— Наталья Сергеевна, я уверена, что сама могу решить, где будут лежать мои вещи, — Мария осторожно, но твёрдо попыталась вернуть свои права на личное пространство.
Свекровь с лёгкой усмешкой качнула головой, словно Мария — капризный ребёнок, который слишком долго держит свои игрушки в непорядке.
— Мария, милочка, чем ты опять недовольна! Я же хочу помочь навести уют и порядок, — начала Наталья Сергеевна, указывая на новый шкаф, куда она сама переставила Марины вещи. — Ты только посмотри! Так гораздо удобнее. Ты будешь меня еще потом благодарить за это.
Мария стояла, прижав руки к груди, глядя на суматошную деятельность свекрови, в её собственном доме. Вот уже два года она жила здесь с Дмитрием, и всё это время казалось, что их жизнь выстроена на незыблемых основах.
Всё было ясно и просто: она — любящая жена, он — заботливый муж. Но со временем эти простые истины начали искажаться под давлением постоянного присутствия третьего лица — Натальи Сергеевны.
Дом был родительским, и Наталья Сергеевна считала себя его неотъемлемой частью. То, что Мария пыталась удержать своё право на личное пространство, как бы не замечалось. Каждый визит свекрови приносил новые распоряжения: как правильно сложить полотенца, какие блюда должны быть на ужин и как Мария «неправильно» ведёт домашнее хозяйство.
— Я не могу больше это терпеть, — шептала Мария себе под нос, когда очередной раз складывала свои книги в шкаф после того, как Наталья Сергеевна «расставила всё по местам». Каждый шаг её напоминал, что дом, в котором она живёт, будто бы не принадлежит ей.
Но тогда, два года назад, когда они с Дмитрием только поженились, её это совершенно не смущало. Дмитрий был опорой, заботливым и внимательным мужем. А квартира казалась просто ещё одним шагом на пути к их общей жизни. Мария даже радовалась, что у них есть своё жильё, пусть и родительское.
Поначалу Наталья Сергеевна просто наведывалась к ним — «проверить, всё ли в порядке». Это были короткие визиты, наполненные дежурными улыбками, комментариями о погоде и том, как «прекрасно Мария готовит». Но вскоре визиты стали чаще, и каждый раз они длились всё дольше. И с каждым её появлением в доме оставалась тень чего-то неудобного, неуместного.
— Дим, почему она так часто приходит? — с усталостью на душе однажды спросила Мария у мужа, когда они сидели за ужином.
— Это же тоже её дом, как твой и мой, — с лёгкой улыбкой ответил он, не обращая внимания, как натянулось лицо жены. — Она просто о нас заботится, не бери в голову.
Мария проглотила это как горькую пилюлю. Она ведь понимала: дом принадлежал родителям Дмитрия. Но ведь сейчас это её дом тоже. Дом, который они строили вместе, даже если не с самого фундамента.
— Ты хочешь сказать, что я не справляюсь? — не выдержала она однажды, когда Наталья Сергеевна снова стояла с критическим видом у кухонного стола.
— Конечно, нет, милая. Я просто знаю, как будет правильно. Ты ведь молодая, тебе ещё многому нужно научиться, — голос Натальи Сергеевны был наполнен терпеливостью, но в глазах светилось неприкрытое превосходство.
Мария снова промолчала. Ей хотелось ответить, сказать, что она уже взрослая, самостоятельная женщина, которая способна решить, как ей жить в своём доме. Но слова не шли. Она не хотела скандала. Ей казалось, что, если она промолчит, если просто уступит ещё раз, всё будет хорошо.
Но «ещё раз» длился уже слишком долго.
— Ты не видишь, как она постоянно вмешивается в нашу жизнь? — спросила она однажды у Дмитрия, когда они вечером сидели в гостиной. — Это становится невыносимо.
— Да брось ты, она ведь просто помогает. Моя мама всегда старается для нас. Ты же знаешь, она заботится о нас обоих, — он взглянул на Марию, удивлённый её тоном.
Именно этот разговор стал первым настоящим звоночком для Марии, что что-то в их жизни трещит по швам. Она всегда старалась держать себя в руках, быть корректной и терпеливой. Однако в самых потаённых уголках её сердца закрадывалось ощущение, что её собственное пространство медленно угасает, тает под непрекращающимся потоком советов и замечаний свекрови.
