— Оболтусы! — бушевал Степан — Свалились на мою голову! Начерта я только с вами связался?!
Тимур и Стас, испуганно вытаращив глаза, уставились на отчима.
Он вернулся внезапно. Увлеченные настольной игрой ребята даже не услышали, как он подъехал. Теперь он стоял в дверях, огромный, тучный, и голосил так, что, казалось, слышно было даже на противоположном конце деревни.
— Сколько раз вам говорить? Собаку в дом не пускать! Почему она опять тут?! Кто позволил?!
«Собака», то есть, четырехмесячный щенок немецкой овчарки по кличке Беар, жался к ногам старшего из братьев, крепкого, плечистого Тимура. Пес поскуливал и, то и дело бросая на сердитого главу семейства встревоженный взгляд умных темных глаз-бусинок, стучал хвостом по полу.
Безобидный, дружелюбный вид щенка как будто бы разозлил Степана еще сильнее. Со злостью схватив Беара за загривок и не обращая внимание на жалобный визг, он вышвырнул щенка за порог.
У Тимура сжались кулаки, и он бесстрашно выступил вперед:
— Не трогайте Беара! Мы ему лапки вымыли, прежде чем пустить в дом. Он же никак не напакостил!
— Тыщу раз сказал обормотам: собаке не место в доме! — взревел отчим.
— Еще какое место! Он член семьи! — поддержал старшего брата, выглядывая из-за его спины вдруг осмелевший Стас.
— А ты, мелкий, вообще молчи! — презрительно фыркнул Степан.
— Он не мелкий, а мой брат! — возмутился Тимур.
— Еще одно слово… — отчим грозно навис над мальчиками, и они невольно втянули головы в плечи.
Кулаки у Степана чесались с утра. Мало того что на работе возникли серьезные проблемы, так еще и машина едва дотянула до дома. Ему просто необходимо было на ком-нибудь срочно выместить злость.
Тут ему вновь подвернулся щенок. Поставив лапы на ступеньку крыльца, он снова просился в дом. Степан грубо отшвырнул его ногой.
Щенок завизжал, и у Тимура сжалось сердце. Не помня себя, он первым бросился за Беаром. За ним следом выскочил Стас… Но ничего сделать ребята не успели — гнев отчима обрушился уже на них.
Рука у него была тяжелая. Так сильно братьев не колотил даже крепко перебравший родной отец.
***
Подходя к калитке, Тоня сразу поняла, что что-то не так. Обычно сыновья, едва завидев ее, выбегали встречать.
Но не в этот раз.
Тимур и Стас сидели во дворе с щенком, понуро опустив головы. Подойдя поближе, Тоня с ужасом увидела, что они оба в синяках.
— Что стряслось? — ахнула она. — Вы подрались?
Мальчишки только пожали плечами и еще больше насупились.
Поняв, что ничего от них не добьется, она вошла в дом. Степан сидел в гостиной за компьютером.
— Степа, что случилось? — с порога спросила она.
— А ты у них спроси! — не оборачиваясь, отозвался он.
— Они не скажут.
— Тем лучше, — пробурчал Степан. — Терпеть не могу разборки.
Обернувшись к ней, он спросил:
— Ужин, надеюсь, не отменяется? Я жрать хочу.
— Да, сейчас.
Собрав на стол, Тоня позвала в окно сыновей.
Братья переглянулись. Словно мысленно договорившись не отзываться, они молчали. Есть им очень хотелось, но сидеть за столом с отчимом после всего, что произошло сегодня, было выше их сил.
Тоня хотела было выйти к ребятам, но Степан крепко, почти жестко придержал ее за предплечье:
— Куд-да?
— Да позову их, — Тоня бросила на мужа встревоженный взгляд и робко добавила. — Они все в синяках, Степа!
— Нечего унижаться перед этими щенками! — фыркнул он.
