Главный герой Прокудин раскаялся-изменился под тлетвор… ой, прастити, благотворным влиянием «настоящей русской женщины» Любы, которая бедолажку подобрала, отмыла-отогрела, обедом накормила и спать уложила.
Ожидаемо прибежали в комментарии и «настоящие русские мужики, на которых Россия держится» с требованием к современным женщинам немедленно взять на поруки всех мужиков, ибо вот только тогда наступит всем щастье неземное. Но о них в следующий раз. Сегодня о том, каялся ли Егор Прокудин в своей непутёвой жизни.
Знаете, смешно читать про покаяние Прокудина. Сцена, в которой он истерит под березками, а Люба ему «Ты что, Егорушка, ты что, родненький», отвратительна своей фальшью. На такое могут повестись только экзальтированные барышни, верящие в розовых единорогов. Давайте смотреть по фактам.
Что нам известно о жизни Егора Прокудина до того момента, как он в очередной — седьмой(!!!) — раз выходит их тюрьмы.
Он 18 лет не был дома.
Его мать не знает даже, жив он или нет.
За 18 лет он ни разу её не навестил, не прислал ни одного письма, ни одной открытки к празднику, не перевёл ни рубля.
Всё это известно из рассказа Куделихи, матери Егора. Она даже посылала запросы, но Егора не нашли.
Идём дальше.
Егор возвращается в родные края и поселяется в соседней деревне. Что сделал бы любой человек, желай он действительно вернуться к нормальной жизни? Он в первую очередь отправился бы к матери, повинился бы перед ней. Его мать женщина простая деревенская, без выкрутасов, простила бы. Порыдала бы, но простила бы, ибо здесь тот случай, когда радость перевешивает всё остальное — сын нашёлся.
Что в первую очередь делает Прокудин? Беззастенчиво пользуется гостеприимством семьи Любы, напропалую врёт всем подряд, встретив в городе сестру, «не признаёт» её, устраивает гулянки, сорит деньгами (еще вопрос, откуда у только что освободившегося зэка такие суммы) и самое главное — совершенно не спешит к матери и даже не вспоминает о ней. Она его вообще не интересует. Вот с берёзками поцеломкаться — это да. А мать — да кому она нужна вообще.
О матери Егор вспоминает спустя какое-то довольно продолжительное время. И даже вспомнив, ведёт себя трусливо, инфантильно — долг требует навестить мать, но он вместо себя подсылает к ней Любу, и пока она разговаривает с Куделихой, ходит в соседней комнате, так матери на глаза и не показавшись. Люба, между прочим, тоже хороша — не сказала Куделихе, что сын здесь.
А уехав от матери, Прокудин устраивает безобразную истерику с выкриками «Не могу так больше жить, твapь я последняя». Да, твapь. Да, последняя. Но если ты больше не можешь так жить — иди, исправляй, что можно, всё в твоих руках!
Куда там. Ещё до своего визита Прокудин перевел матери деньги — сколько, не уточняется — и на этом всё. Как была его мать одна до его возвращения, так одна и осталась. Люба-то, между прочим, ему правильные вещи говорит: Поехали к ней! Она же рядом совсем!
Поехал он? Нет. Он перевёл какие-то деньги и с чистой совестью опять забыл о матери. В этой ситуации это был тот минимум, который можно было сделать — перевести деньги. Это называется откупился. То, что уголовник делает какие-то добрые дела, вовсе не означает, что он встал на путь исправления. Есть у этой братии такое понятие — грехи стричь.
Они вполне могут кому-то помочь, например, уголовник-рецидивист Сергей Мадуев, иногда делал широкие жесты: мог вернуть часть отнятого беременной женщине, одной из своих жертв, которой стало плохо в момент ограбления, вызвал «скорую». В 90-е было модно привозить в восстанавливаемые храмы мешки с деньгами.
Но это ни в коей мере не показатель того, что эти преступники вставали на путь исправления. Подобное поведение — элемент уголовной романтики. Это оправдание себя — не я плохой, а жизнь плохая. Ага, на лицо ужасные, добрые внутри.
Вот и показушная истерика Прокудина под берёзками — часть этого уголовного этикета. Это он не о содеянном жалел, а себя, бедолажку. Это часть обязательной программы каждого уголовника. Старушка-мать, которая сыночка не дождётся, жена-изменщица, которая не дождалась, а он *самка собаки*, твapь последняя, жить не знает, как — обычный их репертуар.
Кстати, именно об этом и поёт так называемый блатной шансон. Жаление себя и перекладывание ответственности на жизнь, власть, правительство. А они, естественно, белые пушистые зайки.
Возвращаясь к Прокудину: самый яркий маркер его лживости это отношение к матери. Он второй раз бросил старуху одну. Представляете, что такое деревня в начале 70-х? Кто наколет дров и принесёт их в дом? Кто натаскает воды? Кто зимой расчистит снег? Бабушка, которая в фильме представляет Куделиху, замерзла зимой 1976 года, потому что у неё не хватило сил принести в дом дров на ночь.
Вот что такое одинокий старик в советской деревне 70-х. «Сейчас не время, дай хоть волосы отрастут» — это что, насмешка? Это насколько должны быть перевёрнуты с ног на голову моральные ценности? Прокудин ведь опять не мать жалеет, а себя, эго своё бережёт. Ну и самое главное — он ведь к матери так и не пришёл, хотя времени у него было предостаточно — прошел год с его возвращения.