Однако она продолжала держаться. В конце концов, это было важно для её мужа, и Мария любила Дмитрия. Любила, несмотря ни на что.
Придя домой после утомительного дня на работе, Мария тут же заметила, что произошли перемены. В гостиной все было не на своих местах, а кухня блестела от чистоты, словно её уже давно никто не трогал. Но наибольший шок для неё стало исчезновение её личных вещей — книг, записной книжки, украшений — с их обычных мест. Она нашла их в новом шкафу, уложенными с необычайной аккуратностью, как будто кто-то взял и переупорядочил её жизнь, не спросив разрешения.
«Почему я должна подчиняться их правилам в своём собственном доме?» — эти слова мелькнули в её голове, пока Мария стояла у шкафа, растерянная и обиженная, её сердце билось как сумасшедшее.
Она развернулась и пошла к Дмитрию.
— Ты понимаешь, что это не нормально? — начала она без лишних церемоний. — Это не её дом. Мы тут живём. Мы! А она распоряжается всем, как ей вздумается. Она же сама вручила нам ключи от дома, а все никак не может смириться. Мне это надоело.
Дмитрий лишь пожал плечами.
— Она не хотела плохого, Мария. Ты слишком остро реагируешь.
— Остро? Я не ощущаю себя хозяйкой в доме. Она переставила мои вещи без моего ведома! Это уже не её дом. Я не хочу больше жить так, будто каждый шаг контролируется твоей матерью, — голос Марии дрожал, и она уже не могла скрыть своих эмоций. Все, что она держала в себе, все эти мелкие и крупные обиды — выплеснулось наружу.
Дмитрий посмотрел на нее с лёгкой усталостью, словно этот разговор повторялся уже в сотый раз. Он выдохнул и, глядя в сторону, произнёс:
— Мария, ну что ты так заводишься? Мама не делает ничего плохого. Она просто пытается помочь. И давай не будем забывать, что это всё-таки квартира моей семьи. Она имеет полное право принимать участие в наших делах.
Эти слова обрушились на Марию, словно ледяной душ. С каждым произнесённым словом она всё яснее чувствовала, как ускользает ожидаемая поддержка, растворяясь в воздухе подобно дыму, и оставляя после себя лишь горькое послевкусие разочарования и обиды.
— Это твоя семья, да. Но я здесь тоже живу, Дмитрий! И разве я не должна чувствовать себя здесь, как дома? — Мария почти кричала, её голос ломался на нотах обиды. — Я хочу иметь хоть немного пространства, где я могу быть собой. Это всё, о чём я прошу.
Но Дмитрий лишь покачал головой, словно рассуждая о чём-то слишком простом, чтобы объяснять.
— Ты слишком драматизируешь, Мария. Мама всегда заботилась обо мне и всегда будет. Ты должна это понять. Всё уляжется, просто нужно подождать. С мамой бывает порой не просто, но ты привыкнешь, — его голос был полон спокойствия, и это спокойствие действовало на Марию как огонь на бензин. Она больше не могла терпеть.
— Подождать? А до каких пор? Пока я окончательно не забуду, что у меня есть свои желания и потребности? Пока твоя мама не будет решать, в каких тапочках мне ходить? Дмитрий, я больше не могу жить так!
Она ждала, что он хотя бы попытается её понять. Хоть на мгновение. Но его лицо оставалось таким же бесстрастным, как всегда, а в глазах появилось едва заметное раздражение.
— Мария, не усложняй. Всё наладится. Просто не бери всё так близко к сердцу.
Эти слова стали последней каплей. Всё, что она чувствовала к нему, вся её любовь, смешанная с обидой и отчаянием, вдруг рухнула в бездну. Дмитрий не понимал её. Или, что хуже, не хотел понимать. Ему было комфортно в данной ситуации: о нем заботились две женщины и его это устраивало. Вот только одна из них решила показать зубки. Он считал, что можно просто переждать, пока она «остынет», и всё вернётся на круги своя.