Она молчала, и он уверенно продолжил:
— Я смотрю, они сели тебе на голову и ноги свесили. Распустила ты их, Тонька! Да они из тебя веревки вьют! Им хоть кол на голове теши, что нельзя собаку в дом, а они творят, что им вздумается! А ты им потакаешь…
После очередной паузы он злобно выплюнул:
— Какая ты, к черту, мать? Одно название.
Тоня хотела было высвободиться, но он крепче сжал ее руку:
— Сядь и ешь. Если не хотят жрать вместе, пусть ходят голодными. Будет им наука.
Тоня на это ничего не возразила.
После ужина Степан обнаружил на дверном косяке ключ от кухонной двери. Заперев кухню, он положил ключ в карман.
***
Когда в доме стихло, ребята в первую очередь ринулись к кухне. Но поужинать сегодня им было не суждено.
— Ничего, Тимка. На голодный желудок думается лучше! Это я точно знаю, — бодрился Стас.
Они закрылись в своей комнате и стали думать, как им поскорее избавиться от ненавистного отчима, испортившего им жизнь.
Степан появился в их доме около двух лет назад. Поначалу он ребятам даже понравился — он покупал им мороженое, возил на озеро и даже подарил Беара. Но когда мама вышла за него замуж, он совершенно изменился.
Несмотря на то, что мальчики хорошо учились и помогали по дому, он всегда был чем-то недоволен. Порой он покрикивал не только на них, но и на мать. Но руку на них он поднял впервые.
— Что будем делать? — спросил Стас. — Может, к прабабушке поедем?
— Да он только обрадуется, что нас нет! — возразил Тимур. — И маму, если что, некому будет защитить.
— Эх, был бы жив дедушка… Он бы быстро придумал, что делать.
— А давай завтра к нему сходим? — предложил Тимур. — Я читал, что те, кто ушел в иной мир, нас слышат. И помогают.
— Давай!
Наутро, взяв с собой Беара, мальчики отправились на погост. «Познакомив» дедушку с щенком, они рассказали ему все, что у них накипело-наболело, показали свои синяки и даже всплакнули, размазывая по лицу слезы.
Было теплое июльское утро. Легкий ветерок слегка качал ветви рябины, склонившиеся к ухоженной могилке, а заплаканным ребятам казалось, что это дедушка говорит с ними, советует, как поступить.
Им стало немного легче.
На обратном пути на самом краю погоста они увидели старый-престарый, уже совсем трухлявый, валявшийся деревянный крест. Было решено взять его с собой.
Спрятав крест в надежном месте, братья едва дождались вечера. Когда отчим уснул, им без проблем удалось засунуть этот крест в его машину.
О последствиях они не думали. Но они не заставили себя ждать.
***
Проснулись они от громогласного вопля отчима. Поняв, что он обнаружил сюрприз, братья поспешили спрятаться на чердаке. Оттуда можно было наблюдать за происходящим без риска быть обнаруженными.
— Тоня! — голосил Степан. — Е-мое! Это кто до такой гадости мог додуматься у вас в деревне, а? Это же крест! Могильный!
— Да бог с тобой… — отозвалась перепуганная Тоня. — С чего ты взял? Где? Какой крест?
— Да вон полюбуйся! Я боюсь к нему прикасаться!
— Ты думаешь, я не боюсь? — Тоня подошла ближе и ахнула. — Точно, крест… Мамочки…
— Вот что делать? — возмущался меж тем Степан. — На чем я поеду на работу? Как его оттуда? Кто это сделал?!
Выйдя за ворота, он прохаживался, осматривая местность в поисках улик. И тут он услышал голос соседа, который проезжал мимо на велосипеде.
— Что-то потерял, Степа?
— Иди сюда, — пробурчал Степан.
Сосед слез с велосипеда и прошел вслед за Степаном в их двор.
— Может, ты подскажешь, кто этот гад? — спросил Степан, указывая на свою машину.
— Тю! — удивился сосед. — Да никак это крест? А чего он тут делает?
— Ты у меня спрашиваешь?!
— А не его ли вчера перли с погоста твои архаровцы?
— Ты точно видел? — прищурился Степан.
