— Мам, а почему папа не забрал меня из садика? — Лера старательно размазывала кашу по тарелке.
— Наверное, задержался на работе, солнышко. Съешь хоть ложечку.
Я набрала Максима в десятый раз за вечер. Недоступен. Странно — он всегда предупреждал, если планы менялись. Особенно когда дело касалось дочери.
— Папа обещал мне новую куклу, — Лера подняла на меня карие глаза. — Он же не забыл?
— Конечно нет. Папа никогда не забывает свои обещания.
Ложь далась легко. Максим действительно никогда не забывал.
За восемь лет брака — ни разу. Поэтому его молчание пугало сильнее, чем хотелось признавать.
В квартире все напоминало о нем. Недопитая кружка на столе — он всегда оставлял глоток на потом.
Раскрытая книга на диване — детектив, который он читал перед сном. Его любимая футболка на спинке стула.
— Мам, а мы завтра поедем к бабушке? Папа обещал свозить.
— Посмотрим, милая. Сначала папа должен вернуться.
Я уложила Леру спать, рассказав сказку про принцессу, которая ждала принца из дальнего путешествия.
Дочь уснула с улыбкой, обнимая плюшевого медведя — подарок отца на прошлый день рождения.
Звонок на работу Максима ничего не дал. Секретарша сухо сообщила, что Максим Игоревич сегодня не появлялся. Более того — он не предупреждал об отсутствии.
Друзья тоже ничего не знали. Андрей, его лучший друг с университета, казался искренне удивленным.
— Может, в командировку срочную отправили? — предположил он.
— Без вещей? Без документов?
Паспорт лежал в ящике комода. Вместе с правами и банковскими картами. Взял только наличные из заначки — я проверила.
Ночь тянулась бесконечно. Я металась по квартире, проверяя телефон каждые пять минут. Может, авария? Больница? Но во всех больницах города Максима не было.
К утру стало ясно — что-то случилось. Что-то серьезное. Максим не мог просто взять и исчезнуть. Не мог оставить нас с Лерой без объяснений.
— Мамочка, а где папа? — первый вопрос дочери с утра разбил сердце.
— Папа… папа уехал по делам. Срочно.
— А когда вернется?
— Скоро, солнышко. Очень скоро.
Но внутри уже зрела страшная догадка. Максим не попал в беду.
Он просто ушел. И после того как мой муж пропал, я начала собственное расследование — нужно было узнать правду. Хотя бы ради дочери.
***
Полиция отказалась принимать заявление — не прошло трех суток. Пришлось действовать самой.
Первым делом я проверила выписки по картам. Последняя операция — снятие наличных в банкомате на Садовой. Это в другом конце города, куда Максим обычно не ездил.
— Алина, может, не стоит? — Катя, моя подруга, пыталась меня остановить. — Вдруг он вернется и объяснит все?
— Он бы позвонил. Хотя бы смс написал.
Я поехала к банкомату. Рядом оказался цветочный магазин. Продавщица, пожилая женщина с добрыми глазами, вспомнила Максима.
— Да, был такой. Букет роз купил. Красивый такой, сто одна роза. Сказал, что для особенного случая.
Сто одна роза. Мне он никогда столько не дарил. Максимум — семь на годовщину свадьбы.
— А он один был?
— Один, но торопился очень. Сказал, что ждут его.
Следующая зацепка — камеры наблюдения возле банкомата. Охранник в торговом центре напротив согласился показать записи.
На экране был Максим. Мой муж. В своей любимой синей рубашке, которую я ему подарила на Новый год.
Он действительно купил розы. А потом сел в машину. Но не в нашу — в серебристую Камри, которую я видела впервые.
— Можете номер разглядеть? — спросила охранника.
— Вот, смотрите. Регион 47-й, это Ленинградская область.
Я записала номер. Руки дрожали. Ленинградская область — это Выборг, где у Максима когда-то были клиенты. Он ездил туда в командировки, иногда задерживался на выходные.
Дома Лера рисовала открытку.
— Это для папы, — объяснила она. — Чтобы он быстрее вернулся.
На рисунке была наша семья: папа, мама и маленькая девочка между ними. Все держались за руки и улыбались.
— Красивая открытка, солнышко.
— Мам, а папа точно вернется?
— Конечно, милая.
