— Андрей, ты что-то недоговариваешь. Я же вижу, — Рита внимательно посмотрела на мужа, когда они сели в машину на привокзальной площади. Она только что вернулась из двухнедельного отпуска, проведенного у мамы в Анапе, и сразу почувствовала неладное.
Андрей крепче сжал руль и отвел взгляд.
— Просто устал на работе. Новый проект, сроки горят.
— Нет, дело не в этом, — Рита положила сумку на заднее сиденье. — У тебя такой вид, будто ты натворил что-то и боишься признаться.
Андрей выехал с парковки, избегая смотреть на жену.
— Как твоя мама? Отдохнула хорошо? — попытался он сменить тему.
— Не уходи от разговора, — Рита была непреклонна. — Что случилось, пока меня не было?
Андрей вздохнул, понимая, что дальше откладывать признание бессмысленно.
— Ладно, ничего страшного не произошло. Просто Ольга позвонила неделю назад. У них в доме прорвало трубу, затопило первый этаж. Ремонт, сама понимаешь. Им нужно было где-то пожить, и я предложил им нашу дачу.
Рита замерла. Дача, доставшаяся ей от бабушки, была её особенным местом. Там хранились вещи, напоминавшие о детстве, о бабушке, о самых светлых моментах жизни.
— Ты пустил свою сестру с семьей на мою дачу? Без моего согласия? — её голос звенел от напряжения. — Пока я в отпуске, твоя родня на моей даче хозяйничает?
— Они же не чужие люди, Рит. И где им было жить? С двумя детьми в гостинице?
— В вашем родительском доме, например? Или у ваших многочисленных родственников? — Рита повернулась к окну, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. — Сколько они там уже?
— Пятый день, — тихо ответил Андрей.
— Разворачивай машину. Мы едем на дачу прямо сейчас, — решительно сказала Рита.
— Рит, может, сначала домой? Ты с дороги…
— Сейчас, Андрей. Я хочу видеть, что они там устроили.
Всю дорогу до дачи они молчали. Рита смотрела в окно, мысленно представляя, что могла натворить семья Ольги в её доме. Сестра Андрея всегда отличалась бесцеремонностью и привычкой переделывать всё под себя.
Когда они свернули на знакомую тропинку, ведущую к даче, Рита сразу заметила изменения. Старая яблоня, ветки которой свисали почти до земли, была безжалостно подрезана. Клумба с многолетними цветами, которые бабушка высаживала годами, выглядела по-другому — часть растений была выкопана, а вместо них красовались яркие, но безвкусные бархатцы.
— Что они сделали с моим садом? — выдохнула Рита.
Андрей молчал, понимая, что объяснений, способных успокоить жену, у него нет.
Когда они подошли к дому, навстречу им выбежала Маша, четырнадцатилетняя дочь Ольги.
— Дядя Андрей! Тетя Рита! — радостно воскликнула она, но, заметив напряженные лица взрослых, осеклась.
На веранде появилась Ольга — полная противоположность хрупкой Рите: высокая, громкая, уверенная в себе.
— О, вы приехали! А мы тут немного… обживаемся, — она широко улыбнулась, словно не замечая ледяного взгляда Риты.
Рита молча прошла мимо неё в дом и застыла на пороге. Внутри всё было иначе. Старинный буфет, стоявший у окна, переместился к противоположной стене. Диван был передвинут, а на месте старого кресла бабушки, в котором Рита любила читать, теперь стояло модное кожаное кресло, явно привезенное Ольгой.
— Где бабушкино кресло? — спросила Рита, стараясь говорить спокойно.
— А, эту развалюху? — беззаботно отозвалась Ольга. — Мы его в сарай отнесли. Честно говоря, оно уже совсем старое было, того и гляди развалится.
Рита обвела взглядом комнату. Стены, раньше оклеенные светлыми обоями с мелким цветочным узором, теперь были выкрашены в ярко-зеленый цвет.
— Вы перекрасили стены? — её голос дрогнул.
— Да! Виктор за два дня управился, — с гордостью сообщила Ольга. — Теперь тут гораздо свежее, правда?
Рита повернулась к Андрею, который стоял в дверях с виноватым видом.
— Ты знал об этом?
— Ольга сказала, что хочет сделать небольшой сюрприз…
— Сюрприз? — Рита повысила голос. — Вы перекрасили стены в моем доме! Передвинули мебель! Выбросили вещи моей бабушки!
