Виктория проснулась от того, что Семён дёргал её за рукав пижамы. Четырёхлетний сын стоял рядом с кроватью, держа в руках помятого плюшевого зайца.
— Мама, я хочу кушать, — прошептал мальчик, глядя на неё большими карими глазами.
Виктория глянула на телефон. Половина седьмого утра. Нужно было вставать, собирать сына в детский сад и бежать на работу в магазин. Потом вечером ещё три часа уборки в офисном центре. День обещал быть таким же выматывающим, как и все остальные.
Женщина поднялась с продавленного дивана, который служил им с Семёном кроватью в тесной комнате коммунальной квартиры. Двенадцать квадратных метров на двоих. Соседи по коммуналке ещё ничего, терпимые люди, но жить хотелось по-человечески. В отдельной квартире. С нормальной кухней, а не с газовой плитой в углу комнаты.
— Сейчас, солнышко, сейчас, — ответила она сыну и пошла греть молоко для каши.
Три года назад Виктория развелась с первым мужем. Тот оказался алкоголиком, который спустил на выпивку всё, что у них было, и ещё успел влезть в долги. Виктория подала на развод, суд лишил его родительских прав, и с тех пор бывший муж даже не пытался интересоваться сыном. Исчез из их жизни, словно и не было никогда.
Каждый день Виктория работала до изнеможения. Днём стояла за прилавком в магазине одежды, вечером мыла полы в офисах. Денег едва хватало на аренду комнаты, детский сад и еду. Никаких развлечений, никаких походов в кино или кафе. Только работа и дом.
Виктория мечтала дать сыну лучшую жизнь, но выбраться из этого замкнутого круга казалось невозможным.
Всё изменилось в один обычный будний день, когда в магазин зашёл высокий мужчина с короткой стрижкой. Он долго выбирал куртку, примерял несколько моделей, а потом разговорился с Викторией.
— Работаете тут давно? — спросил он, расплачиваясь на кассе.
— Третий год уже, — ответила Виктория, пробивая чек.
— А как вас зовут?
— Виктория.
— Егор, — представился мужчина и протянул руку. — Очень приятно.
Виктория пожала протянутую руку, немного смутившись от неожиданного знакомства.
На следующий день Егор снова пришёл в магазин. Купил шарф, которыйему явно не был нужен, и снова разговорился с Викторией. Потом зашёл ещё раз. И ещё. Через неделю пригласил её выпить кофе после работы.
— Я не могу задерживаться, мне ещё на вторую работу нужно, — объяснила Виктория.
— На вторую? — удивился Егор. — Значит, ты работаешь в двух местах?
— Да. Тут днём, а вечером уборщицей в офисном центре.
— Это тяжело, наверное…
— Привыкла уже. У меня сын четырёхлетний, нужно его кормить, одевать.
Егор не скрывал удивления.
— У тебя есть ребёнок?
— Да. Я в разводе три года.
— Понятно, — кивнул Егор. — А мне показалось, что ты очень молодая.
Виктория улыбнулась.
— Мне двадцать шесть.
— Тогда всё сходится. Мне тридцать два. И если ты не против, я бы всё-таки хотел пригласить тебя куда-нибудь. Может, в выходной? Когда у тебя есть свободное время?
Виктория долго раздумывала. Ей хотелось отдохнуть, побыть в компании взрослого человека, а не только в окружении четырёхлетнего сына и коллег по работе. Но в то же время она боялась снова довериться кому-то.
Но Егор оказался настойчивым. Он продолжал приходить в магазин, провожал Викторию до работы, покупал игрушки для Семёна, хотя ещё ни разу его не видел.
Через месяц Виктория согласилась встретиться с ним в выходной. Они гуляли по парку, пили кофе в недорогом кафе, разговаривали обо всём на свете. Егор рассказал, что работает грузчиком на оптовом складе, снимает однокомнатную квартиру.
— Знаешь, мне нужно тебе кое-что сказать, — начал он, когда они сидели на лавочке. — Чтобы потом не было недомолвок.
Виктория насторожилась.
— Что именно?
