Анна поднималась по лестнице, стараясь не греметь ключами. В руках — картонная коробка с акриловыми красками, которые она наконец решилась купить после двух месяцев раздумий. Новый ультрамарин за триста рублей казался безумной тратой, но сегодня утром пришёл аванс за иллюстрации к детской книге.
На площадке третьего этажа она остановилась, доставая ключи. Дверь квартиры была слегка приоткрыта — наверное, Павел проветривал после ужина. Из кухни доносились знакомые голоса: свекровь и её сестра Нина пили чай и обсуждали что-то оживлённо.
Анна уже хотела войти, когда услышала своё имя.
— Ужас, и сын-то мой в кого влюбился? В эту… мазилку, — голос Валентины Сергеевны звучал с нескрываемым отвращением. — Сидит днями, «творит», а пользы — ноль. Дом запущен, денег нет, зато холсты по всей квартире! Пашка, бедный, мог бы найти себе нормальную — с карьерой, с амбициями. А эта… Она и детей-то родить боится — всё «не время» да «не готова».
— Зато у неё «вдохновение», хаха! — язвительно подхватила Нина, звякнув ложечкой о блюдце. — Это же болезнь, Валь. Болезнь — вот и всё.
Коробка в руках Анны задрожала. Она прижала её к груди, словно щитом, и замерла у двери. Всё, что она три года считала «терпимостью» со стороны свекрови, оказалось презрением.
Анна тихо закрыла дверь и прошла в спальню, поставив коробку с красками на письменный стол. Руки всё ещё дрожали. Она села на край кровати и уставилась на стену, увешанную её работами — иллюстрации к детским книгам, эскизы открыток, наброски будущих проектов.
Три года назад она познакомилась с Павлом на презентации мобильного приложения. Он был ведущим программистом, она рисовала интерфейс. После работы он проводил её до метро и вдруг сказал: «У тебя талант. Не каждый может оживить цифры».
— Мам, это Аня, — представил он её Валентине Сергеевне через месяц знакомства. — Она художник.
— Художница, — поправила Валентина, окидывая Анну оценивающим взглядом. — Интересно. А стабильный доход у вас есть?
С тех пор Анна старалась изо всех сил. Помогала готовить семейные обеды, звонила свекрови по выходным, интересовалась здоровьем. На юбилей даже нарисовала портрет маслом — Валентина в молодости, по старой фотографии.
— Мама иногда резковата, — оправдывался Павел, когда Анна жаловалась на колкости. — Но она в принципе добрая. Просто по-другому выражается.
Теперь Анна понимала: никакой доброты не было.
Всю ночь Анна не могла заснуть. Она лежала, повернувшись к стене, слушая размеренное дыхание Павла. В голове крутились обрывки воспоминаний — как Валентина Сергеевна объясняла ей «правильное» расположение тарелок в сервизе, как цокала языком, видя пыль на книжных полках.
«Настоящая жена должна встречать мужа горячим ужином,» — говорила свекровь, когда Павел задерживался на работе, а Анна допоздна сидела за иллюстрациями к новой книге.
Утром, за завтраком, Анна собралась с духом.
— Вчера я слышала разговор твоей мамы с Ниной, — сказала она, размешивая остывший чай. — Она называла меня «мазилкой» и говорила, что я бесполезная.
Павел замер с бутербродом в руке. На его лице отразилась растерянность, затем неловкость.
— Ну, мама просто устала. Она не хотела обидеть, — он отвел взгляд. — Зачем ты вообще подслушивала?
Анна почувствовала, как что-то обрывается внутри. Годы попыток быть «хорошей невесткой», уступок, компромиссов — всё впустую.
— Значит, ты не на моей стороне, — тихо произнесла она, вставая из-за стола.
Тарелка с недоеденным завтраком осталась на столе — маленький акт неповиновения в мире, где её судили за каждый шаг.
Через два дня после того разговора Анна стояла у шкафа, складывая вещи в чемодан. Павел сидел на кровати, растерянно наблюдая за её сборами.
— Ты всерьёз? На два месяца? — в его голосе звучало недоумение. — Из-за маминых слов?
— Не из-за слов, — Анна аккуратно завернула планшет в толстовку, — а из-за твоей реакции на них.
Она уехала к Лере в Петербург тем же вечером. Подруга встретила её на Московском вокзале с термосом кофе и объятиями.