Ночью я не спала. Искала машину по базам, пробивала через знакомых. Утром позвонил Игорь — бывший одноклассник, работавший в ГИБДД.
— Алин, машина зарегистрирована на Максима Игоревича. Адрес регистрации — Выборг, улица Крепостная, дом 15.
Мир покачнулся. У Максима есть машина в Выборге. О которой я не знала. Зарегистрированная по адресу, который он никогда не упоминал.
— Игорь, а можешь еще кое-что проверить? Кто прописан по этому адресу?
— Сейчас посмотрю… Так, Максим Игоревич, Елена Сергеевна и… София Максимовна, 2019 года рождения.
Трубка выпала из рук. София Максимовна. Дочь. У него есть другая дочь. Которой пять лет.
Пять лет. Все эти командировки. Задержки на работе. Срочные встречи с клиентами. Пять лет двойной жизни.
Я оставила Леру у мамы, сказав, что еду в командировку. Дорога до Выборга заняла два часа.
Два часа, чтобы продумать, что скажу. Что спрошу. Как посмотрю в глаза человеку, которому верила восемь лет.
Крепостная, 15 оказалась милым двухэтажным домом с ухоженным садом. На детской площадке во дворе качались качели. Новые, яркие. Такие же я просила Максима поставить на даче.
Серебристая Камри стояла у ворот. Рядом — наша семейная Шкода. Та самая, на которой он якобы ездил в командировки.
Я позвонила в дверь. Открыла женщина — красивая блондинка лет тридцати. В домашнем платье и с мукой на руках.
— Вам кого?
— Максима.
Она нахмурилась:
— А вы кто?
— Его жена.
Мука с ее рук посыпалась на пол. За спиной женщины появилась девочка. Светловолосая, с глазами Максима. С его улыбкой.
— Мама, кто там?
— София, иди к себе.
Девочка убежала. Мы стояли и смотрели друг на друга. Две жены одного мужчины.
— Входите, — наконец сказала она.
Кухня была уютной. Пахло выпечкой — она пекла пирог. На холодильнике висели детские рисунки и фотографии.
Максим с девочкой в парке. Максим учит ее кататься на велосипеде. Максим на дне рождения с тортом.
— Кофе?
— Нет. Где он?
— В магазин пошел. За молоком. Она только с определенным какао пьет.
Как Лера. Тоже привередливая в еде.
— Вы знали обо мне? — спросила я.
— Нет. Он сказал, что развелся. Что бывшая жена не дает видеться с дочерью, поэтому он переехал.
— У нас тоже дочь. Семь лет. Лера.
Она села за стол, уронив голову на руки.
— Боже. Две дочери. Две семьи.
Дверь открылась. Максим вошел с пакетами, насвистывая.
— Лен, я взял еще печенье, которое София любит…
Он увидел меня. Пакеты упали. Молоко растеклось по полу белой лужей.
— Алина…
— Папочка! — София вбежала в кухню. — Ты печенье принес?
Она перепрыгнула через лужу и обняла его за ноги. Как Лера. Точно так же.
— Соня, иди в комнату, — Елена взяла дочь за руку.
— Но я хочу печенье!
— Потом, милая.
Мы остались втроем. Молоко продолжало растекаться. Никто не двигался.
— Алина, я могу объяснить…
— Не надо. Я все поняла.
— Нет, послушай. Это случилось нечаянно. Мы с Леной… это было на одной из конференций. Я не хотел. Но когда она забеременела…
— Ты исчез, потому что больше не мог врать?
— Я устал. От двойной жизни. От лжи. Я люблю вас обеих. И девочек обеих люблю.
— Но выбрал их.
Он молчал. Елена плакала.
Я встала.
— Документы на развод пришлю курьером. Алименты — через суд. Так будет лучше для всех.
— Алина, прошу…
— Для нее ты умер. И для меня тоже.
Я вышла из дома. Села в машину. И только тогда позволила себе заплакать. Оплакивая не мужа — его больше не было. А восемь лет жизни с призраком.
Вечером обняла Леру крепче обычного.
— Мам, ты чего?
— Просто люблю тебя, солнышко.
— А папа когда приедет?
— Папа… папа больше не приедет. Но мы справимся. Вдвоем. Обещаю.
И мы справимся. Без лжи. Без двойной жизни. Без него.