— Я был судим. В молодости совершил глупость, два года отсидел. Вышел пять лет назад и с тех пор живу чистой жизнью. Работаю, никаких нарушений. Просто хочу, чтобы ты знала.
Виктория молча смотрела на него.
— Я понимаю, если ты больше не захочешь со мной встречаться, — добавил Егор. — Но я должен был сказать честно.
Женщина задумалась. Судимость — это серьёзно. Но Егор казался надёжным человеком. Работал, платил за квартиру, вёл себя прилично.
— За что сидел? — спросила она тихо.
— Драка была. Со смертельным исходом. Получил непредумышленное. Молодой был, дурак. Теперь понимаю, что натворил.
Виктория кивнула.
— Спасибо, что сказал.
Они продолжили встречаться. Егор познакомился с Семёном, и мальчик сразу к нему привязался. Мужчина играл с ребёнком, катал его на плечах, покупал мороженое.
Виктория видела, как сын радуется, и в её душе теплело. Может быть, Егор действительно тот человек, который нужен ей и Семёну?
Одиночество, бесконечная усталость от двух работ, мечта о нормальной жизни — всё это склоняло чашу весов в сторону Егора. Виктория решила дать ему шанс.
Через полгода Егор предложил им переехать к нему.
— Зачем тебе снимать эту комнату в коммуналке? — сказал он. — Переезжайте ко мне. У меня однокомнатная, но нам троим хватит. Ты сэкономишь на аренде, сможешь уволиться с одной работы.
Виктория не раздумывала долго. Возможность освободиться от коммуналки и перестать работать по ночам казалась спасением.
Они переехали в октябре. Квартира была небольшой, но чистой и светлой. Егор помог перевезти их скромные вещи, купил новое постельное бельё, игрушки для Семёна.
Первые месяцы прошли спокойно. Егор действительно помогал с ребёнком: возил Семёна в детский сад, забирал после работы, играл с ним по вечерам. Виктория уволилась с ночной работы и наконец-то смогла выспаться.
Жизнь наладилась. Виктория начала верить, что всё будет хорошо.
Через полгода Егор сделал предложение.
— Давай распишемся, — сказал он однажды вечером, когда Семён уже спал. — Хочу, чтобы мы были настоящей семьёй. Я даже Семёна могу усыновить, если ты не против.
Виктория расплакалась от счастья. Её сердце наконец-то оттаяло после трёх лет одиночества.
— Конечно, — прошептала она. — Конечно, я согласна.
Они расписались в ближайшую субботу. Без гостей, без шумного праздника — просто подали заявление в ЗАГС и через месяц поставили штампы в паспорта.
Виктория стала Егоровой. Она чувствовала себя защищённой.
Но после свадьбы что-то изменилось.
Егор начал грубить. Сначала изредка, потом всё чаще. Придирался к мелочам: к ужину, к чистоте в квартире, к тому, как Виктория одевает Семёна.
— Ты что, не можешь нормально суп сварить? — бросил он однажды, отодвинув тарелку. — Пересолила.
— Извини, я…
— Всегда находишь оправдание! Ты должна быть благодарна, что живёшь здесь. Или забыла, откуда я тебя вытащил?
Виктория опешила от такого тона.
— Что ты имеешь в виду?
— Да ничего. Просто постарайся в следующий раз готовить нормально.
Егор встал из-за стола и ушёл в комнату, хлопнув дверью.
Виктория сидела на кухне, не понимая, что произошло. Раньше Егор никогда так не разговаривал.
Через месяц после свадьбы приехала Тамара Фёдоровна, мать Егора.
Женщина прибыла без предупреждения. Егор открыл дверь, обнял мать и провёл её в комнату.
— Вика, познакомься, это моя мама, — сказал он небрежно.
Тамара Фёдоровна окинула невестку холодным взглядом.
— Здравствуйте, — Виктория протянула руку.
Свекровь пожала руку вяло, словно нехотя.
— Значит, ты та самая, — произнесла она. — Егор мне о тебе рассказывал.
— Мам, садись, я сейчас чай поставлю, — суетился Егор.
— Не надо чай. Расскажи лучше, как живёте.
Тамара Фёдоровна уселась на диван и снова посмотрела на Викторию.
