Перед нами – симпатичная девушка с агрессивным макияжем. Фоном звучит музон группы ABBA (композиции этого квартета потом будут сопровождать весь фильм!), следует сцена танца, переходящего в драку.
Сражаются две милашки. Одну из них играет Ольга Машная, вторую – Елена Цыплакова. Подзуживают парни – в эпизоде никому ещё не известный Андрей Краско.
Беседа в милиции. Оказывается, что Аня (которая Машная) – из так называемых «трудных» и ещё один такой боевой заход под Аббу с мордобитием и воспоследует спец-ПТУ, а это – лайт-вариант зоны.
Точнее, преддверие зоны. И тогда отчим (неожиданный Александр Демьяненко) отправляет Аню к своим родственникам в далёкую деревню, где всё — иначе…
К слову, семья у девочки не алкоголическая и не криминальная – просто молодящаяся мама думает о себе и своей новой беременности, тогда как Аня – этакий Маугли в городских джунглях.
А ещё она …умственно-отсталая заика.
Причём, эта отсталость не природная – это типовой пример педагогической запущенности, когда ребёнок в силу заикания становится 1) стеснительным, а потом 2) изгоем для первой учительницы и – всего класса.
Дальше идёт, как накатанной. (Впрочем, и отличники так же формируются — ставят в первом классе пятёрку и затем тащат чуть ли не до золотой медали, даже при активном сопротивлении самого отличника).
Ольга Машная гениально сыграла эту отчаянную агрессию зверька. Ну, так вот. В подростковом возрасте мне было интересно ровно до того момента, как Аню отправляют в провинцию на перевоспитание. Точнее – в глаз долой.
А там начинался какой-то унылый и тягучий трэш. Для меня в мои 11-13.
Но нет. Сейчас я с наслаждением смотрю эту кинокартину – а это именно картина в духе полотен Виктора Попкова, и даже похороны деда Саввы (блистательный Михаил Глузский) напоминают работу «Хороший человек была бабка Анисья».
Впрочем, «Сентябрь на Мезени» – тоже просматривается. Дух русской суровости.
Если проще – Аня под воздействием «чар» деда Саввы, которого все считают колдуном (а на вид он какой-то сосланный технарь-интеллигент), так вот Аня избавляется от заикания и от бесполезной агрессии.
Глубинная мысль: город – увечит, село – лечит. Одна из важнейших тем конца 1960-х — начала 1980-х, когда возник феномен писателей-деревенщиков, и вся интеллигенция влюбилась в шукшинские мотивы.
Асанова берёт в свой фильм двух классически-шукшинских актрис, символизировавших для него Россию-деревенскую — Марию Виноградову и, собственно, Лидию Федосееву-Шукшину.
Вообще, это настолько роскошный, многослойный сюжет, что в нём ощущаются даже ростки …хорошего триллера – есть ряд сцен, где чистый thrill (когда Аня находит на чердаке гроб или во время грозы).
На этой почве можно сделать 1) роман специфического Юрия Мамлеева (а он был другом деревенщика Александра Проханова) – найдите его «Шатуны» – вот где кладезь мрака; 2) роман Стивена Кинга.
Не Мамлеев, конечно, но тоже неплох. Да, ощущение попковской картины «Он им не завидует» нет-нет, а проявится. Советское искусство — это ларчик с потайными донышками, а не паровозный соцреализм, как нам пытаются доказать.
«Никудышная» потрясает тем, что мы в начале ждём совершенно другую фабулу – рассказ о перековке ненужной девочки в комсомолку-отличницу и спортсменку-ударницу.
Перековка-то есть, но всё – иное. В ощущениях хтонической жути. Неслучайно сейчас любят снимать сериалы о какой-нибудь туманной российской глубинке, где всё вроде бы нормально, а по факту – чертовщинка, деревенская магия, язычество.
Правда, «Никудышная» – всё равно фильм советский, крепкий, о социальном прогрессе, и потому вся магия тут – в догадках и полунамёках.
Тут понимать надо! И да, посреди всего этого, как уже говорилось, звучат композиции Аббы — вперемешку с народными песнями a cappella.
Эффектно и в духе гуманитарных 1970-х. В финале исправленная, обновлённая (с неё сняли порчу) Аня собирается к себе в город, а в небесах — долгий колокольный звон…
