— Да при чем здесь ты-то? – с досадой произнес Василий Петрович: как же можно быть такой бестолковой! – Я разве сказал, что женюсь на тебе?
— А на ком? – совершенно искренне удивилась Ольга Васильевна.
— На ком? Да на другой! Я встретил, наконец-то, хорошую женщину и хочу связать с ней свою судьбу.
— А я? Как же я?
Увезу тебя я в тундру – увезу к седым снегам! – в свое время, пел наш известный певец.
Так было и тут: только вместо тундры была Москва. Увезти туда Янку настырно предлагала двоюродная сестра мамы и ее лучшая подруга – Ольга Васильевна.
Это произошло после прискорбного события: ушла из жизни любимая жена Василия и мама Яны.
Все произошло очень быстро: молодая женщина сгорела за считанные месяцы – острый лейкоз.
И растерянные папа с дочкой остались одни. Нет, не совсем одни: родня все время была рядом и пыталась помочь.
И самую кипучую деятельность начала проявлять двоюродная сестра мамы Нины – тетя Оля.
При жизни они были очень близки: часто говорили по телефону, обсуждали новости и поверяли дружка дружке свои незамысловатые секреты.
И дружные Фомичевы часто приглашали погостить ее в своем коттедже: места-то – полно!
Поэтому незамужняя тридцатилетняя страшненькая Оля часто приезжала к ним в гости: она жила в общежитии в Москве.
И Нина совершенно справедливо считала Олю не только сестрой, но и своей лучшей подругой.
Да, в общем-то, так и было! А кто поддержит в такую скорбную минуту? Только лучшая подруга! И Оля поддержала!
— Тетя Олечка, — плакала на кладбище и жалась к двоюродной тетке Янка. — Ты – самый близкий нам человек!
Оля, действительно, очень помогла во время и после похорон. И стала помогать позже.
Вначале все это было очень кстати: присутствие постороннего человека немного отвлекало от горя – а она стала регулярно приезжать по субботам.
На неделе у них жила папина мама: на выходные бабуля уходила к себе домой – они с дедом жили неподалеку.
А Ольга Васильевна даже иногда оставалась ночевать в комнате Янки: после смерти мамы девочка стала бояться спать одна.
И еще вдвоем папе с дочерью было просто тошно: горе давило со всех сторон. А тут, вроде, и поговоришь на отвлеченные темы, и плакать лишний раз постесняешься.
Но потом Олина помощь неожиданно стала принимать не совсем обычные и навязчивые формы, что ли.
Женщина стала вести себя так, будто имеет полное право вмешиваться в их личную жизнь, советовать и пытаться устраивать судьбу Янки по своему усмотрению. Тогда и появилось это: «я тебя увезу в Москву!»
Куда ты ее увезешь, ду… твоя башка? У самой – ни кола, ни двора: только общага! Ты сначала устрой свою жизнь, а потом кидайся помогать остальным!
Но у Ольги Васильевны, видимо, были другие планы, идущие вразрез с планами Фомичевых.
Не исключено, что путем действия через Янку, она хотела заполучить и симпатичного Василия Петровича.
А что? Увидит, какая она классная хозяйка и женится!
Таких примеров – сколько хочешь! А любви в семейной жизни может и не быть: достаточно уважения! А матерью Янке она станет хорошей.
Но для осуществления всего этого нужно было продемонстрировать, какая она хорошая.
И Оля стала это демонстрировать, лезть в все щели и даже ездить с ними на кладбище. Хотя боль была еще свежей, и папе с дочкой хотелось там побыть вдвоем.
А ездили они после похорон, как все нормальные люди, очень часто.
Ведь присутствие чужого человека у дорогой могилы напрягает: мало ли – увидит нежелательные слезы или еще что… Хотя, двоюродная сестра – не совсем и чужая…
Но – все же!
Другое дело – дома! Три раза велкам, как говорится! Но на кладбище-то зачем с ними переться? Неужели не понятно?
Но Ольга Васильевна не понимала. Или не хотела понимать: что, в общем-то, равнозначно.
А послать ее куда подальше папа с дочкой не могли. Да и неприлично, знаете ли: вроде, мамина близкая подруга и двоюродная сестра…
А Ольга проявляла кипучую деятельность, приезжала каждую субботу и старалась «помочь»: советом, делами и даже пыталась покупать Янке какие-то шмотки на свои небольшие деньги.
