Олег замер с поднесённой ко рту чашкой кофе. По кухне разливался запах подгоревшей яичницы…
— Что? — он медленно поставил чашку на стол, расплескав немного на скатерть.
— Я говорю, что тебе тут Аля какая-то пишет, что соскучилась и хочет увидеть, — голос Ирины прозвучал обманчиво спокойно. — И не прикидывайся глухим, — женщина стояла, прислонившись к дверному косяку, с его телефоном в руке. — Сообщение пришло, когда ты в душе был. Я подумала, может с работы что-то срочное.
Олег молча протянул руку, но Ирина не спешила отдавать телефон.
— Так кто она такая? Эта Аля, которая соскучилась?
Он смотрел на жену и не узнавал. За пятнадцать лет брака Ирина почти не изменилась внешне — всё та же стройная женщина с короткой стрижкой и внимательными серыми глазами. Вот только сейчас эти глаза смотрели с такой холодной яростью, что ему стало не по себе.
— Отдай телефон, Ир.
— Сначала объясни.
Олег с силой провёл ладонями по лицу, словно стирая остатки сна. Хотя какой там сон — после ночной смены он вернулся домой всего два часа назад, наспех принял душ и сел завтракать. А теперь это.
— Я не знаю никакой Али, — ответил он наконец.
— Вот как? — Ирина подняла брови. — А она, похоже, знает тебя. И номер твой у неё есть.
— Дай посмотреть, — Олег снова протянул руку, и на этот раз Ирина швырнула телефон на стол.
Он разблокировал экран. Действительно, сообщение от неизвестного номера: «Привет, Олежка! Это Аля. Я в городе проездом, соскучилась, хочу тебя увидеть. Напиши, когда сможешь встретиться».
Олег перечитал сообщение дважды, потом поднял глаза на жену.
— Ир, я правда не знаю, кто это.
— Зато она знает тебя. И называет Олежкой, — последнее слово Ирина произнесла с таким презрением, что он поморщился.
— Мало ли сумасшедших, — пожал плечами Олег. — Может, ошиблась номером.
— И случайно угадала твоё имя?
— Слушай, мне сорок три года, я работаю на заводе начальником смены. У меня под началом тридцать человек, и половина из них — женщины. Может, это кто-то из новеньких решил пошутить.
— Да? А ты всем новеньким даёшь свой личный номер?
Олег вздохнул. Спорить с Ириной было бесполезно, когда она вот так упиралась. Её отец, старый прокурор, часто шутил, что дочь пошла характером в него — если вцепится, не отпустит, пока не докопается до правды. Вот и сейчас она смотрела на мужа, не мигая, с таким знакомым упрямым выражением лица.
— Может, это Аля Степанова? — неуверенно предположил он. — Помнишь, я рассказывал про одноклассницу, которая уехала в Канаду?
— И решила тебе написать спустя двадцать пять лет? — хмыкнула Ирина. — Ты сам-то в это веришь?
Она отвернулась к плите, с грохотом сняла сковородку с конфорки и бросила её в раковину.
— Знаешь, что меня больше всего бесит? — её голос звучал глухо. — Не то, что ты врёшь. А то, что врёшь так неубедительно. Как будто я — …. девчонка какая-то, которая поверит в первую попавшуюся чушь.
Олег смотрел на её напряжённую спину, на чуть подрагивающие плечи и чувствовал, как внутри растёт глухое раздражение. Пятнадцать лет вместе, и ни разу, ни единого раза он не дал ей повода для ревности. А она устраивает допрос из-за какой-то нелепой эсэмэски.
— Думай, что хочешь, — он резко встал из-за стола. — Я иду спать. Устал как собака.
— Конечно, иди, — Ирина не обернулась. — Только сначала ответь своей Але, что не можешь с ней встретиться. Потому что ты женат.
Олег замер в дверях кухни.
— Я не буду ей отвечать, потому что я не знаю, кто это, — сказал он медленно, чеканя каждое слово. — Можешь сама написать, если хочешь. Или позвонить. Или выследить её и устроить очную ставку. Делай что угодно, Ирина Викторовна. Ты же у нас следователь по особо важным делам.
Последнюю фразу он почти выплюнул и, не дожидаясь ответа, вышел из кухни. В спальне с остервенением сбросил домашние тапки, рухнул на кровать и уткнулся лицом в подушку. Спать хотелось невыносимо, но сон не шёл. В голове крутились обрывки мыслей: кто такая эта Аля? почему Ирина сразу решила, что он врёт? когда их отношения успели превратиться в минное поле, где каждое слово может вызвать взрыв?
