…В финале трагикомедии «Афоня» (1975) мы видим, как медсестричка Снегирёва появляется буквально из ниоткуда со своим оптимистичным рефреном: «Мне кто-то позвонил. Я подумала, что это вы!»
И – чемоданчик с собой. Не поехала в Африку, что по тем временам было вообще нонсенс. Отказаться от загранкомандировки? Вот уж действительно любовь-морковь.
Да, возникает вопрос: будет ли Борщов и дальше бегать от своего, так сказать, счастья или же создаст наконец-то крепкую советскую семью? Что характерно, 1) да, создаст и 2) да, будет бегать.
Катя для него – реальное спасение и надёжный тыл. Каменная стена, за которой можно спрятаться и отоспаться. Она уже доказала, что примет его любого и после чего угодно, включая загул, запой, …измена.
Станет мучиться, вытаскивать из всех канав, но каждый раз, горько поплакав, встряхнётся и пойдёт заваривать чай. Афанасий далеко не глуп, и сразу понял, что эта «кареглазая», как он её назвал, будет вечной соломинкой для него-утопающего.
Да не, какая там соломинка? Это целая спасательная лодка. Он это понял уже на момент танца, когда она глядела на него, как Ассоль – на Грея, а он искал глазами то буфет, то объект поинтереснее.
Катя сама прибегала, даже не по звонку, а по иллюзии звонка. Была готова на всё, будучи нужна эпизодически, а чаще – не нужна. С ней скучно. С ней – без драйва. Но с ней уютно, сытно, спокойно.
Она может принять, накормить и утешить. Перевязать раны, в том числе, душевные. И — предоставить постель. Да, не особо, но другой нет. С другими – хлопотно и страшновато.
Афоня после облома с богатой Леночкой, поняв, что он – чужой на празднике жизни, притопал именно к Снегирёвой (до этого скормив другу-Федулу «гонорар» от супруга той Леночки за импортную мойку).
Борщов никогда не полюбит Катю, так как он «забраковал» её с самого начала. Хомо-сапиенс буквально сразу считывает тех, кто «да» — и тех, кто «нет». Притереться – можно, влюбиться – нет.
Просто он будет позволять любить себя, а для потерянного маргинала это – неплохо. Другие, которые ему нравятся, на это не способны – тем нужны совсем другие мужчины. Пусть не Вальдемары, но и не Афони.
А тут будет и грамотный вывод из запоя, и чистый дом, и кое-какая семейная жизнь. Изменится ли Борщов под чутким взором Катерины? Вряд ли. Люди меняются, окрылённые чем-то, ну, или после серьёзного удара.
А тут не происходит ни того, ни другого. Зато Снегирёва, которая вскоре должна стать Борщовой (я просто в этом уверена) получит своё – только ей понятно счастье. Быть нужной тому, кого зачем-то поставила пьедестал.
Он будет сбегать и возвращаться в родную гавань, чтобы получить заботу и тепло, а она — радоваться, что он в очередной раз всё понял и вернулся! Ура! Есть крепкой чай, варенье и порция рассказов о коллегах да их шапочках на дежурстве.
А вообще это фильм-надежда. Вот посмотрит какой-нибудь спивающийся не-Вальдемар и подумает: «А где-то ведь ходит и моя Катя – симпатичная и самоотверженная…».
