Удар хрустального бокала о мраморный пол прозвучал как выстрел. Осколки разлетелись по комнате, словно мои разбитые надежды. Я замерла, не веря своим ушам. Женщина, подарившая мне жизнь, сейчас ледяным тоном требовала того, что я создала своими руками.
«Твоя квартира – не твоя роскошь, а его необходимость», – эхом отдавались в голове её слова. Как можно одновременно любить и ненавидеть человека, который считает, что родственные узы – это право забирать, а не радость давать? Я смотрела в её глаза и видела там чужого человека. Что же произошло с нами, и когда материнская любовь превратилась в инструмент манипуляции?
С самого детства мама отдавала предпочтение Максиму. Он родился первым, на пятнадцать минут раньше меня, но эти минуты, казалось, определили всю мою жизнь. Мама поздно забеременела, в сорок три года, и как рассказывала бабушка, мечтала о сыне. Случайная связь с мужчиной, который исчез, узнав о беременности, подарила ей близнецов. Радость двойная, но распределилась она неравномерно.
Наше детство текло в постоянном сравнении. Максиму – новые яркие футболки и качественные кроссовки, мне – застиранные кофточки от дочки соседки Антонины Павловны. Брату – вкусное мороженое в вафельном рожке, мне – «денег только на одно, потерпишь». Я не понимала, почему из двоих детей выбор всегда падал на него, но со временем просто приняла это как данность.
Повзрослев, я не затаила обиду на брата – в конце концов, не он решал, кому что достанется. Но близкими мы не стали. Максим вырос ленивым и безответственным, вечно ищущим лёгкие пути. Я же стремилась к независимости, работала до изнеможения, чтобы никому ничего не быть должной.
После окончания экономического факультета судьба подарила мне шанс. Бабушка, умирая, оставила завещание, в котором мне достался загородный дом с участком. Мама получила трёхкомнатную квартиру в центре, но я была счастлива и своему наследству. Продав дом, я открыла свою мечту – кондитерскую «Сладкоежка».
— Анна, ты сошла с ума! — качала головой мама, узнав о моём решении. — Ну кому нужна ещё одна булочная? Город ими переполнен!
— Это не просто булочная, мама, — возражала я. — У меня будет особенная выпечка, по старинным рецептам, с натуральными ингредиентами.
— Прогоришь за три месяца, — отрезала она.
Но я не прогорела. Напротив, «Сладкоежка» стала настоящим хитом среди горожан. Я нашла идеальное место на перекрёстке двух оживлённых улиц, наняла талантливых пекарей и установила разумные цены. Люди выстраивались в очереди за нашими знаменитыми слойками с черникой, воздушными эклерами и фирменным тортом «Пчелиный рай» с медовыми коржами и нежнейшим кремом из маскарпоне.
Работа занимала всё моё время – я вставала в четыре утра, чтобы проверить утреннюю выпечку, и уходила последней, закрывая кондитерскую. Но это была моя жизнь, моё детище, и я получала огромное удовольствие, видя довольные лица клиентов.
Через три года упорного труда я накопила достаточно для первоначального взноса на собственную квартиру. Оформила ипотеку и планировала погасить её за пять-шесть лет, выплачивая большие суммы.
«Сладкоежка» процветала, и я могла позволить себе не только необходимое, но и маленькие радости – качественную одежду, хорошую машину, иногда даже короткие поездки на море или в Азию, когда чувствовала, что силы на исходе.
Личная жизнь не складывалась, и мама не упускала случая напомнить об этом:
— В твоём возрасте у Максима уже трое детей, а ты всё со своими тортиками возишься!
Максим действительно женился рано, едва закончив колледж. Его жена Вероника была такой же легкомысленной и беззаботной. Они быстро обзавелись потомством, но совершенно не задумывались о материальной стороне вопроса.
Максим перебивался временными заработками, Вероника работала парикмахером, но больше сидела с детьми. Собственного жилья у них не было – сначала снимали, потом, когда денег на аренду не хватило, переехали к маме.
В тот день, когда мама пришла ко мне вся в слезах, я сидела за отчетами.
— Анечка, милая, я не могу больше, — всхлипывала она, промокая платком покрасневшие глаза. — Максим с Вероникой целыми днями ругаются, дети бегают и кричат, у меня от этого шума голова разрывается. Давление подскочило так, что врач скорую вызывал.