Сквозь начавшую затягивать его дрёму он услышал, как хлопнула входная дверь. Ирина ушла — наверное, на работу. Она преподавала химию в лицее и обычно уходила около девяти. Сейчас, судя по часам на прикроватной тумбочке, было начало восьмого. Значит, решила уйти пораньше, лишь бы не оставаться с ним в одной квартире.
Олег перевернулся на спину и уставился в потолок. Телефон, оставшийся на кухне, больше не беспокоил его сообщениями. Он закрыл глаза, и наконец-то провалился в сон.
Проснулся он от настойчивого звонка в дверь. Часы показывали начало второго. Олег с трудом поднялся, натянул спортивные штаны и футболку и поплёлся открывать, на ходу пытаясь сообразить, кого могло принести в разгар рабочего дня.
На пороге стояла незнакомая женщина — невысокая, хрупкая, с короткими светлыми волосами. На вид лет тридцать пять, хотя из-за крупных солнцезащитных очков, закрывавших половину лица, сложно было сказать наверняка.
— Олежек — она улыбнулась, и в уголках глаз разбежались мелкие морщинки. — Ты совсем не изменился.
Он молча смотрел на неё, пытаясь понять, знает ли он эту женщину. Внешность вроде незнакомая, но голос… голос отдавался смутным эхом в памяти.
— Не узнаёшь? — она сняла очки, и он увидел светло-карие, почти жёлтые глаза с длинными ресницами. — А я думала, такое не забывается.
— Аля? — неуверенно произнёс он, и она просияла.
— Наконец-то! А я уж решила, что ты меня совсем вычеркнул из памяти.
Он посторонился, пропуская её в квартиру, и машинально отметил, что она пахнет чем-то свежим, цитрусовым, совсем не похожим на тяжёлые духи, которые предпочитала Ирина.
— Проходи, — сказал он, указывая на кухню. — Кофе будешь?
— С удовольствием, — она легко скользнула мимо него, на ходу снимая лёгкий плащ. — Только без сахара, ты же помнишь.
Нет, он не помнил. Он вообще не помнил, чтобы когда-либо варил ей кофе. Потому что не знал никакой Али. Но она вела себя так уверенно, словно они расстались вчера, а не… а когда, собственно?
— Прости, — он замялся, засыпая кофе в турку. — Но я правда не помню, откуда мы знакомы.
Она рассмеялась — легко, звонко, совсем как девчонка.
— Да ладно тебе, Олежка. Мы же с тобой три года прожили в одной квартире. Ты что, память потерял?
Олег чуть не выронил турку.
— Три года? Где?
— В Подгорном, конечно, — она уселась за стол, положив ногу на ногу. — На улице Строителей, дом пятнадцать, квартира сорок три. Я снимала комнату у Нины Петровны, а ты — у неё же, только позже. Мы жили в соседних комнатах, потом начали встречаться. Неужели не помнишь?
Олег медленно опустил турку на плиту и включил огонь. В голове вихрем проносились обрывки воспоминаний. Подгорный — райцентр, где он жил после армии, до переезда в областной центр. Улица Строителей — да, он действительно снимал там комнату у какой-то пожилой женщины. Но никакой соседки у него не было. Он точно помнил, что жил один, не считая хозяйки.
— Сколько тебе было лет, когда мы познакомились? — спросил он, не оборачиваясь.
— Двадцать шесть, — ответила она. — А тебе — двадцать два. Ты только из армии вернулся, работал грузчиком на оптовой базе. А я была бухгалтером в той же фирме.
Олег резко обернулся, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Он действительно работал грузчиком на оптовой базе после армии. И ему было двадцать два. Но никакой Али он не помнил. Совсем.
— И когда это было? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— В девяносто девятом, — она склонила голову набок. — Олег, ты меня пугаешь. Неужели правда не помнишь?
Девяносто девятый. Он помнил этот год — первый на гражданке после армии, съёмная комната, работа грузчиком, потом учёба в вечернем техникуме. Но никакой девушки рядом не было. Он был один.
Кофе зашипел, поднимаясь к краям турки, и Олег выключил огонь. Разлил напиток по чашкам, поставил одну перед Алей. Сел напротив.