— Не выбросили, а переставили, — возразила Ольга. — И вообще, мы хотели как лучше. Тут было так… старомодно.
— Это был дом моей бабушки! — Рита уже не сдерживала эмоций. — Я хотела сохранить его таким, каким он был при ней!
— Но теперь-то он ваш с Андреем, — пожала плечами Ольга. — Пора бы уже обновить обстановку.
Рита прошла в спальню, где её ждал новый удар: старинный комод, в котором хранились письма, фотографии и другие памятные вещи, исчез.
— Где комод? — она вернулась в гостиную, глядя на Ольгу.
— Какой комод? А, этот? Его Виктор с ребятами в сарай отнесли. Он занимал слишком много места, а нам нужно было поставить раскладушки для детей.
Рита выбежала из дома и направилась к сараю. Внутри царил хаос: старая мебель, коробки с вещами, садовый инвентарь — всё было свалено в кучу. Комод стоял в углу, некоторые ящики были выдвинуты.
Она принялась лихорадочно проверять содержимое. Большая часть вещей была на месте, но самого ценного — шкатулки с письмами бабушки — нигде не было.
Когда Рита вернулась в дом, Андрей разговаривал с Ольгой на повышенных тонах.
— Я же просил ничего не трогать, просто пожить тут неделю!
— Мы хотели сделать вам приятное, — защищалась Ольга. — Ремонт вам подарить. Ты же сам говорил, что Рита вечно откладывает обновление дачи!
Рита подошла к ним, держа в руках пустую шкатулку, которую нашла в сарае.
— Где письма, которые были здесь?
Ольга растерянно посмотрела на шкатулку.
— Первый раз вижу.
— Не лги мне! — Рита с трудом сдерживалась. — Это бабушкины письма, они всегда лежали в этой шкатулке, в комоде!
Маша, стоявшая в стороне, вдруг побледнела и выскользнула из комнаты.
— Маша! — окликнула её Рита, внезапно догадавшись. — Постой!
Но девочка уже выбежала во двор.
Вечер был наполнен напряженными разговорами. Рита настояла, чтобы Ольга с семьей немедленно собрали вещи и уехали. Андрей пытался сгладить конфликт, но Рита была непреклонна.
— Я не могу здесь больше находиться, — сказала она мужу, когда Ольга с детьми и Виктором наконец уехали. — Ты остаешься или едешь со мной?
Андрей вздохнул.
— Рита, давай хотя бы поговорим…
— О чем? О том, как ты позволил своей сестре разрушить то, что было мне дорого? Переделать мой дом без моего согласия?
— Они действительно хотели сделать лучше…
— Лучше для кого, Андрей? Для меня? Ты хоть раз задумался, что для меня значит эта дача? Что значат вещи моей бабушки?
Андрей виновато опустил голову.
— Я еду домой, — сказала Рита, забирая сумку. — Решай сам, что делать дальше.
Дома Рита первым делом проверила тайник, где хранила копии некоторых бабушкиных писем. Оригиналы, которые были в шкатулке, исчезли, но часть копий осталась. Она перечитала их, и слезы навернулись на глаза. Бабушка писала эти письма человеку по имени Николай. Рита всегда думала, что это её дедушка, но, перечитывая их сейчас, она вдруг осознала: адресатом был другой мужчина.
Андрей вернулся домой поздно вечером, когда Рита уже лежала в постели, делая вид, что спит. Всю ночь она ворочалась, не в силах забыть увиденное на даче и мучаясь вопросами о пропавших письмах.
Утром на работе Рита не могла сосредоточиться. Она работала в городском архиве, и обычно это приносило ей удовольствие, но сегодня даже любимые старинные документы не могли отвлечь от тревожных мыслей.
Около полудня раздался звонок. Это была Ольга.
— Рита, нам нужно поговорить, — голос сестры Андрея звучал необычно серьезно. — Можем встретиться после твоей работы?
— Зачем? — холодно спросила Рита.
— Это касается тех писем. Маша призналась, что взяла их.
Рита почувствовала, как сердце забилось быстрее.
— Где они сейчас?
— Не все так просто… Давай встретимся и поговорим спокойно.
Они договорились встретиться в кафе недалеко от архива. К удивлению Риты, Ольга пришла одна, без детей и мужа.
— Прежде всего, я хочу извиниться, — начала она, когда они сели за столик. — Мы действительно перешли границы с этим ремонтом. Я думала, что делаю вам одолжение, но теперь понимаю, что это было неправильно.
