Главная сложность в производстве столь монументальных и по-настоящему грандиозных картин, как «Вечный зов», заключается в сохранении логики повествования. Чем больше и масштабнее сюжет – тем больше вероятность того, что в ходе повествования возникнут логические несостыковки, сюжетные дыры, ну или просто какие-то банальные ляпы, на которые легко не обратить внимание.
При первом просмотре такие вот незначительные детали, на фоне гениальности телесериала, не особо бросаются в глаза. Больше восхищаешься гениальной актёрской игрой, захватывающими сюжетными линиями и прекрасной операторской работой.
Однако, уже после третьего, если я правильно посчитал, пересмотра глаз начинает непроизвольно цепляться за такие вот маленькие «косяки». Разумеется, они некритичны, но мне показалось, что будет достаточно интересно обсудить несколько из них.
Один из братьев «сменил» цвет волос
Вы наверняка помните, что у Фёдора Савельева и его супруги Анны было три сына: старший Семён (Владимир Борисов), средний Дима (Алексей Серебряков) и самый младшенький Андрюша (Игорь Глушко). Если к Диме и Андрею отец Фёдор относился с большой любовью, то вот Сёмку он явно недолюбливал.
Причина таких натянутых взаимоотношений очень проста Семён, ввиду своего светлого цвета волос, внешне слишком напоминал ему младшего брата Ивана, которого средний брат, мягко говоря, недолюбливал. Вроде бы достаточно интересная деталь, прекрасно раскрывающая Фёдора и его взаимоотношение с близкими, но вот только есть во всей этой истории одна странная деталь.
Я уже как раз отметил, что Диму в юности сыграл никто иной, как Алексей Серебряков. Проблема только заключается в том, что в книге был неспроста акцент на том, что Дима и Андрей были один-в-один как отец, соответственно, оба были брюнетами.
Только вот Серебряков, сыгравший Диму — блондин, отчего непонятно: почему к одному сыну отец относится так ласково, а другого недолюбливает. Не знаю, могли бы перекрасить Алексея ради роли, а то как-то совсем нелогично получается.
«Хрущёвки» сразу после ВОВ
Пятиэтажные панельные дома, более известные как «хрущёвки», впервые начали строиться с 1956 года. Они были гораздо более компактными и дешёвыми, чем мощные стойкие «сталинки» и при этом заметно меньше девятиэтажных «брежневок». Но у нас тут всё же не экскурс в советскую архитектуру, поэтому давайте ближе к сути.
В момент похорон Антона Савельева ВОВ только-только закончилась, следовательно, на дворе 1945 год. Почему тогда на фоне виднеется «хрущёвка» (если присмотреться, можно заметить её силуэты справа)? Непонятно. Уж поверьте, на «сталинку» это совершенно не похоже.
Дело в том, что в Звенигороде, где как раз снимали этот эпизод, там и стоит стандартная пятиэтажная панелька. Да, при просмотре это не сильно бросается в глаза, и всё же факт остаётся фактом.
Возрастные несоответствия
По сюжету фильма Иван Савельев родился в 1898 году, запомните эту информацию. Теперь, вспоминаем его диалог с братьями, когда Антон спросил, мол: «Когда же мы с тобой последний раз виделись?», на что Иван отвечает: «Когда тебя на Звенигоре жандармы поймали в 1910».
Проблема только в том, что по такой логике, на момент этих событий младшему Савельеву должно было быть 12 лет, но если судить чисто по внешности, то Ивану ну никак не дашь 12 годиков – явно ведь больше. Уж не знаю, может, это какое-то достаточно субъективное замечание, но уж не мог не отметить.
Звание Лахновского
В эпизоде, когда подполковник Лахновский встречается с Петром Полиповым, по совершенно непонятной причине Валентик называет Лахновского «оберст-лейтенантом». Понятное дело, нужно было как-то подчеркнуть его принадлежность к немцам, вот только «оберст-лейтенант» и «подполковник» – это два совершенно разных звания.
Чтобы вы понимали, оберст-лейтенант стоит буквально на одну ступень выше лейтенанта, а ведь до подполковника ещё как минимум ротмистр, капитан и майор. Неплохо так, конечно, Валентик занизил звание Лахновского. А с чего я вообще взял, что Лахновский подполковник?
Ну, так его уже чуть позднее называет сам Полипов, то есть здесь какая-то явная несостыковка. Или просто Валентик слишком сильно заврался.