— Извини, но я правда тебя не помню, — сказал он прямо. — Ни тебя, ни наших отношений. Ничего.
Она смотрела на него с таким неподдельным изумлением, что на мгновение ему показалось — это он сошёл с ума, а не она.
— Мы встречались три года, — произнесла Аля медленно. — Собирались пожениться. Ты даже кольцо мне купил, хоть и не дарил — хотел сделать предложение красиво, с коленопреклонением. Ты мне сам рассказывал.
Олег покачал головой.
— Ничего такого не было. Я жил один. Ни с кем не встречался серьёзно до знакомства с Ириной.
— Кто такая Ирина?
— Моя жена, — он машинально коснулся обручального кольца. — Мы женаты пятнадцать лет.
Аля замерла с чашкой у губ.
— Жена? — переспросила она тихо. — Ты женат?
— Разумеется, — Олег начал раздражаться. — Послушай, я не знаю, что за игру ты затеяла, но…
— Игру? — она отставила чашку и подалась вперёд. — Какую ещё игру, Олег? Я приехала в город, решила найти тебя. С трудом выяснила номер телефона, написала сообщение. А ты делаешь вид, что не знаешь меня. Зачем?
— Я не делаю вид! — он повысил голос. — Я действительно не знаю тебя. И не знал никогда.
— А это что? — она вдруг вытащила из сумочки потёртый бумажник, достала из него сложенную вчетверо фотографию и протянула Олегу.
На снимке были они — она, с длинными тёмными волосами, и он, совсем молодой, без залысин на висках и седины в бороде. Они стояли, обнявшись, на фоне какого-то водоёма. Он улыбался в камеру, она — ему. Фотография была старая, с загнутыми уголками и выцветшими красками.
— Что за бред, — пробормотал Олег, вглядываясь в снимок. — Этого не может быть. Я бы запомнил.
— А это? — она достала ещё одну фотографию. На этот раз они были в какой-то квартире — он сидел на диване с гитарой, она — рядом, положив голову ему на плечо. — И это? — третий снимок: новогодняя ёлка, они в обнимку, у неё на шее — мишура, у него на голове — смешной колпак с помпоном.
Олег растерянно перебирал фотографии. Это был он — несомненно. Но он не помнил ни одного из этих моментов.
— Подделка, — сказал он наконец. — Сейчас такое легко сделать на компьютере.
— Зачем мне это? — в её голосе звучало искреннее недоумение. — Зачем мне врать?
— Не знаю, — он с силой потёр лицо ладонями. — Может, ты аферистка какая-то. Может, хочешь денег. Или…
— Или у тебя амнезия, — перебила она мягко. — Травма головы? Дтп? Что-то, из-за чего ты мог забыть целый кусок своей жизни.
Олег замер. Дтп. Да, — в конце двухтысячного. Он возвращался с работы на старенькой «девятке», не справился с управлением на скользкой дороге и врезался в столб. Очнулся уже в больнице с сотрясением мозга и переломом ключицы. Врачи говорили, что ему повезло — удар пришёлся на пассажирскую сторону. Будь кто-то рядом с ним, человек вряд ли выжил бы.
— У меня было сотрясение, — сказал он медленно. — Но это не объясняет, почему я не помню тебя совсем. Обычно после сотрясения выпадают только события непосредственно перед травмой. А не целые годы жизни.
— А если это было не просто дтп? — Аля наклонилась ближе. — Помнишь, как всё произошло?
Олег нахмурился, пытаясь воскресить в памяти тот день. Снег с дождём, мокрая дорога, свет фар встречной машины, ослепивший на мгновение. Руль, вывернутый в сторону, визг тормозов, удар…
— Я не справился с управлением, — сказал он. — Был гололёд.
— А я говорила тебе, что той ночью за рулём была я, — тихо произнесла Аля. — Мы поссорились, я была за рулём, не справилась с управлением. Ты ударился головой о стойку. Я отделалась лёгким испугом, а тебя увезли в больницу без сознания. Я приходила к тебе каждый день, но ты…ты не узнавал меня. Врачи сказали, что это бывает после травмы — человек забывает определённых людей или периоды жизни. Я ждала три недели, но ты так и не вспомнил меня. А потом… — она запнулась. — Потом у тебя появилась эта женщина, Ирина. Она работала медсестрой в твоей палате. И я поняла, что мне нужно уйти.