— Точнее не бывает.
— Ну ладно… — Степан поскреб подбородок. — Вытащи его отсюда! Я опаздываю на работу!
— Как скажешь, ваше благородие.
Спустя минуту крест был благополучно выужен.
— Тоня! — садясь в машину, крикнул Степан. — Если я приеду домой, и это будет лежать здесь, меня больше не увидишь.
Когда стих гул его машины, мальчишки покинули чердак и подбежали к матери.
— То, что вы сделали — страшный грех, — тише обычного сказала она им. — Отнесите сейчас же обратно, на то же место.
Пришлось мальчикам снова идти на погост.
***
Дело шло к вечеру, и братья приуныли. Они прекрасно знали, что так просто проделка им с рук не сойдет. Они были уверены, что отчим снова хорошо поколотит их, но произошло то, чего они никак не ожидали.
Поужинав до приезда отчима, мальчики, так и не придумав, что делать дальше, уединились в своей комнате. Вопреки их ожиданию, отчим не вошел к ним, а крепко засел на кухне с матерью.
Тимур почувствовал смутную тревогу, которая тут же передалась младшему брату. Переглянувшись, они тихо приоткрыли дверь в свою комнату. Кухня была рядом, и они слышали каждое слово.
— В общем, единственное, что я могу тебе предложить, Антонина… — говорил Степан. — Если ты, конечно, сама хочешь, чтобы мы жили нормально с тобой…
Мать ничего не ответила, но, вероятно, кивнула, потому что он, не меняя тона, продолжил:
— Я предлагаю оформить их в интернат. Там за ними будет присмотр, там их чему-то учат, а тут они болтаются, вредят. Щенок не проблема, я завезу его куда-нибудь подальше от деревни. А? Что молчишь?
— Так сейчас же каникулы! — наконец сказала мать.
— Но интернатские же на каникулах живут в интернате! А эти дома пакостят. Там все строем будут. И люди из них выйдут. Там их обчешут как следует… А там и армия не за горами. Так что это, как ни крути, единственный выход не упустить их, чтобы не вышли из них уголовники. Ишь до чего додумались… Крест могильный…
— Да как я им, да и бабушке, в глаза буду смотреть-то, Степа? — вдруг спохватилась мать.
— Тю. Ей говоришь, а она… Это единственный выход, Тоня!
Пауза затянулась. Потом мальчишки, холодея, снова услышали голос матери:
— Пожалуй, Степушка, ты прав…
— Вот увидишь! — обрадовался отчим. — Потом благодарить тебя будут. А то что? Ну совсем от рук отбились! Там их быстро приструнят.
Братья снова переглянулись и плотно закрыли свою дверь. Им было ясно, что выход у них теперь только один.
***
Наутро Тоня обнаружила на кухонном столе записку, написанную рукой Тимура: «Мы все слышали, мама. Извини. Нас не ищи и не беспокойся. Мы в надежном месте. Вернемся только тогда, когда он уедет из нашего дома насовсем. Тима, Стас и Беар».
Подумав, Тоня поняла, что ребята могли поехать только к своей прабабушке. Она бросилась звонить Тимуру, но связи не было.
— Ты посмотри, деньги на месте? — первым делом спросил Степан, когда она сказала ему о произошедшем.
— Да я уже смотрела, кошелек не тронут. Зайцами они не поедут точно, не так воспитаны. Но почему нет связи? И до бабушки никак не дозвониться… — волновалась Тоня.
Только спустя сорок минут ей удалось услышать голос Стаса.
— Да не волнуйся, мам! — бодро сказал он. — Мы решили пешком!
Тимур выхватил у него трубку и добавил:
— Мама, мы к прабабушке уже почти подходим. Только не проговорись ему, где мы. Наври что-нибудь ему! Скажи, что не дозвонилась, или что у прабабушки нас нет.
— Мы не хотим в интернат! — встрял Стас.
— Мы хотим жить только с тобой! Нам же хорошо было без него, а, мам? Он плохой, мама. Он чужой! — всхлипнул он.
