна махнула рукой. — Всё время занята, на семью времени не находит.
— Я руковожу отделом продаж в крупной компании, — спокойно ответила Дарья. — У нас сейчас расширение в регионы, много работы.
— Ну да, конечно, — мать скривилась. — Всем же известно, как ты занята. Даже на день рождения отца еле приехала.
— Мама, я взяла отпуск специально…
— Отпуск! Два дня отпуска выкроила для родного отца! А Кириллушка всегда рядом, всегда поможет, если что.
Кирилл хмыкнул, даже не поднимая головы.
Дарья сжала кулаки под столом. Кровь прилила к щекам, но она заставила себя промолчать. Не скандалить же на празднике.
Ужин продолжался. Виктория Павловна то и дело вставала, подносила гостям закуски, подливала вино. Она была воплощением радушной хозяйки — улыбчивая, внимательная, заботливая.
К Дарье она не подходила ни разу.
Когда принесли торт и задули свечи, Евгений Николаевич произнёс короткую речь с благодарностями. Он поблагодарил жену за терпение, сына за поддержку, гостей за то, что пришли.
Дарью не упомянул.
Она сидела в углу и чувствовала, как внутри что-то медленно ломается. Не гнев. Не обида. Просто тихая, выжигающая боль.
После торта гости потянулись расходиться. Было уже за полночь. Виктория Павловна провожала каждого до двери, целовала в щёки, приглашала приходить ещё.
Когда ушли последние гости, она вернулась в комнату и принялась убирать со стола.
— Мам, может, я переночую? — тихо спросила Дарья. — Поезд только утром.
— Зачем? — Виктория Павловна даже не обернулась. — До вокзала полчаса на такси. Или на ночной автобус успеешь.
— Но я устала…
— Все устали. Видишь, сколько посуды? Мне ещё мыть всё это. А ты тут ходишь, места занимаешь.
Дарья встала.
— Хорошо. Я пойду.
Она прошла в прихожую, надела пальто. Евгений Николаевич появился в дверях комнаты, виновато улыбаясь.
— Дашень, спасибо за подарок. Часы отличные.
— Пап, может, мне остаться? Я так редко бываю…
Отец открыл было рот, но Виктория Павловна крикнула из комнаты:
— Женя, помоги мне стол сдвинуть!
Евгений Николаевич виновато пожал плечами.
— Ты прости, дочка. Мать устала, нервная. Ты приезжай ещё, ладно?
Он обнял Дарью одной рукой — быстро, формально — и вернулся в комнату.
Дарья застегнула пуговицы пальто. Руки дрожали так, что она едва попадала в петли.
Виктория Павловна вышла в прихожую с пакетом мусора.
— Ну что стоишь? Или такси вызвать не можешь?
— Мама…
— Что «мама»? Я тебе ясно сказала — не задерживайся. Или ты думала, что мы тут будем тебя упрашивать остаться?
Дарья посмотрела матери в глаза. Холодные, без капли тепла.
— Почему ты меня ненавидишь?
Виктория Павловна удивлённо вскинула брови.
— Я тебя не ненавижу. Просто ты мне не нужна. Никогда не была. Хотела сына, родилась девчонка. Потом всё-таки родился Кирюша, и я наконец обрела покой.
— Но я же твоя дочь…
— Дочь, — мать усмехнулась. — Которая сбежала в Москву при первой возможности. Живёшь там своей жизнью, а про родителей вспоминаешь от случая к случаю.
— Я звоню! Предлагала помощь!
— Помощь! — Виктория Павловна скрестила руки на груди. — Ты деньги предлагала. Будто этим всё решается.
— Но Кирилл постоянно просит…
— Кирилл — другое дело. Он сын. Наследник. А ты… Ты чужая. Всегда была чужой.
Дарья стояла, не в силах вымолвить ни слова. Слёзы подступали к горлу, но она стиснула зубы.
— Ладно, иди уже, — Виктория Павловна открыла дверь. — И не приезжай больше без приглашения. Не надо.