Олег сидел, оглушённый её словами. Ирина действительно работала медсестрой, когда они познакомились. Именно в той больнице, куда его привезли после аварии. Это правда. Но всё остальное…
— Я не верю тебе, — сказал он, но в голосе не было уверенности.
— Тогда объясни вот это, — Аля снова полезла в сумочку и достала маленькую бархатную коробочку. Открыла её — внутри лежало тонкое золотое кольцо с крошечным бриллиантом. — Ты купил его для меня. Собирался сделать предложение в новогоднюю ночь, на двухтысячный год. Но мы поссорились, а потом случилось это все.
Олег взял коробочку, разглядывая кольцо. Оно выглядело знакомым, но он не мог вспомнить, где его видел.
— Когда ты очнулся в больнице и не узнал меня, я забрала кольцо из твоей тумбочки, — продолжила Аля. — Думала, может, оно поможет тебе вспомнить. Но ты смотрел на меня пустыми глазами и спрашивал, кто я такая. А потом появилась она, и ты… ты смотрел на неё совсем иначе.
Олег закрыл коробочку и положил на стол.
— Почему ты не пыталась связаться со мной раньше? — спросил он. — Прошло больше двадцати лет.
— Я пыталась, — она опустила взгляд. — Звонила, писала письма. Но ты не отвечал. Я решила, что ты всё вспомнил, но не хочешь меня видеть. А потом… потом я вышла замуж, уехала в другой город. Жизнь закрутила.
— И что изменилось сейчас?
— Я развелась два года назад, — она пожала плечами. — Вернулась в родной город. Случайно узнала, что ты всё ещё здесь. И решила… решила проверить, помнишь ли ты меня теперь.
Олег молчал, перебирая в памяти события двадцатилетней давности. Он помнил комнату на улице Строителей, помнил работу грузчиком, помнил и больницу, где познакомился с Ириной. Но между этими воспоминаниями были странные провалы — пустоты, которые он никогда раньше не замечал.
— Допустим, я поверю тебе, — сказал он наконец. — Допустим, мы действительно были вместе, и я забыл об этом. Что ты хочешь сейчас? Зачем пришла?
Аля подняла на него глаза — светло-карие, почти золотистые.
— Я не знаю, — ответила она честно. — Просто хотела увидеть тебя. Убедиться, что с тобой всё в порядке. Что ты счастлив.
— Я счастлив, — сказал он машинально. — У меня хорошая работа, жена, дочь учится.
— Дочь? — Аля улыбнулась. — Как её зовут?
— Алина, — ответил Олег и осёкся.
Алина. Сокращённо — Аля. Они с Ириной выбрали это имя для дочери, когда она родилась. Выбрали вместе, хотя Ирина предлагала назвать девочку в честь своей матери — Вероникой. Но он настоял на Алине. Почему? Он никогда не задумывался об этом.
— Красивое имя, — Аля допила кофе и поднялась. — Ну что ж, мне пора. Спасибо, что не выгнал сразу.
— Подожди, — он тоже встал. — Оставь свой номер телефона. Я… я попробую вспомнить.
Она покачала головой.
— Не стоит, Олег. У тебя своя жизнь, у меня — своя. Я рада, что ты счастлив. Этого достаточно.
Она накинула плащ и направилась к выходу. Олег пошёл следом, чувствуя странное оцепенение. У двери Аля обернулась, поднялась на цыпочки и легко коснулась губами его щеки.
— Прощай, Олежка, — прошептала она. — Береги себя.
И ушла, тихо прикрыв за собой дверь…
Олег остался стоять в прихожей, прислушиваясь к стуку каблуков, затихающему на лестнице. Потом медленно вернулся на кухню, сел за стол и уставился на оставленные Алей фотографии. Три снимка из жизни, которую он не помнил.
Внезапно в замке повернулся ключ — вернулась Ирина. Он торопливо собрал фотографии и сунул их в карман домашних штанов.
— Ты уже встал? — Ирина вошла на кухню, держа в руках пакеты с продуктами. — Я думала, ты будешь спать до вечера.
— Не спалось, — ответил он, помогая ей разбирать покупки.
— Извини за утро, — она не смотрела на него. — Я погорячилась. Просто это сообщение… оно выбило меня из колеи.
— Ничего, — он механически расставлял продукты по полкам холодильника. — Ты ответила той женщине?
— Нет, — Ирина пожала плечами. — Решила, что это не моё дело. Если хочешь — ответь сам.