Рита молча кивнула, ожидая продолжения.
— Насчет писем… Маша нашла их, когда мы переставляли комод. Шкатулка упала, и письма рассыпались. Она начала их собирать и… прочитала несколько. Знаешь, в четырнадцать лет девочки очень романтичны, — Ольга слабо улыбнулась. — Она увлеклась этой историей.
— Какой историей? — напряженно спросила Рита.
Ольга помолчала, словно подбирая слова.
— Рита, эти письма… Они не от твоего дедушки. Они от какого-то Николая Васильевича Соколова.
Рита кивнула.
— Я догадалась об этом вчера, перечитывая копии.
— Там целая история любви, — продолжала Ольга. — Маша говорит, что твоя бабушка и этот Николай любили друг друга, но по каким-то причинам не могли быть вместе. И они писали друг другу всю жизнь.
Рита почувствовала, как к горлу подступает комок. Бабушка никогда не рассказывала ей об этом.
— Где письма сейчас? — спросила она.
Ольга отвела взгляд.
— В том-то и дело… Маша не хочет их отдавать. Она говорит, что должна «завершить миссию».
— Какую еще миссию? О чем ты?
— Она нашла в письмах упоминание о том, что этот Николай живет в Сосновке. Это же соседний город. И она… она написала ему.
— Что?! — Рита не поверила своим ушам. — Ольга, ему должно быть уже за восемьдесят, если он вообще жив!
— Он жив, — тихо ответила Ольга. — И он ответил Маше. Они договорились о встрече. Она сказала ему, что она твоя племянница и что нашла письма своей прабабушки.
Рита откинулась на спинку стула, пытаясь осмыслить услышанное.
— Я должна с ним встретиться, — наконец сказала она. — Это моя бабушка, моя семейная история.
— Маша будет сопротивляться. Она считает, что это её открытие.
— Ей четырнадцать лет, Ольга. Она не может решать такие вопросы.
Ольга вздохнула.
— Я знаю. Я поговорю с ней. Но, может быть, вы могли бы встретиться с ним вместе? Маша так увлечена этой историей.
Рита задумалась. Маша, при всей своей подростковой бесцеремонности, действительно открыла что-то важное о прошлом её бабушки.
— Хорошо. Но сначала я хочу забрать письма.
— Она спрятала их. И не говорит где, — призналась Ольга.
Рита покачала головой.
— Невероятно. Твоя дочь украла мои семейные реликвии, а ты даже не можешь их вернуть?
— Я пыталась! Но ты же знаешь подростков…
В этот момент телефон Риты завибрировал. Она посмотрела на экран: неизвестный номер. Что-то подсказывало ей, что это важно.
— Алло?
— Здравствуйте, — раздался в трубке дрожащий старческий голос. — Это Рита? Внучка Анны Михайловны?
Рита почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— Да, это я. С кем я говорю?
— Меня зовут Николай Васильевич. Я… я был другом вашей бабушки. Ваша племянница Маша связалась со мной. Я бы очень хотел с вами встретиться.
Рита не сказала Андрею о предстоящей встрече с Николаем Васильевичем. После возвращения с дачи между ними установилось холодное перемирие: они жили в одной квартире, но почти не разговаривали. Андрей пытался извиниться, но Рита не была готова к примирению — рана от его предательства была слишком свежей.
В субботу, сославшись на внеплановую работу в архиве, она отправилась в Сосновку. Маша настояла на том, чтобы поехать с ней, и Рита неохотно согласилась. В конце концов, именно благодаря настойчивости девочки она узнала о существовании Николая.
Они встретились в небольшом парке. Николай Васильевич оказался высоким, худым стариком с прямой спиной и удивительно ясными голубыми глазами. Рита сразу заметила, что он нервничает не меньше её.
— Здравствуйте, — Николай Васильевич протянул руку. — Вы так похожи на Анну… Те же глаза, тот же поворот головы.
Рита почувствовала, как к горлу подступают слезы. Она пригласила Николая присесть на скамейку.
— Маша рассказала мне, что вы нашли письма, — начал он. — Я не знал, что Анна хранила их все эти годы.
— А вы? — спросила Рита. — Вы хранили её письма?
Николай кивнул.
— Каждое. От первого до последнего.
— Последнее… когда оно было написано?
— За месяц до её ухода, — тихо ответил Николай. — Анна знала, что времени осталось мало. Она писала о вас, о том, какая вы удивительная внучка, как она надеется, что вы найдете свое счастье.