— Мам, я же предупреждала, что не стоит их пускать, — вздохнула я, наливая ей чай.
— Куда же им деваться с детьми? — мама закрыла лицо руками. — Но я больше не выдерживаю. Маленький Гриша вчера чуть кипятком не обварился, я так испугалась… Сердце прихватило. Анечка, помоги им снять квартиру хотя бы на месяц. Максим обещает, что устроится на работу, у него какая-то стажировка в перспективной компании.
Я знала, что эти стажировки никогда не заканчивались постоянным трудоустройством, но, глядя на уставшее лицо семидесятитрёхлетней матери, не смогла отказать.
— Хорошо, мама. Я оплачу им месяц аренды. Но только один, понимаешь? Пусть привыкают к самостоятельности.
Я нашла для брата небольшую двухкомнатную квартиру недалеко от центра, внесла оплату и помогла им переехать. Вероника даже не поблагодарила:
— Могла бы и побольше что-нибудь найти, — фыркнула она, осматривая квартиру. — Нас пятеро, а тут теснота.
— Быть благодарной не пробовала? — огрызнулась я. — Или думаешь, деньги с неба падают?
Мама после их отъезда наконец-то смогла отдохнуть. Она стала больше гулять, лучше спать. Я радовалась, что мои деньги были потрачены не зря.
Но через месяц предсказуемо раздался звонок от Максима.
— Анют, тут такое дело… Не сложилось у меня с работой. Можешь ещё на месяц аренду оплатить?
— Нет, Макс, не могу, — твёрдо ответила я. — Я дала вам время встать на ноги. Месяц прошёл. Теперь ваша очередь действовать.
— Вот значит как? — в его голосе зазвучала злость. — Родную кровь на улицу выбрасываешь?
Он ещё долго кричал в трубку, но я уже не слушала. Вечером того же дня на пороге появилась мама:
— Как ты могла так с братом поступить? — начала она с порога. — У него же дети маленькие!
— Мама, я не отказывалась помогать. Я отказалась содержать взрослых здоровых людей, которые не хотят работать.
— Тебе-то легко говорить! Одинокая, бездетная, — каждое слово било, как хлыст.
— Отдай им свою квартиру, Анна. Им нужнее. У тебя есть бизнес, ты заработаешь ещё — Заявила мне мама
Я не поверила своим ушам:
— Отдать квартиру, которую я покупала в ипотеку, за которую ещё платить и платить? А мне где жить? Снова снимать? Или к тебе переехать, чтобы слушать, какая я неудачница без семьи?
— Ты должна помогать родным! — мама повысила голос.
— Я никому ничего не должна! — вспылила я. — Особенно тем, кто считает меня банкоматом. Уходи, мама. Я больше не хочу это обсуждать.
После этой ссоры мы не общались. Я погрузилась в работу, решив открыть вторую кондитерскую в спальном районе. «Сладкоежка-2» потребовала ещё больше сил и времени, но я была рада занять мысли чем-то кроме семейных обид.
Однажды моя управляющая Светлана слегла с простудой, и я сама встала за прилавок. День выдался суматошный, к вечеру ноги гудели, голова раскалывалась, и я мечтала только о горячей ванне.
— Простите, вы ещё открыты? — раздался у входа приятный мужской голос.
Я подняла глаза. Высокий шатен в кожаной куртке с мотоциклетным шлемом под мышкой улыбался самой обезоруживающей улыбкой, какую я когда-либо видела.
— Пять минут до закрытия, — ответила я, поправляя волосы. — Что вам предложить?
— Пирожное «Картошка», два пирожка с капустой и морс, пожалуйста, — он протянул карту для оплаты. — Меня зовут Дмитрий. А вас?
— Анна, — почему-то я смутилась под его внимательным взглядом.
— Анна, — он словно пробовал моё имя на вкус. — Могу я проводить вас домой? Уже темно, а я обещаю быть идеальным джентльменом.
Обычно я отказывала таким ухажёрам, но в этот раз что-то дрогнуло внутри. Может быть, пора впустить в жизнь не только работу?
— Думаю, это хорошая идея, — улыбнулась я, снимая фартук.
Дмитрий подождал, пока я закрою кондитерскую, и предложил мне руку. Мы медленно пошли по вечерним улицам, и я неожиданно поймала себя на мысли, что, несмотря на все семейные драмы, жизнь продолжается, и, возможно, лучшая её часть только начинается.