Олег кивнул, думая о том, что Аля ушла, не оставив номера. И о том, что в кармане у него лежат фотографии, которых не должно было существовать.
— Кстати, я тут встретила Вику Соловьёву, — продолжала Ирина. — Помнишь, она работала с тобой в больнице, когда ты лежал? Так вот, она выходит замуж, представляешь? В третий раз. Говорит, этот — точно последний.
Олег замер с пакетом молока в руке.
— Вика? — переспросил он. — Маленькая такая, с веснушками?
— Ага, — кивнула Ирина. — Совсем не изменилась, только волосы покрасила. Ты же помнишь, какие у неё были светлые, почти белые. А теперь — тёмные, как у меня.
Олег медленно поставил молоко на полку. Что-то настойчиво билось в висках, какая-то мысль, которую он не мог поймать.
— А она… она работала в твоей смене? — спросил он осторожно.
— Нет, что ты, — Ирина достала из пакета коробку с яйцами. — Она была в неврологии, а я — в травматологии. Мы просто иногда пересекались в столовой. Кстати, она спрашивала о тебе. Передавала привет.
Олег кивнул, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Вика Соловьёва. Он вспомнил — маленькая медсестра с веснушками на вздёрнутом носу и светлыми, почти белыми волосами. Она приходила к нему каждый день, когда он лежал в больнице после дтп. Приносила апельсины и свежие газеты. Спрашивала, не нужно ли ему чего-нибудь. А однажды сказала: «Там к тебе опять эта девушка приходила. Темноволосая, глаза такие необычные, жёлтые почти. Я сказала, что ты спишь».
Он помнил это. Но почему-то никогда не спрашивал, кто была та девушка. Просто кивнул и поблагодарил Вику за заботу. А потом в его палате появилась Ирина — новая медсестра с короткой стрижкой и внимательными серыми глазами. И он влюбился, как мальчишка.
— Олег? — голос Ирины вернул его в реальность. — Ты чего завис? Помоги мне с сумками.
Он молча взял пакеты и принялся разбирать оставшиеся продукты. В кармане штанов лежали три фотографии из чужой, забытой жизни, а в голове крутился вопрос, на который он боялся ответить даже самому себе: что, если Аля говорила правду?
Вечером, когда Ирина ушла к подруге на день рождения, Олег достал из кармана фотографии и разложил их на столе. Три снимка — как три окна в другую реальность. Он долго смотрел на них, пытаясь вспомнить хоть что-то. Ничего. Полная пустота.
Он взял телефон и набрал в поисковике «амнезия после травмы головы». Десятки ссылок, научные статьи, форумы пострадавших. Ретроградная амнезия. Избирательная амнезия. Вытеснение травмирующих воспоминаний. Люди, забывшие родных. Люди, не узнающие собственных детей. Люди, потерявшие годы жизни.
Олег открыл шкаф, достал из дальнего угла коробку со старыми документами. Копался в ней почти час, пока не нашёл выписку из больницы, датированную январём двухтысячного года. «Закрытая черепно-мозговая травма. Сотрясение головного мозга средней степени тяжести. Перелом правой ключицы».
Перевернул страницу. В графе «сопутствующие симптомы» врач вписал от руки: «Жалобы на частичную ретроградную амнезию. Пациент не помнит события, предшествовавшие травме. Рекомендована консультация невролога и психотерапевта».
Олег смотрел на эти строчки и чувствовал, как земля уходит из-под ног. Он никогда не ходил ни к неврологу, ни к психотерапевту. Просто вернулся домой, в свою съёмную комнату, потом встречался с Ириной, потом они поженились. И он никогда не задумывался о том, что, возможно, в его жизни была огромная дыра.
Он вернулся к фотографиям. На обороте одной из них обнаружилась надпись выцветшими синими чернилами: «Аля и Олег. Озеро Светлое, июль 1999».
Озеро Светлое. Он помнил это место — небольшое лесное озеро в двадцати километрах от города. Они с Ириной ездили туда на пикник в первое лето их знакомства. Ирина удивилась, что он так хорошо знает дорогу, хотя утверждал, что никогда там не был.
Олег закрыл глаза, пытаясь вспомнить. Ничего. Только смутное ощущение дежавю, которое он испытал, когда они с Ириной вышли на берег озера. Тогда он списал это на усталость.