Рита не смогла сдержать слез.
— Я ничего не знала о вас. Бабушка никогда не рассказывала…
— Она берегла семью, — просто ответил Николай. — Ваш дедушка был хорошим человеком. Она уважала его и не хотела причинять боль.
— Но вы… вы любили друг друга? — этот вопрос задала Маша, которая сидела рядом, жадно впитывая каждое слово.
Николай посмотрел вдаль, словно видя что-то за горизонтом времени.
— Да, — наконец сказал он. — Мы любили друг друга с самой юности. Но жизнь сложилась иначе. Я уехал учиться в Ленинград, а когда вернулся через пять лет, Анна уже была замужем за вашим дедушкой. У них родился сын — ваш отец.
— И вы никогда не пытались… быть вместе? — снова спросила Маша.
— Маша! — одернула её Рита. — Это личное.
— Ничего страшного, — мягко сказал Николай. — В наше время разводы были редкостью. Анна не могла оставить мужа и маленького сына. А потом… потом мы просто научились жить так, как есть. Я женился, у меня родилась дочь. Но мы продолжали писать друг другу. Это была особая связь, которую мы сохранили до конца.
— Вы встречались? — не унималась Маша.
— Иногда, — признался Николай. — Редко. На концертах в филармонии, на выставках… Случайные встречи, которые не были случайными.
Рита слушала, поражаясь тому, как мало она знала о жизни своей бабушки. Анна Михайловна всегда казалась ей воплощением семейных ценностей, женщиной, полностью посвятившей себя мужу и детям. И вот теперь оказалось, что у неё была целая тайная жизнь, наполненная письмами к человеку, которого она любила, но с которым не могла быть вместе.
— У меня есть кое-что для вас, — сказал Николай, доставая из старого портфеля объемный сверток. — Это её письма ко мне. Я думаю, они должны вернуться в вашу семью.
Рита с трепетом приняла сверток.
— Вы уверены? Это же часть вашей жизни…
— Мне восемьдесят два года, — улыбнулся Николай. — Я уже прожил свою жизнь. А письма должны остаться в семье Анны.
— Спасибо, — тихо сказала Рита. — И… Маша, ты можешь отдать письма бабушки?
Маша виновато посмотрела на неё.
— Я взяла их с собой. Они у меня в рюкзаке.
Она достала знакомую шкатулку и протянула Рите.
— Прости, что взяла без спроса. Я просто так увлеклась этой историей…
Рита обняла девочку.
— Спасибо тебе. Без тебя я бы никогда не узнала правду.
Они провели с Николаем Васильевичем еще несколько часов, гуляя по парку и слушая его рассказы о бабушке Риты, о том, какой она была в молодости, о её мечтах и надеждах. Рита узнала о бабушке больше, чем за все годы жизни с ней.
Когда пришло время прощаться, Николай вдруг спросил:
— Дача… Она всё еще стоит? Та самая, с голубой верандой и старой яблоней во дворе?
— Да, — ответила Рита. — Хотя веранду недавно перекрасили в зеленый. А яблоню подрезали.
Николай улыбнулся с легкой грустью.
— Мы с Анной иногда встречались там, когда её муж уезжал в командировки. Просто разговаривали, гуляли по саду. Она очень любила эту дачу.
— Я тоже её люблю, — тихо сказала Рита. — Поэтому так расстроилась, когда её начали переделывать без моего ведома.
— Перемены — это часть жизни, — заметил Николай. — Но важно, чтобы они происходили тогда, когда ты к ним готов.
Возвращаясь домой в электричке, Рита думала о словах Николая. О переменах, о готовности к ним. О том, как важно уважать чужие чувства и границы.
Маша, сидевшая рядом, вдруг спросила:
— Тетя Рита, а ты расскажешь дяде Андрею о Николае Васильевиче?
Рита задумалась.
— Да, расскажу. Это важная часть истории моей семьи. И я думаю, нам с Андреем давно пора по-настоящему поговорить.
Когда Рита вернулась домой, Андрей был в панике. Он звонил ей несколько раз, но телефон был вне зоны действия сети — в Сосновке связь часто пропадала.
— Где ты была? — он встретил её в прихожей. — Я звонил в архив, там сказали, что сегодня выходной!
Рита устало опустила сумку на пол.
— Нам нужно поговорить, Андрей.
Они прошли на кухню. Рита достала из сумки обе шкатулки с письмами и поставила их на стол.