— Ты, я слышала, с ребёнком была?
— Да, у меня сын. Семён, — ответила Виктория.
— Понятно. А отец где?
— Мы развелись три года назад. Он лишён родительских прав.
— Ага, — протянула свекровь и усмехнулась. — Ну что ж, Егорушка у меня добрый. Взял с ребёнком. Другой бы не связался.
Виктория промолчала, но внутри всё сжалось.
— Мам, ну зачем ты так, — попытался вмешаться Егор, но голос его звучал неуверенно.
— А что я такого сказала? Правду. Девушка должна понимать, что ей повезло.
Тамара Фёдоровна осталась на неделю. Каждый день она делала колкие замечания, намекала на то, что Виктория должна быть благодарна сыну за то, что тот её взял.
Егор не заступался. Более того, он стал поддерживать мать.
— Мама права, Вик. Ты иногда ведёшь себя так, будто я тебе что-то должен.
— Я так не веду себя!
— Ведёшь. Постоянно всем недовольна.
Виктория не узнавала мужа. Куда делся тот заботливый Егор, который возил Семёна в садик и покупал игрушки?
Когда Тамара Фёдоровна уехала, стало не легче, а хуже.
Егор начал приводить домой своих друзей.
Это были мужчины, с которыми он познакомился в местах лишения свободы. Они приходили поздно вечером, садились на кухне, пили, курили, шумели до глубокой ночи.
Виктория не могла уложить Семёна спать. Мальчик просыпался от громких голосов и музыки, плакал.
— Егор, пожалуйста, можешь попросить их потише? — попросила она однажды, зайдя на кухню. — Семён не может уснуть.
Мужчины замолчали и уставились на неё.
Егор рассмеялся.
— Слышали? Жена просит потише.
Друзья захихикали.
— Вик, это моя квартира, — сказал Егор спокойно, но в голосе прозвучала сталь. — Я здесь делаю что хочу. Если тебе не нравится, можешь выйти на улицу подышать.
— Но ребёнку нужен режим!
— Не ребёнок, а твой сын. Не мой.
Виктория застыла на месте.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что это твой сын. Ты его родила, ты и разбирайся. Я тут живу, работаю, деньги приношу. И если мне захочется посидеть с друзьями, я буду сидеть. Понятно?
Виктория развернулась и вышла из кухни. Руки дрожали. Внутри всё горело от обиды и унижения.
Она закрыла дверь в комнату, взяла Семёна на руки и прижала к себе. Мальчик всхлипывал.
— Мама, почему дядя Егор кричит?
— Тише, солнышко, тише. Всё будет хорошо.
Но Виктория понимала, что ничего хорошего не будет.
На следующий день вечером Егор снова привёл друзей. Виктория попыталась поговорить с ним до их прихода.
— Егор, давай договоримся. Пусть твои друзья приходят, но не так поздно. Семёну нужно спать.
— Опять ты за своё?
— Я просто прошу.
— А мне плевать на твои просьбы! Это моя квартира, моя жизнь. Живёшь тут по моей милости, так что сиди тихо и не выступай.
Виктория почувствовала, как кровь приливает к лицу.
— По твоей милости? Я твоя жена!
— Жена? — Егор усмехнулся. — Ты думала, что если мы расписались, то ты тут хозяйка? Забудь. Ты здесь на правах квартирантки. Причём бесплатной.
Виктория не выдержала и позвонила Тамаре Фёдоровне. Может быть, свекровь поговорит с сыном, объяснит ему, что так нельзя?
— Тамара Фёдоровна, здравствуйте. Это Виктория.
— Слушаю.
— У нас тут возникла проблема. Егор приводит друзей поздно вечером, они шумят, а Семён не может спать…
— И что?
— Я прошу его не приводить их так поздно, но он не слушает.
Тамара Фёдоровна холодно усмехнулась.
— Не делай из себя жертву. Ты знала, за кого выходила, сиди тихо и будь благодарна, что тебя вообще взяли.
Виктория онемела.