Зазвонил телефон — Ирина. Он сбросил вызов и выключил звук. Не мог сейчас говорить с ней. Не знал, что сказать.
В дверь позвонили. Олег вздрогнул. Неужели Ирина вернулась раньше? Или это снова Аля? Он не знал, чего боялся больше.
На пороге стоял сосед по лестничной клетке — молодой парень с верхнего этажа, недавно переехавший в их дом.
— Извините за беспокойство, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу. — Тут какая-то женщина просила передать вам.
Он протянул Олегу конверт и, не дожидаясь ответа, поспешил к лифту.
Олег закрыл дверь и вскрыл конверт. Внутри лежала записка, написанная аккуратным, округлым почерком: «Я остановилась в гостинице «Турист», номер 512. Буду ждать до завтрашнего вечера, если захочешь поговорить. А.»
Он смял записку и бросил в мусорное ведро. Потом достал, расправил и положил в карман рубашки. Вернулся на кухню, сел перед разложенными фотографиями.
Телефон снова зазвонил. Ирина. Он сбросил. Через минуту пришло сообщение: «Что происходит? Почему не отвечаешь? Я волнуюсь».
Олег не ответил. Встал, прошёлся по квартире, снова сел. Взял телефон, открыл контакты. Нашёл номер Вики Соловьёвой — они изредка пересекались на встречах бывших коллег, которые устраивала Ирина. Палец завис над кнопкой вызова. Что он ей скажет? «Привет, помнишь, двадцать лет назад ко мне в больницу приходила девушка с жёлтыми глазами? Кто она?»
Он отложил телефон, потёр виски. Голова начинала болеть — глухо, тупо, как перед грозой. Если Аля говорила правду, то вся его жизнь с Ириной была построена на песке. На забытых воспоминаниях, вытесненных травмой.
Но что, если Аля лжёт? Что, если фотографии — подделка? Что, если она — сумасшедшая, одержимая им по каким-то своим причинам?
Он снова взял телефон, открыл номер незнакомого отправителя, с которого пришло утреннее сообщение. Набрал: «Это правда?»
Ответ пришёл почти мгновенно: «Да».
Олег смотрел на это короткое слово и чувствовал, как внутри поднимается злость. На Алю — за то, что она появилась и разрушила его спокойную жизнь. На Ирину — за то, что она, возможно, знала правду все эти годы. На себя — за то, что не помнил.
Телефон снова зазвонил. Ирина. На этот раз он ответил.
— Что случилось? — её голос звучал встревоженно. — Почему ты не отвечал?
— Приезжай домой, — сказал он коротко. — Нам нужно поговорить.
— Я не могу сейчас уйти, — в её голосе появилось раздражение. — У Светы день рождения, все только собрались. Что случилось?
— Ко мне приходила Аля, — сказал он прямо. — Та, которая написала сообщение.
В трубке повисла тишина. Потом Ирина выдохнула:
— И что она хотела?
— Говорит, что мы были вместе до аварии. Что я забыл её из-за травмы головы. Что ты знала о ней, когда мы познакомились.
Снова тишина. Потом Ирина произнесла тихо, но твёрдо:
— Я буду через полчаса.
Она отключилась, не дожидаясь ответа…
Олег сидел, глядя в одну точку. Внутри была пустота — ни злости, ни обиды, только усталость и странное отупение. Как будто ему снова двадцать два, и он очнулся в больничной палате с дырой в памяти.
Ирина вернулась через двадцать минут — запыхавшаяся, с раскрасневшимся лицом, словно бежала всю дорогу. Олег сидел на кухне, перед ним стояла пустая чашка из-под кофе и лежали три фотографии.
— Она приходила? — Ирина остановилась в дверях, не снимая плаща. — Что она тебе наговорила?
— Присядь, — сказал Олег, указывая на стул напротив. — И расскажи мне всё. С самого начала.
Ирина медленно опустилась на стул, не сводя глаз с фотографий.
— Я не знаю, с чего начать, — произнесла она тихо.
— Начни с правды, — его голос прозвучал жёстче, чем он хотел. — Ты знала её? Знала, что мы были вместе до аварии?
Ирина провела рукой по лицу, стирая невидимую паутину.
— Я видела её в больнице, — сказала она наконец. — Она приходила к тебе почти каждый день. Сидела в коридоре часами. Но ты… ты не узнавал её. Спрашивал, кто она, зачем приходит.
