Кто читал легендарный роман Ильфа и Петрова «12 стульев», наверняка заметил, что авторы акцентируют внимание на том, что пресловутые стулья входили мебельный гарнитур Гамбса:
– Помните вы наш гостиный гарнитур?
– Какой? – спросил Ипполит Матвеевич с предупредительностью, возможной лишь к очень больным людям.
– Тот… Обитый английским ситцем…
– Ах, это в моем доме?
– Да, в Старгороде…
– Помню, отлично помню… Диван, дюжина стульев и круглый столик о шести ножках. Мебель была превосходная, гамбсовская…
Но сегодня мало кто знает, что означает прилагательное — «гамбсовская»? И почему именно это слово сразу заставило Ипполита Матвеевича поверить своей тёще относительно спрятанных сокровищ?
Мебельная мастерская немецкого мастера Генриха Гамбса более двух веков была очень известной и престижной в России. Его мебель стояла (и продолжает стоять как музейные экспонаты) в Эрмитаже, в Гатчинском дворце, в Павловском дворце, в Михайловском замке и во многих других знаменитых местах.
В XVIII–XIX веках мебель от Гамбса могли позволить себе только очень обеспеченные люди, потому что отдельные гарнитуры из этой мастерской могли стоить целые состояния.
Для изготовления мебели привозили экзотические сорта дерева со всего света, а тайна изготовления почти вечного лака сохранялась так же тщательно, как рецепты лаков знаменитого Страдивари.
Была ещё одна отличительная особенность у гамбсовских шкафов, бюро, различных туалетных и журнальных столиков. Они имели тайники, куда хозяин мог спрятать особо ценные вещи или бумаги. В те времена, когда сейфы ещё не были изобретены, это особенно ценилось.
Например, чтобы открылся секретный отсек в бюро, надо было знать алгоритм последовательных действий по открытию и закрытию других ящичков и дверок.
Несколько лет назад в одном из немецких музеев произошёл забавный случай, когда журнальный столик XVIII века немецкого мастера Давида Рёнтгена (учителя Гамбса) попал на реставрацию, в нем случайно нашли потайную секцию, в которой хранилась любовная переписка одной важной особы.
Получалось, что эти письма пролежали нетронутыми около двухсот лет, хотя столик за прошедшие годы поменял множество хозяев.
В мебели от Рёнтгена и Гамбса было много скрытой механики, о которой несведущие люди даже не догадывались. И это особенно ценили те, кому было что скрывать.
Поэтому-то Воробьянинов сразу поверил своей тёще. Он знал, что именно в гамбсовской мебели можно было спрятать всё, что угодно.