— Но…
— Никаких но! Егор дал тебе крышу над головой, прописал тебя и твоего ребёнка. А ты что? Недовольна? Да мать-одиночку с чужим ребёнком обычно никто и смотреть не хочет. Так что радуйся, что он тебя терпит.
— Семён маленький, ему нужен режим…
— Семён не Егора сын! — перебила свекровь. — Так что это твоя проблема, а не моего сына. Ты притащила чужого ребёнка в его квартиру, вот и терпи.
Виктория не нашлась что ответить.
— Я бы на твоём месте вела себя поскромнее. А то мало ли что Егор решит, — добавила Тамара Фёдоровна и положила трубку.
Виктория опустилась на край кровати. Внутри всё рухнуло.
Она поняла, что попала в ловушку.
В коммуналке было тесно и неудобно, но там она была свободна. Могла сама решать, когда ложиться спать, как воспитывать сына, с кем общаться.
А здесь она оказалась в полной зависимости от человека, который считал её обязанной благодарить за каждый глоток воздуха.
Егор открыто демонстрировал своё превосходство. Напоминал, что квартира его, что он главный, что Виктория должна подчиняться.
Женщина начала планировать побег.
Она стала откладывать деньги. По сто рублей, по двести. Всё, что оставалось после покупки еды для Семёна. Прятала купюры в старой косметичке, которую засунула под матрас.
Виктория понимала, что нужно накопить хотя бы на первый месяц аренды и залог.
Она работала на износ, брала дополнительные смены, лишь бы быстрее собрать деньгу.
Егор ничего не замечал. Или делал вид, что не замечает.
Он продолжал приводить друзей, пить с ними до утра, орать на Викторию за любую мелочь.
Виктория молчала и копила.
Через три месяца у неё накопилось достаточно. Она нашла комнату в аренду на окраине города. Тринадцать квадратов, но зато без Егора.
Виктория дождалась рабочего дня. Когда Егор ушёл на склад, она быстро собрала вещи — две сумки и рюкзак. Забрала Семёна из детского сада и уехала на такси.
На столе оставила записку.
«Егор, я подаю на развод через ЗАГС. Спасибо, что дал крышу над головой, но мне не нужна жизнь, где меня постоянно унижают. Не звони мне. Виктория».
Она не стала объясняться, не стала скандалить. Просто взяла и ушла.
Егор начал названивать вечером. Виктория не брала трубку.
Потом пришли сообщения.
«Ты куда свалила? Возвращайся немедленно!»
«Думаешь, кто-то тебя с ребёнком возьмёт? Никто тебе не нужен!»
«Вернёшься сама, на коленях приползёшь!»
Виктория заблокировала его номер.
Тамара Фёдоровна тоже пыталась дозвониться, но Виктория и её заблокировала.
Через месяц они вместе с Егором пришли в ЗАГС и подали заявление на развод. Егор был мрачен, но не препятствовал.
— Пожалеешь, — бросил он на прощание. — Никто тебя не возьмёт.
Виктория молча развернулась и вышла из ЗАГСа.
Через месяц развод был оформлен.
Виктория вернулась к прежней жизни. Съёмная комната, две работы, усталость. Но теперь она была свободна.
Никто не орал на неё по ночам, никто не унижал, никто не напоминал, что она должна быть благодарна за право существовать.
Виктория поняла, что лучше быть одной и свободной, чем терпеть унижения ради иллюзии семьи.
Она больше никогда не позволит страху одиночества толкнуть себя в руки человека, который считает её обязанной за каждый вдох.
Семён подрос, пошёл в школу. Виктория продолжала работать в двух местах, копила деньги.
Ей было тяжело, но она знала, что всё правильно сделала.
Она научила себя ценить свободу больше, чем комфорт.
И больше никогда не путала одиночество с зависимостью.
Прошло два года.
Виктория по-прежнему жила в съёмной комнате, работала в двух местах, но теперь она чувствовала себя совершенно иначе.
Она научилась быть сильной. Научилась не бояться одиночества. Научилась понимать, что лучше быть одной, чем с тем, кто не уважает.
Семён пошёл в первый класс. Мальчик был весёлым, умным, любознательным. Виктория гордилась им.
Она ни разу не пожалела о том, что ушла от Егора.