— Что это? — недоуменно спросил Андрей.
— История моей бабушки. И история, которая может многому научить нас.
Она рассказала ему всё: о письмах, о Николае Васильевиче, о тайне, которую её бабушка хранила всю жизнь. Андрей слушал молча, не перебивая, и лицо его постепенно менялось — от недоумения к пониманию, от понимания к сочувствию.
— Я никогда не думал… — наконец произнес он. — Твоя бабушка всегда казалась таким образцом семейной жизни.
— Она и была им, — мягко возразила Рита. — Она сделала выбор в пользу семьи. Но это не значит, что ей не было больно.
Они помолчали, думая каждый о своем. Потом Рита взяла мужа за руку.
— Андрей, я должна объяснить, почему так остро отреагировала на изменения на даче. Эта дача — не просто строение. Это память о бабушке, о её жизни. И сейчас, узнав её историю, я понимаю, что дача была для неё особенным местом. Местом, где она могла хотя бы ненадолго побыть собой настоящей.
Андрей крепче сжал её руку.
— Прости меня. Я должен был спросить тебя, прежде чем позволять Ольге что-то менять. Я просто не понимал, насколько это важно для тебя.
— А я не объясняла, — признала Рита. — Я просто ожидала, что ты поймешь без слов.
Они проговорили до глубокой ночи. Рита читала Андрею отрывки из писем — и бабушкиных, и Николая. Эти письма рассказывали историю любви, пронесенной через всю жизнь, историю выборов, которые приходится делать, и последствий, с которыми приходится жить.
На следующий день они поехали на дачу вместе. Рита смотрела на зеленые стены, на подрезанную яблоню, на перестановку мебели новыми глазами. Да, это было вторжением в её пространство, но, может быть, пришло время некоторых перемен?
— Я думаю, стены можно оставить зелеными, — сказала она Андрею. — Но бабушкино кресло должно вернуться на место. И комод тоже.
Они весь день работали вместе, восстанавливая то, что казалось Рите важным, и оставляя те изменения, которые не нарушали духа дома. Рита рассказала Андрею, как Николай упомянул о встречах с бабушкой на этой самой даче, о том, как они гуляли по саду, говорили о книгах, музыке, о своих детях.
Вечером, когда они сидели на веранде, Андрей вдруг сказал:
— Я думаю, нам стоит пригласить Николая Васильевича сюда. Пусть увидит это место еще раз.
Рита с благодарностью посмотрела на мужа.
— Это было бы правильно. И… я думаю, стоит позвать Ольгу с семьей тоже. В конце концов, если бы не Маша, мы бы никогда не узнали эту историю.
Они решили устроить семейный обед через неделю. Рита лично позвонила Николаю Васильевичу с приглашением, и старик, поначалу смущенный, согласился приехать. Ольга, получив приглашение, не поверила своим ушам — она ожидала, что Рита еще долго будет держать обиду.
В день встречи Рита волновалась, словно устраивала самое важное событие в своей жизни. Она приготовила бабушкин яблочный пирог по старому рецепту, который помнила с детства. Андрей помог ей расставить во дворе стол и стулья — погода стояла теплая, и обедать решили в саду, под той самой яблоней, которую, к счастью, Виктор только подрезал, но не спилил.
Николай Васильевич приехал первым. Когда такси остановилось у калитки, Рита увидела, как он медлит, прежде чем выйти, и поспешила ему навстречу.
— Здравствуйте, Николай Васильевич! Я так рада, что вы смогли приехать.
Старик оглядывался вокруг, и в его глазах читалось волнение.
— Всё изменилось, и в то же время всё такое знакомое, — произнес он тихо. — Эта тропинка… мы с Анной часто гуляли по ней.
Они медленно прошли к дому. На веранде Николай остановился и долго смотрел на старые деревянные перила.
— Здесь стояло плетеное кресло. Анна любила сидеть в нем с книгой.
— Оно сохранилось, — улыбнулась Рита. — Теперь оно в гостиной.
Когда приехала Ольга с семьей, атмосфера поначалу была напряженной. Маша, обычно бойкая и разговорчивая, молчала, искоса поглядывая на Риту. Виктор выглядел виноватым и держался в стороне. Только младший сын Ольги, десятилетний Костя, не чувствовал неловкости и с любопытством рассматривал нового гостя.
— Вы правда знали нашу прабабушку? — спросил он Николая. — А какая она была?