***
После этого разговора конфликт лишь нарастал. Наталья Сергеевна почувствовала себя ещё более уверенной, зная, что сын на её стороне. Она стала приходить в дом чаще, как будто проверяя, чтобы «всё было на своих местах». И каждый раз она приносила с собой новые распоряжения: переставляла мебель, выбирала новые скатерти или украшения для дома, не посоветовавшись с Марией.
— Это ведь несложно, — говорила она, ставя на полку очередную безделушку, — всего лишь декор. Но он придаст дому уюта, поверь мне.
Мария молча наблюдала, как её жизнь раскладывается по чужим полкам. Она всё реже находила силы возражать, чувствуя, что каждый раз её слова тонут в пустоте. А дома она находилась всё реже. Работа стала её спасением, подруги — утешением. Мария намеренно затягивала время на работе, стремясь избежать встречи со свекровью и того давящего чувства, что её личное пространство постепенно угасает под её влиянием.
— Я в растерянности, — призналась она своей подруге Лизе во время одной из немногих встреч за чашкой чая. — Мне кажется, что я больше не являюсь хозяйкой собственного дома. Это как будто чужое место, где у меня нет права голоса.
Лиза внимательно слушала, но её совет был прост:
— Мария, тебе нужно подумать о себе. Ты заслуживаешь лучшего. Не стоит терять себя ради отношений, которые не дают тебе дышать.
Эти слова крутились в голове у Марии несколько дней. Она думала, анализировала и в конце концов пришла к выводу, что Лиза была права. Это не жизнь. Это существование в клетке чужих ожиданий и распоряжений.
***
Когда Наталья Сергеевна в очередной раз снова перетрясла всё на кухне по каким-то своим соображениям, у Марии окончательно сдали нервы. Она вошла в гостиную, где Дмитрий, как обычно, был сильно занят просмотром очередной важной юмористической передачи, зашла, и твёрдо сказала:
— Дима, я больше так не могу. Мы должны разъехаться.
Дмитрий оторвал взгляд от экрана, явно удивлённый её словами:
— Что? Разъехаться? Ты шутишь? — он коротко усмехнулся, как будто не воспринимая её всерьёз. — Мария, это же ерунда. Мы просто переждём, и всё будет, как раньше.
Но на этот раз Мария не собиралась уступать.
— Нет, Дима. Я правда больше не могу.
Мне надоело, то что твоя мама всюду сует свой нос, это уже не похоже на мой дом я здесь как гостья на птичьих правах. На съемных квартирах и то прав и свободы больше. Нам нужно что-то решить, потому что я так дальше жить не смогу.
Дмитрий посмотрел на неё не замечая от неожиданности как у него покосилось лицо, но, на этом лице казалось, не было понимания серьёзность её настроя.
— Да ты просто устала, — он отвёл взгляд обратно к телевизору. — Отдохни пару дней, и всё пройдёт пробормотал в вдогонку уже не отрываясь от просмотра.
Мария глубоко вздохнула. Пару дней… Она уже два года ждала, что что-то изменится.
Уже на утро Мария молча, так что даже не кто и не понял этого, собрала свои вещи и уехала к подруге.
Сначала Дмитрий не придал особого значения тому, что Мария уехала. Он подумал, что это всего лишь её временная выходка, как бывалые ссоры. Но когда он открыл шкаф и увидел, что почти все её вещи исчезли, до него наконец-то дошло, что всё серьёзно.
— Я и представить не мог, что всё зайдёт так далеко, — сказал он, когда они встретились в кафе, чтобы обсудить, как быть дальше. — Может, попробуем начать всё заново? Я поговорю с мамой, обещаю…
Но Мария уже не верила в эти словам. Она знала, что Наталья Сергеевна не изменится, и Дмитрий всегда будет на её стороне.
— Нет, Дима, — спокойно, почти шепотом, сказала она. — Всё кончено. Нам лучше разойтись.
Когда она вышла из кафе, на душе было странное чувство. С одной стороны, ей было горько из-за всего, что она потеряла. Но в то же время она чувствовала облегчение. Впервые за долгое время она почувствовала свободу. Теперь её жизнь была в её руках, и никто больше не мог решать за неё, как ей жить.
Новая жизнь Марии начиналась с чистого листа.