— Ну зачем это, Оля, — досадовал отец, глядя на кофточку «в жутких розочках», которую привезла женщина в подарок дочке. – Не стоит тратиться!
— Да ладно тебе Васенька – не мелочись: мы же — не чужие люди! – отмахивалась сестра жены, давая понять, что тут – нечто больше, чем просто хорошее отношение.
Кроме того, до Фомичевых стало доходить, что, оказывается, Ольга Васильевна взвалила на себя заботы о чужом ребенке! Да, потому что она – добрый и самоотверженный человек!
Это рассказала бабуле по телефону одна отдаленная родственница, до которой уже дошли слухи о способностях двоюродной сестрицы.
Интересно, а кто же мог распускать эти слухи, кроме самой Ольги Васильевны?
И кто тебя, собственно, просил заботиться о чужом, как ты говоришь ребенке?
— Гоните вы ее сса..ми тряпками! – советовала бабушка. – Разве не видно, чего этой пройде надо?
О ребенке она, видите ли, заботится! И трещит об этом на каждом перекрестке!
О себе она заботится, … !
И пролезть в семью хочет, потому что глаз на мужика положила!
Неожиданно оказалось, что один человек, даже очень хороший, может до зубовного скрежета надоесть другим людям и отравить их существование.
Особенно, если попытается внедрить свои желания и мечты в их жизнь. Так произошло и с Ольгой Васильевной. А все знают, что нельзя осчастливить насильно.
— Папочка, ну сделай же что-нибудь! Не хочу я никуда ехать! И, вообще, тетя Оля мне надоела: каждый выходной приезжает!
— И мне надоела, — честно признался папа.
— А давай ее прогоним! – предложила Янка.
«Как у детей все просто!» – подумал папа.
Хотя, в этом, несомненно, присутствовало рациональное зерно: почему бы, действительно, не удалить из твоей жизни раздражающий фактор, который доставляет тебе только дискомфорт?
Эту наглую тетку, которая в грязной обуви влезла к ним в жизнь и пытается там все устроить по своему велению, по своему хотению?
— А как?
— Наврем, что ты женишься! Не на ней, конечно! А полюбил какую-нибудь другую тетю!
— Ты думаешь, она поверит?
— Ну, не знаю, — задумалась Янка и добавила: — А давай ты кого-нибудь приведешь! Попроси с работы какую-нибудь тетю — пусть придет и скажет, что она – твоя будущая жена!
Помнишь, к нам приходила в гости тетя Дана с мужем? Ее попроси!
А что – задумался папа: ведь устами младенца… До чего же у нас нынче умные и смекалистые детки!
Да, ты интеллигентный и воспитанный человек и боишься обидеть другого человека. Но дальше-то – что? Ведь будет только хуже! Ведь Ольга в мыслях уже и шторы повесила, как говорится!
Это был явный выход и ложь во спасение: и папа пригласил для этой цели симпатичную секретаршу шефа Дану.
С которой давно находился в дружеских отношениях: они даже иногда ходили друг к другу в гости. И красивая молодая женщина с удовольствием согласилась подыграть коллеге.
В очередную субботу Василий Петрович отправил, от греха подальше, Янку к бабушке, чтобы ребенок не присутствовал при разговоре: мало ли, куда все это зарулит…
И стал ждать.
А Дана спряталась в спальне: решили, что она сразу показываться не будет. Может, этого вообще не потребуется, и Оля все поймет с полуслова.
Оля прибыла, как курьерский поезд: ровно в одиннадцать ноль-ноль. Да, каждую субботу, с завидным постоянством, женщина в это время приезжала к Фомичевым…
От одного этого можно взбеситься!
Узнав, что Яны нет дома и что Василий хочет с ней серьезно поговорить, Ольга воспрянула духом и как-то подобралась, что ли.
Васе даже показалось, что она втянула живот… Ему даже стало ее немного жалко.
«Наверное, думает, что я стану делать ей предложение!» — подумал он и не ошибся.
— Я тебя слушаю! – протянула кокетливо Ольга Васильевна, пододвигая себе чашку с чаем. – Ну, что ты хочешь мне сказать?
— Оль, ты, это, больше к нам не езди, — выдавил из себя Василий Петрович. — То есть, я не это хотел сказать. Ты, конечно, езди, если захочешь, но я решил жениться!