— Она была как солнечный луч, — ответил старик, и его лицо осветила теплая улыбка. — Рядом с ней всё становилось ярче и теплее.
За обедом Николай рассказывал истории о молодости, о том времени, когда они с Анной были студентами педагогического училища, о послевоенных годах, о книгах, которые они читали, о музыке, которую слушали.
— А это что за дерево? — спросил вдруг Николай, указывая на молодую вишню в дальнем углу сада.
— Мы с бабушкой посадили её за год до её ухода, — ответила Рита. — Она сказала, что хочет оставить что-то растущее, что переживет её.
— Она всегда любила сажать деревья, — задумчиво произнес Николай. — Говорила, что это как писать письмо в будущее.
Маша, слушавшая их разговор, вдруг встала из-за стола.
— У меня есть идея! — воскликнула она и убежала в дом, чтобы через минуту вернуться с альбомом и карандашами. — Давайте я нарисую всех нас под этой яблоней! Это будет наше семейное фото, только нарисованное!
Это неожиданное предложение растопило оставшийся лед. Они расположились под яблоней — Николай в центре, Рита и Андрей по обе стороны от него, Ольга с мужем и Костей рядом. Маша, высунув от усердия кончик языка, быстро делала набросок.
— Вы тоже часть нашей семейной истории, — сказала Рита Николаю, когда они смотрели, как работает Маша. — Бабушка хранила ваши письма все эти годы. Они были важны для неё.
— А ваши письма теперь будут храниться вместе с её, — добавил Андрей. — Как и должно быть.
После обеда, когда Николай отдыхал в гостиной, а дети играли во дворе, Рита отвела Ольгу в сторону.
— Я хотела извиниться за свою резкость, — сказала она. — Мне нужно было объяснить, почему дача так важна для меня, а не просто злиться.
— Нет, это мне нужно извиняться, — возразила Ольга. — Мы не должны были ничего менять без твоего разрешения. Просто… — она замялась, — Андрей часто говорил, что ты никак не решишься обновить дачу, и я подумала…
— Что можешь помочь? — закончила за неё Рита. — Я понимаю. Но в следующий раз давай сначала обсудим, хорошо?
Они обнялись, и Рита почувствовала, как напряжение последних дней отпускает её.
Вечером, когда гости разъехались, а Николая Васильевича отвезли на вокзал (предварительно договорившись о новых встречах), Рита и Андрей остались одни на веранде. Солнце садилось, окрашивая небо в розовые и золотистые тона.
— Знаешь, что я поняла сегодня? — задумчиво произнесла Рита. — Бабушка не случайно оставила эти письма там, где я могла их найти. Она хотела, чтобы я узнала эту часть её истории.
— Возможно, она надеялась, что ты извлечешь из неё какой-то урок, — предположил Андрей.
— Да, — кивнула Рита. — Урок о том, как важно говорить о своих чувствах, о том, что важно для тебя. Она никогда не рассказывала дедушке о Николае, никогда не объясняла, почему эта дача так много для неё значит. И я повторяла её ошибку, ожидая, что ты поймешь без слов.
Андрей взял её за руку.
— А я должен был спрашивать, а не предполагать. Должен был видеть, что стоит за твоей привязанностью к этому месту.
Они помолчали, глядя на сад, где тени становились длиннее, а контуры предметов мягче в вечернем свете.
— Эта дача хранит множество историй, — наконец сказала Рита. — Историю бабушки и Николая, историю нашей семьи, а теперь и историю о том, как важно понимать друг друга.
— И мы будем добавлять к ним новые, — улыбнулся Андрей. — Наши собственные.
Рита положила голову ему на плечо, чувствуя умиротворение. История её бабушки — история любви, выбора и компромиссов — помогла ей увидеть свою жизнь в новом свете. Она поняла, что иногда стоит отпустить прошлое, чтобы освободить место для будущего. Но при этом важно помнить и чтить истории, которые сделали нас теми, кто мы есть.
Дача с зелеными стенами и подрезанной яблоней оставалась хранилищем воспоминаний — и старых, и новых. А письма, которые теперь хранились вместе — и бабушкины, и Николая — стали свидетельством того, что настоящая любовь находит способ жить даже в самых сложных обстоятельствах.
В следующие выходные они с Андреем посадили новое дерево — молодую яблоню рядом со старой. Как сказал бы Николай Васильевич, они написали еще одно письмо в будущее. Письмо о прощении, понимании и новых начинаниях.