— Временно устроишься в «Радуга-пресс», — сказала Лера, пока они ехали по ночному городу. — Знакомая там арт-директором работает. Платят прилично.
В издательстве Анне дали проект серии книг про динозавров. Работа оказалась стабильной и вдохновляющей — никто не критиковал её за «непрактичность» творчества.
Вечерами она рисовала комикс «Невеста» — историю художницы, попавшей в семью, где каждый её шаг подвергался осуждению. Героиня металась между желанием угодить и стремлением остаться собой.
— Это же про нас всех, — писали девушки в комментариях под постами на платформе.
Через полгода издательство предложило выпустить «Невесту» отдельной книгой. Тираж разошёлся за месяц. К Павлу она так и не вернулась. Анна сняла маленькую студию на Петроградской и начала вести мастер-классы по рисованию для женщин.
— Творчество — это не роскошь, а необходимость, — говорила она участницам.
Год пролетел незаметно. Анна обустроила студию, набрала постоянных учениц, выпустила вторую книгу. А в Москве приближался семидесятый день рождения Валентины Сергеевны.
Павел накрыл праздничный стол в родительской квартире. Гости рассаживались в гостиной, обсуждая подарки. Валентина, одетая в новое бордовое платье, принимала поздравления с королевским достоинством.
— Валюша, это тебе от нас с Мишей, — Галина Петровна, соседка по лестничной площадке, протянула красиво упакованную книгу. — Видели в магазине — думаем, тебе понравится. Говорят, очень популярная.
Валентина развернула подарок и замерла. На обложке красовалась узнаваемая фигура: пожилая дама с натянутой улыбкой и острым взглядом. Автор — Анна Белых. Название «Невеста» было выведено крупными буквами, а под ним — подзаголовок: «Она хотела идеальную жену для сына. Но получила художницу с характером.»
Лицо Валентины побагровело. Павел, заглянув через плечо, побледнел как полотно.
— Господи, это же… — он не смог закончить фразу.
— Ну, Валь, ты теперь точно в искусстве бессмертна! — прыснула Нина, листая страницы. — Смотри, какая ты тут выразительная!
Валентина со злостью бросила книгу на стол.
После скандала с книгой Павел звонил каждый день. Сначала оправдывался, потом умолял, потом предлагал встретиться. Через месяц приехал в Петербург.
Анна встретила его в кафе возле Невского. Он выглядел уставшим — мятая рубашка, тёмные круги под глазами.
— Мама извинилась, — начал он сразу. — Она поняла, что была не права. Мы можем всё исправить.
Анна медленно помешивала капучино. За окном проходили туристы с фотоаппаратами, кто-то торопился на работу.
— Павел, я выросла, — сказала она спокойно. — Тебе со мной было удобно. А мне теперь — свободно.
Она достала из сумки свёрток — три небольшие картины, которые он дарил ей на разные праздники.
— Возьми. Пусть висят в твоей квартире.
Павел растерянно взял картины, не зная, что сказать.
— Желаю тебе удачи, — Анна встала и надела пальто. — Правда желаю.
Она вышла из кафе, не оборачиваясь. За спиной остался целый мир, где её судили за каждый шаг. Впереди ждала студия, ученицы и новая книга.
Год спустя студия Анны превратилась в уютное пространство с большими окнами и белыми стенами, усыпанными работами учениц. На подоконниках стояли кофейные чашки и горшки с суккулентами.
— Проверим звук еще раз, — сказала Оля, ведущая Ютуб-канала «Женщины в искусстве», поправляя микрофон.
Анна сидела в любимом кресле, на коленях — скетчбук с набросками новой серии иллюстраций. За её спиной висели дипломы учениц и благодарственные письма от читательниц.
— Расскажите, что изменилось за этот год? — спросила Оля, включив камеру.
— Я перестала извиняться за то, кто я есть, — Анна улыбнулась. — Открыла курсы, выпустила третью книгу. У меня теперь сто двадцать постоянных учениц.
Солнечный свет падал на мольберты, где сохли свежие работы — яркие, смелые, честные.
— Какой совет дали бы женщинам, которые сейчас переживают кризис в отношениях?
Анна на секунду задумалась, глядя на фотографию с последней выставки.
— Сохаранять спокойствие, не обвинять и не оправдываться.
