Хотя я, например, когда впервые увидела фильм (с книгой я ознакомилась значительно позже), сразу поняла, что Жеглов не просто положительный и правильный герой, но даже более симпатичный мне, чем Шарапов.
Жеглов всегда чётко знал, что и как делать. Во всех делах он был предельно прагматичен и конкретен.
Те перегибы в своих решениях: обвинение Груздева, кошелёк в кармане Кирпича, «пропавшее» дело со стола Шарапова и т.д., не казались мне перегибами, а вполне логичными поступками в тех обстоятельствах, в которых он находился.
И по поводу Груздева я была уверена в том, что он всё равно бы правильно разобрался в том деле и без Шарапова.
Потому что он может, например, не разобравшись, застрелить Левченко, так как времени разбираться у него просто не было, но посадить человека по недоказанным или надуманным предлогам он бы точно не смог.
Он резкий, грубый, иногда неоправданно жестокий, но он не подлец. А это для меня было самым главным. И Шарапов ему явно проигрывал в конкретности и основательности своих взглядов.
Но, прочитав роман, я почувствовала отрицательные и неприятные мне стороны, которыми обладал «книжный» Жеглов. Причем, я прочитала книгу, уже имея положительное представление об этом персонаже из фильма.
И если бы я сначала прочитала роман, то, возможно, моё отношение к Жеглову было бы совсем другим.
Но почему так произошло? Оказывается, у этих различий «книжного» и «экранного» Жегловых есть несколько причин, в которых «виноваты» Владимир Высоцкий и сами авторы.
Первое, что бросается в глаза, это то, что «книжный» Жеглов внешне совсем другой. Он значительно моложе «экранного», в книге ему 25-26 лет.
Он щёголь, следит за одеждой и постоянно начищает сапоги до блеска, чем раздражает Шарапова. У него красивая с вензелями подпись, и он очень циничен во всём, если требуется достигнуть результата.
Позже, на творческом вечере в ДК МГУ, Георгий Вайнер признался, что Жеглов был по своей сути «сталинским палачом».
Не тот, кто непосредственно расстреливал, но тот, который легко отправлял на смерть других. Так как для него не существует ценности человеческой жизни, свободы, и тем более чувств.
Он убежденный фанат своего дела по очистке от скверны окружающего мира, как ему самому это кажется. При этом он не жалеет не только других, но и себя.
Когда Высоцкий прочитал роман, он загорелся желанием сыграть Жеглова в фильме. Тогда ещё не было решения, что фильм вообще будет.
Но Высоцкий сам пришел к Вайнерам и заявил, что уверен в том, что по этому роману будет большой многосерийный фильм, и что именно он должен сыграть Жеглова.
Аркадий Вайнер позже вспоминал, что после этого визита Высоцкого они с братом на самом деле задумались о фильме и начали заниматься сценарием.
И роль Жеглова уже сразу писали под Высоцкого. Поэтому цинизм в действиях Жеглова они оставили, но подлость убрали.
В сценарии он стал старше, рассудительнее и значительнее человечнее, чем в книге.
И даже когда Груздев после своего освобождения предупреждает Шарапова, что, мол, Жеглов, если что, переступит и через него, зрители не особо верят Груздеву, как и сам Шарапов.
Хотя в книге (а этот диалог Шарапова с Груздевым без изменений взят из романа) читатели верят в это предсказание пожилого и мудрого человека.
Также свою роль сыграла огромная положительная харизма Высоцкого. Когда фильм снимался, Владимир Высоцкий уже был известен всему Советскому Союзу как автор и исполнитель своих песен.
Очень откровенных песен и чётко отражающих гражданскую позицию самого автора, с которой были согласны все его слушатели.
Поэтому в подлость и низость его персонажа зрители всё равно бы не поверили. И это тоже понимали Вайнеры, когда писали сценарий.
Вот так из отрицательного «книжного» Жеглова и получился любимый всеми «экранный» Жеглов, который после выхода фильма затмил собою свой первоначальный образ в романе. Да и роль главного героя Шарапова тоже.