Дарья шагнула на лестничную площадку. Дверь за ней захлопнулась с глухим стуком.
Она стояла в полутёмном подъезде, прислонившись к стене. Ноги не держали. Внутри образовалась пустота — огромная, ледяная.
Из жалости.
Эти слова врезались в память, как нож.
Дарья достала телефон и вызвала такси. Водитель приехал через десять минут. Всю дорогу до вокзала она смотрела в окно, не проронив ни слова.
В поезде нашла своё место, сунула сумку на верхнюю полку и села, уставившись в темноту за окном.
Только когда поезд тронулся, она позволила себе заплакать. Тихо, без рыданий. Просто слёзы текли по щекам, одна за другой.
Рядом в купе сидела пожилая женщина. Она участливо посмотрела на Дарью.
— Девушка, вам плохо?
— Нет, — Дарья вытерла лицо рукавом. — Всё нормально.
— Может, воды принести?
— Спасибо, не надо.
Женщина вздохнула и отвернулась к окну.
Дарья достала телефон. На экране высветилось сообщение от Кирилла: «Сестрёнка, скинь пять тысяч до зарплаты? Срочно надо».
Она долго смотрела на экран. Потом открыла контакт брата и нажала «Заблокировать». То же самое проделала с номером матери.
Отца оставила. Хотя он ни разу не защитил её, не встал на сторону. Но всё же это был отец.
Поезд мчался сквозь ночь. Дарья сидела, обхватив колени руками, и думала о том, что больше никогда не вернётся в тот дом.
Не потому, что обиделась. А потому, что поняла: нельзя навязываться там, где тебя не ждут.
Она тридцать пять лет пыталась заслужить любовь матери. Училась, работала, добивалась успеха. Думала, что однажды Виктория Павловна посмотрит на неё с гордостью. Скажет: «Молодец, дочка».
Но этого не случилось. И уже не случится.
Утром Дарья вернулась в Москву. Дома приняла душ, переоделась и пошла на работу. Коллеги поздоровались, спросили, как съездила.
— Нормально, — коротко ответила она.
Работа поглотила с головой. Переговоры, отчёты, встречи. К вечеру Дарья вернулась в квартиру уставшая, но спокойная.
Она заварила чай, села на диван и посмотрела на телефон. Ни одного пропущенного от матери. Ни одного сообщения.
И это было правильно.
Через неделю позвонил отец.
— Дашенька, ты чего маму заблокировала?
— Пап, я не хочу об этом говорить.
— Она беспокоится…
— Неправда. Ей всё равно.
— Дочка, ну что ты говоришь? Конечно, не всё равно. Просто мама у нас такая… Строгая.
Дарья устало вздохнула.
— Пап, она сказала, что пригласила меня из жалости. При мне. В лицо.
Тишина.
— Ну… Она не то хотела сказать.
— Она сказала именно то, что хотела.
— Дашень…
— Пап, прости. Я тебя люблю. Но больше не приеду. Не могу.
Евгений Николаевич помолчал.
— Хорошо. Я понимаю.
— Если захочешь увидеться — приезжай в Москву. Я буду рада.
— Хорошо, дочка. Я подумаю.
Они попрощались. Дарья положила телефон и посмотрела в окно.
Снег падал крупными хлопьями, укрывая город белым покрывалом. Где-то там, в областном городе, Виктория Павловна сидела на кухне и ругала неблагодарную дочь. Кирилл лежал на диване, листая соцсети. Евгений Николаевич молча кивал жене, не смея возразить.
А Дарья была здесь. В своей квартире, в своей жизни. Без упрёков, без унижений.
Она больше не будет искать любовь там, где её никогда не было. Не будет оправдываться за то, что живёт своей жизнью.
Некоторые люди не умеют любить. И это их проблема. Не её.
Дарья сделала глоток чая и открыла ноутбук. Работы было много. Но она справится. Как справлялась всегда.
Одна. Но свободная.