Связь снова прервалась. Степан уехал, Тоня тоже стала собираться на работу. Не прошло и часа, как ей позвонила бабушка Федосья:
— Э-э-эх! Тоня, Тоня… — голос бабушки звучал укоризненно. — Зачем ты его присылала?
— Кого я прислала? Что с ребятами? Они еще не дошли?
— Да они-то дошли! А этот твой… Примчался! Я аккурат у калитки стояла, а он выпучил на меня очи свои и аж искры из зубэй!
— Бабуля, объясни мне, пожалуйста, что произошло? Какие искры?! Где Тимур и Стасик?
— Да они с дерева еще издали его машину увидали и схоронились как кроты. А он – где они, да где они, пытает меня. А я ему — лучше ты скажи, куда их подевал. Может, ты их продал, гад такой! Он плюнул, чуть в меня не попал. Завел свою балалайку и запылил обратно. Фух. Ну пусть попробует еще раз приехать. Я его тут встречу… Коромыслом.
— Ну слава богу, с ребятами все в порядке, — Тоня облегченно вздохнула. —Извини, что тебя побеспокоили, бабуля. В выходные я очень постараюсь приехать и поговорим.
Работа не шла. Тоня постоянно думала о сыновьях, в течение всего дня у нее в ушах звучали их слова. У нее внутри будто все перевернулось, и в итоге она поняла, что ей стыдно перед детьми.
Вечером, сославшись на головную боль, она прилегла в гостиной на диване и притворилась спящей. Ей было, о чем подумать.
Она вспомнила, как после ухода мужа, исчезнувшего внезапно и в неизвестном направлении, осталась одна с двумя детьми без алиментов и на малооплачиваемой работе. Муж был в розыске до сих пор, поэтому об алиментах и мечтать не приходилось.
На Степана она обратила внимание, потому что он красиво ухаживал за ней и внушал доверие. В отличие от бывшего мужа, у него не было тяги к зеленому змию, он был видный и хорошо зарабатывал.
Она не видела в нем никаких недостатков и не замечала его пренебрежительного отношения к ее детям. На его грубость в отношении ее самой Тоня тоже закрывала глаза.
Она и мысли не могла допустить о том, чтобы вновь остаться одной без мужского плеча.
***
Следующим утром Степан был зол как никогда.
— Ты знаешь, где они! — бушевал он. — Ты сама их прячешь! Ты играешь со мной? Зря!
— Доброе утро, Степа. Ты что, не с той ноги встал? — как можно спокойнее отозвалась она.
Дальше все произошло почти мгновенно. От его тяжелой руки у нее потемнело в глазах, она пошатнулась и упала рядом с диваном. Сколько она пролежала, она не знала. Очнувшись, она увидела Степана, сидящего на стуле рядом с ней, лежащей на полу.
— О, очухалась! — усмехнулся он.
— Ты сумасшедший, Степа. Тебе нужно серьезно лечиться. У психиатра, — молвила она, вставая.
— Еще нарываешься? — Степан недобро прищурился. — Я готов.
И Тоня вдруг решилась:
— Уходи, — тихо сказала она.
Степан схватил ее за запястье и с силой сжал.
— Да я тебя в порошок сотру, — зашипел он. — Я столько для тебя сделал! Взял тебя, сироту казанскую, с двумя! Кому ты будешь нужна кроме меня?
Тоня вырвалась из его хватки.
— Степан, исчезни, пожалуйста, из моей жизни, — снимая с шеи его подарок, цепочку с кулоном, она протянула ее ему. — Возьми. Я не хочу, чтобы мне это напоминало о тебе.
После небольшой паузы Степан грубо выругал ее и вышел, громко хлопнув дверью.
В выходные Тоня забрала от бабушки детей. Ближе к осени они удачно продали бабушкин домик, и она со всем своим небольшим хозяйством перебралась жить к внучке и правнукам. Со Степаном Тоня вскоре развелась. Больше ни она, ни мальчики его не видели.