— Наконец-то! – обрадовалась Ольга, сразу не врубившись в ситуацию. – А то уж я думала, что ты никогда не решишься!
— Вот, решился! Да и Янке мама нужна.
— Конечно, Васенька! Я только за!
— Очень хорошо, что за! Я всегда знал, что ты – умная женщина! – подсластил пилюлю Василий Петрович, прежде чем вывалить на радостную женщину главное: — И Яночка одобрила мою избранницу!
И опять в мозгу у Ольги Васильевны ничего не щелкнуло: видимо, другие варианты просто исключались.
— Я очень рада, что твоей дочери понравилась моя кандидатура!
— Да при чем здесь ты-то? – с досадой произнес мужчина: как же можно быть такой ту…пой теткой! Да, переоценил он Олю! – Я разве сказал, что женюсь на тебе?
— А на ком? – совершенно искренне удивилась подруга жены.
— На ком? Да на другой! Я встретил, наконец-то, хорошую женщину и хочу связать с ней свою судьбу.
— А я? Как же я?
— А что ты? Ты найдешь себе того, кто тебя полюбит! А я, к твоему сожалению, испытываю к тебе исключительно дружеские чувства!
«Да и их уже почти не осталось», — подумал Василий, глядя на нескладную родственницу.
— Но Яночка ко мне привыкла! – зашла с козырей Ольга. — Да и Ниночка была бы не против, чтобы я стала ей хорошей мамочкой! Как же ты можешь разрушать судьбу ребенка?
Яночка, Ниночка, мамочка – тьфу! Одни уменьшительно-ласкательные!
А где-то Вася читал, что сюсюканье свидетельствует о черствости души… Может, и правда?
— Почему разрушать? Моя избранница – прекрасная женщина и они с Янкой уже подружились!
Что должна была сделать другая нормальная женщина после таких слов? Правильно – гордо уйти. Или не гордо уйти: как получится! Но – уйти: это – ключевое слово.
Оля осталась сидеть…
— Я что – неясно выразился? – начал заводиться терпеливый Вася. – Я полюбил другую! Неужели непонятно?
Оля тупо смотрела в чашку с чаем и молчала: какая такая любовь?
И что дальше? Выталкивать ее, что ли?
Есть такая рыбка – называется прилипала. Вполне себе симпатичная. Но попробуйте ее отодрать…
И тут из рукава был вытащен козырный туз: не все тебе хвастаться козырями, Олечка!
Потому что из спальни, в коротком халатике, вышла красивая Дана. И сказала, не замечая обалдевшей Оли:
— Милый, ты скоро? А то я уже заждалась!
Этого оказалось достаточно, чтобы Оля быстренько умелась к себе в общагу.
А они с красивой Даной попили чаю, и она убежала домой: нужно было ехать с мужем на дачу сажать огород.
А Оля шла пешком, чтобы прийти в себя: да, пешком до Москвы! В которую все время хотела увезти Янку. И, видимо, не только Янку…
Ведь все так хорошо начиналось! И тут эта девка: ясно, что она делала в спальне. Которая могла бы вскоре стать и ее спальней: ведь она там уже и покрывало новое постелила!
Не отнимайте у тигрицы тигренка, а у женщины – ее заблуждение: это – чревато.
А тут было отнято не только заблуждение, а мечты и надежды: ведь женщина внутри уже все для себя решила! И сама поверила в то, что существовало пока только в собственном воображении.
А мечты разбились, причем, на мелкие осколки. Которые уже не собрать.
И не только они: разбито было и сердце Ольги Васильевны – ведь ей очень нравился Василий Петрович!
А как говорится в известном афоризме? Не разбивай сердце человеку – оно у него одно! Лучше сломай ему пару костей – их у него двести шесть!
Да, жестокий век, жестокие сердца. И злые, бездушные люди! Чего им не хватало? Какой-то любви захотелось!
Вот же тебе – хорошая женщина, которая будет верной женой и доброй матерью! Так нет же!
«Надо будет забрать свое покрывало, — решила обиженная Оля. – Не фига на чужой вещи кувыркаться! Попрошу кого-нибудь!»
А папа с Янкой выдохнули: уф, пронесло!
Да, нельзя осчастливить насильно. И строить радужные планы тоже не стоит. Хорошо еще, что шторы везде не успела повесить…