Однажды зимним вечером Виктория возвращалась с работы. Шёл снег, было холодно. Она торопилась забрать Семёна из продлёнки.
Около школы её окликнули.
— Виктория?
Она обернулась и увидела женщину лет сорока пяти в тёплой шубе.
— Да?
— Я Ольга Сергеевна, мама одноклассника вашего сына. Мы с вами на родительском собрании виделись.
Виктория вспомнила эту женщину.
— Ах да, здравствуйте.
— Я хотела с вами поговорить, — сказала Ольга Сергеевна. — Вы не против, если мы зайдём в кафе? Я угощу вас чаем.
Виктория удивилась, но согласилась.
Они зашли в небольшое кафе напротив школы, заказали чай.
— Я давно за вами наблюдаю, — начала Ольга Сергеевна. — Вижу, как вы каждый день бежите с работы, забираете сына. Всегда опрятная, всегда улыбаетесь ребёнку, хотя видно, что устали.
Виктория смутилась.
— Спасибо, но я не понимаю, к чему вы…
— Я хочу предложить вам работу, — перебила Ольга Сергеевна. — У меня небольшой магазин детской одежды. Нужен продавец-консультант. Зарплата достойная, график нормальный, выходные. Если согласитесь, сможете уволиться с двух мест и работать только у меня.
Виктория не поверила своим ушам.
— Вы серьёзно?
— Абсолютно. Я вижу, что вы ответственный человек. Мне такие люди нужны.
Виктория почувствовала, как внутри разливается тепло.
— Я согласна! Конечно, согласна!
Ольга Сергеевна улыбнулась.
— Тогда приходите завтра к десяти утра. Вот адрес.
Она протянула Виктории визитку.
С того дня жизнь Виктории изменилась.
Она работала в одном месте, получала нормальную зарплату, могла проводить больше времени с сыном.
Ольга Сергеевна оказалась замечательным человеком. Она относилась к Виктории как к дочери, помогала советами, поддерживала.
Через полгода Виктория накопила на первоначальный взнос за ипотеку. Она купила однокомнатную квартиру на окраине города.
Маленькую, но свою.
Когда они с Семёном въехали в новую квартиру, Виктория расплакалась.
— Мама, почему ты плачешь? — испугался мальчик.
— От счастья, солнышко. От счастья.
Она обняла сына и поняла, что прошла долгий путь.
От унижений и зависимости — к свободе и самоуважению.
Виктория больше никогда не позволит никому говорить ей, что она должна быть благодарна за право существовать рядом с кем-то.
Она знала себе цену.
И научила этому своего сына.
Однажды, спустя три года после развода, Виктория случайно встретила Егора на улице.
Он шёл с какой-то девушкой, которая выглядела испуганной и забитой.
Егор увидел Викторию и остановился.
— Вика? Ты?
— Привет, Егор, — спокойно ответила она.
— Как живёшь?
— Отлично. Работаю, воспитываю сына. Купила квартиру.
Егор удивлённо поднял брови.
— Квартиру? Сама?
— Сама. В ипотеку, но своя.
Он молчал, разглядывая бывшую жену.
Виктория изменилась. Она больше не была той уставшей, забитой женщиной, которая молча терпела унижения.
Она была уверенной, спокойной, счастливой.
— Молодец, — наконец выдавил Егор. — Я рад за тебя.
Виктория кивнула.
— Спасибо. Удачи тебе.
Она развернулась и пошла дальше, не оглядываясь.
Егор остался стоять на месте, глядя ей вслед.
А Виктория шла по заснеженной улице и улыбалась.
Она победила. Победила свой страх, свою слабость, свою зависимость.
Она стала той, кем хотела быть — сильной, свободной, счастливой.
И никакие слова свекрови о том, что её никто не возьмёт, больше не имели значения.
Потому что Виктория поняла главное: ей не нужно, чтобы её кто-то брал.
Она сама выбирает, с кем ей быть.
И выбирает только тех, кто относится к ней с уважением.
А тем, кто считает, что она должна быть благодарна просто за то, что её терпят, в её жизни больше нет места.
Никогда.