— И ты не сказала мне? — Олег подался вперёд. — Все эти годы ты знала, что у меня была другая женщина, и молчала?
— А что я должна была сказать? — в голосе Ирины появились металлические нотки. — «Привет, Олег, у тебя была девушка, но ты забыл её из-за травмы головы»? Ты бы поверил?
— Должна была хотя бы попытаться!
— Я пыталась! — она повысила голос. — В первые месяцы, когда мы только начали встречаться, я несколько раз заговаривала об этом. Спрашивала, помнишь ли ты девушку, которая приходила к тебе в больницу. Ты говорил, что не помнишь никакой девушки, и просил не напоминать о больнице — тебе и так снились кошмары после всего.
Олег откинулся на спинку стула. Он действительно не любил вспоминать о времени, проведённом в больнице. Избегал разговоров об аварии. Ирина быстро поняла это и никогда не заговаривала о тех днях.
— Почему она ушла? — спросил он тихо. — Почему не добивалась встречи со мной?
Ирина отвела взгляд.
— Я сказала ей, что ты знаешь, кто она, — произнесла она после паузы. — Что ты помнишь её, но не хочешь видеть. Что просил передать, чтобы она больше не приходила.
Олег смотрел на жену, не веря своим ушам.
— Ты солгала ей.
— Да, — Ирина встретила его взгляд. — Я солгала. Потому что видела, как она смотрит на тебя. Как ждёт часами в коридоре. Как плачет, когда выходит из палаты. И я… я испугалась, что ты вспомнишь её. Что она заберёт тебя у меня.
— Ты не имела права решать за меня, — в его голосе звенел металл.
— Не имела, — согласилась Ирина. — Но я была молодой и влюблённой. А ты смотрел на меня так, словно я — единственная женщина в мире. Как я могла от этого отказаться?
Олег молчал, переваривая услышанное. Пятнадцать лет брака, построенного на лжи. Пятнадцать лет жизни с женщиной, которая украла у него выбор.
— Уходи, — сказал он наконец.
— Что? — Ирина непонимающе посмотрела на него.
— Уходи, — повторил он. — Я не могу сейчас видеть тебя. Мне нужно подумать.
— Олег, — она протянула руку через стол, пытаясь коснуться его ладони, но он отстранился. — Это было двадцать лет назад. Мы прожили вместе пятнадцать лет. У нас дочь, общий дом, общая жизнь. Неужели всё это ничего не значит?
— Значит, — он поднялся из-за стола. — Но сейчас я не могу отделить правду от лжи. Не знаю, что в нашей жизни настоящее, а что — построено на обмане. Мне нужно время.
— И что ты собираешься делать? — Ирина тоже встала. — Побежишь к ней? К женщине, которую даже не помнишь?
— Не знаю, — честно ответил Олег. — Просто уйди. Переночуй у Светы или у родителей. А завтра… завтра видно будет.
Ирина смотрела на него долгим взглядом. Потом кивнула, развернулась и вышла из кухни. Он слышал, как она собирает вещи в спальне, как закрывает за собой входную дверь. И только когда стих звук её шагов на лестнице, он позволил себе выдохнуть.
Олег вернулся к столу, собрал фотографии и убрал их в ящик. Достал из кармана смятую записку с адресом гостиницы. Он не знал, поедет ли туда. Не знал, хочет ли вспоминать жизнь, которую у него отняли. Или человека, которым он был до аварии.
Он сел в кресло у окна и стал смотреть на ночной город. Огни фонарей расплывались, словно он смотрел на них сквозь толщу воды. В голове была звенящая пустота. Пятнадцать лет брака с женщиной, которая отняла у него выбор. Пятнадцать лет жизни, построенной на лжи.
А что, если он не хочет вспоминать? Что, если правда разрушит не только его брак, но и его самого? Кем он станет, если память вернётся? Тем двадцатидвухлетним парнем, влюблённым в Алю? Или сорокатрёхлетним мужчиной, который пятнадцать лет любил другую женщину?
Олег сидел у окна до рассвета, глядя на просыпающийся город. А когда первые лучи солнца коснулись крыш домов, он понял, что не поедет в гостиницу. Не будет искать ответы в прошлом, которого не помнит. Он просто соберёт вещи и уедет — куда угодно, лишь бы подальше от Ирины, от Али, от города, где каждый камень мог хранить воспоминания о жизни, украденной у него.
Уедет и начнёт с чистого листа. В третий раз…
