В одной из статей я подробно рассказывал о своём мнении касательно легендарного советского фильма «Место встречи» от режиссёра Станислава Говорухина. Если помните, то она мне показалась слегка поспешной, местами слегка нелогичной, но в целом не портящей общее впечатление от картины. Скорее я просто ожидал чего-то другого, чего-то более интригующего, захватывающего и драматичного.
Каково же было моё удивление, когда на днях я узнал о существовании второй версии финала, или скорее первой, так и не увидевшей свет. Как фильм должен был закончиться изначально и почему Говорухин настоя на изменениях? Сейчас узнаете.
Сначала давайте вспомним, как в принципе выглядел итоговый финал. В конце Жеглов без особых сожалений отбирает жизнь у бандита Левченко – бывшего сослуживца Шарапова, ныне являющегося одним из членов «Чёрной кошки».
На этой почве между Шараповым и Жегловым возникает серьёзный спор, после которого Володю в расстроенных чувствах увозят в роддом, где он хотел приютить брошенного младенца. Оказывается, малыша уже забрали, поэтому вновь разочарованный Шарапов отправляется домой, но там его на пороге встречает Варя с тем самым ребёнком на руках, вся в слезах.
Вроде бы и неплохой финал, но какой-то не такой, будто изначально он был совершенно другим. Думаю, это ощущение у меня возникло по той причине, что это реально не тот финал, который должен был быть изначально. Всё мной только что описанное было отснято уже после того, как первичная версия фильма была полностью сделана, смонтирована и готова к премьере.
Я, к сожалению, не читал оригинальный роман «Эра милосердия» от братьев Вайнеров, всё никак руки не доходили, а вот стоило бы, ибо там и раскрывается настоящая концовка «Места встречи». Главное отличие: вся сцена с Левченко. В фильме она ощущается вставленной ради галочки, не имеющей особого значения, будто её там вообще могло не быть без особых потерь для сюжета.
В книге диалог между Шараповым и Жегловым приобретает совершенно другие обороты. Володя, после фразы: «Успокойся!», не выдерживает и начинает очень эмоционально рассказывать капитану всё, что накопилось внутри него за время их сотрудничества. Он приходит к заключению, что Жеглов слишком бессердечный, в каком-то смысле ему даже нравится наказывать преступников, отчего им с Шараповым совсем не по пути.
Да вообще литературный прообраз капитана был гораздо жёстче, циничнее и мрачнее версии Высоцкого, а разница между ним и добродушным Володей, старающимся в первую очередь оставаться человеком, очень заметна. В книге ты чётко улавливаешь мысль, что Шарапов не хочет становится вторым Жегловым, вернее он боится стать таким же хладнокровным, не особо отличающимся от рядового преступника.
По этой причине он и уходит из милиции, решая начать совершенно новую жизнь. Повторюсь, в экранизации этого ощущения нет, весь эпизод с Левченко очень скомканный и слишком ускоренный, а нормального диалога между главными героями так и не состоялось.
Теперь переходим к ещё одному, не менее важному отличию. В конце книги Шарапов не приезжает к своей любимой жене Варе…потому что её уже нет в живых. Копытин везёт его в Управление, где стоит её фотография с чёрной лентой в углу.
«Младшего сержанта милиции Варвары Александровны Синичкиной не стало сегодня ночью при попытке задержать вооружённую банду преступников», – испуганно читает Шарапов. На этом «Эра милосердия» заканчивается.
Думаю, вы понимаете, почему руководство Гостелерадио было, мягко говоря, не особо довольно таким исходом. В советском кинематографе вообще старались демонстрировать поменьше такого, а счастливые концовки были чуть ли не обязательной составляющей любой картины, если она хотела выйти в широкий прокат. Собственно, вот так Говорухину пришлось практически полностью переделывать концовку «Место встречи».
На самом деле, в фильм не попало ещё множество сцен, «вырезанных» цензурой. Просто конкретно эта концовка, как мне показалась, подходит истории Шарапова и Жеглова гораздо лучше. Она вызывает более глубокий эмоциональный отклик и заставляет взглянуть на персонажа Шарапова под совершенно другим углом.
Ты видишь в нём отчаявшегося сломанного человека, повидавшего своими глазами неописуемое. Как бы Володя не старался сохранять свою принципиальность, честность и, главное, доброту – мир всё равно оказался к нему несправедлив.
