16 августа 1987 года в Риге скоропостижно скончался Андрей Миронов. Народному артисту РСФСР было 46 лет.
По сути, последним днём жизни известного актёра была пятница, 14 августа. Так как именно в этот день на вечернем спектакле прямо на сцене перед полным зрительным залом у Миронова произошло кровоизлияние в мозг, и больше в сознание он не приходил.
Этот день с утра не предвещал ничего плохого. Может только гнетущее настроение ещё довлело над всеми артистами театра так, как всего пару дней назад в Москве был похоронен Анатолий Папанов, а коллеги даже не смогли с ним попрощаться. Его внезапная смерть и похороны произошли, когда театр уже был на гастролях. А ведь Анатолия Дмитриевича в театре любили все.
В те дни на Балтийском побережье отдыхали многие близкие Андрея. Мама Мария Владимировна жила в санатории недалеко от Риги. На рижском взморье в те же дни отдыхала его супруга Лариса Голубкина с дочкой Машей, а также первая жена Екатерина Градова, и тоже с дочерью.
Александр Ширвиндт позже вспоминал, что такое обилие родственников на гастролях немного смущало Андрея. Он боялся, что встреча с одними принесёт обиду другим. Ему надо было как-то распределять свое свободное время, чтобы всем им, и особенно маме, уделять достаточное внимание.
Все они проживали хоть и недалеко, но в разных местах. Спасала машина, так как Андрей приехал в Ригу за рулём своей новенькой немецкой иномарки.
В день спектакля, 14 августа, Миронов с утра почти три часа провел на теннисном корте. В тот день, по воспоминаниям Ларисы Голубкиной, он собирался пообедать вместе с ней и Машей, а также провести с ними время до спектакля. Но день у него сложился по-другому.
Накануне он навестил свою маму в санатории, ночевал у неё и, возвращаясь утром из Юрмалы в Ригу, на несколько минут заехал на дачу Раймонда Паулса. Позже супруга композитора сказала журналистам:
«Журналисты могут, конечно, написать, что Андрей приезжал «прощаться». Но ничего особенного, каких-то предвестников предстоящей трагедии не было. Мы просто поговорили, и он уехал…»
Затем актёр поехал на теннисный корт. Кто видел тренировки Андрея, тот знает, что такие занятия вряд ли могли приносить удовольствие. Он всегда считал, что у него лишний вес, и боролся с ним разными методами.
Ещё будучи студентом, в одном из спортивных журналов он прочитал, что в начале свой карьеры знаменитый американский боксёр Мухаммед Али сгонял лишние килограммы играя со своим тренером в теннис в плотном прорезиненном трико, которое не позволяло испаряться поту. Якобы, это сжигало лишний жир.
Андрей с детства неплохо играл в теннис, поэтому решил приятное совмещать с «полезным». Он обматывал бедра, живот и грудь целлофаном, а сверху надевал спортивный костюм. И с годами такие тренировки уже вошли в привычку. Поэтому, если где-то на выезде появлялась возможность посетить теннисный корт, он всегда такой возможностью пользовался.
Приняв душ после тенниса, он позвонил в номер Ширвиндта и позвал его вместе пообедать, так как к супруге уже не успевал. После обеда они пришли в театр и стали готовиться к спектаклю. В этот вечер играли «Безумный день, или Женитьба Фигаро».
Миронов играл главную роль, и обычно на финальных поклонах он был мокрым от пота не меньше, чем после своего тенниса. Но эту роль любил и каждый раз вносил в игру что-то новое.
Спектакль шёл своим чередом, и ничто не предвещало трагедии.
Но в конце второго действия, после фразы Фигаро: «Да! Мне известно, что некий вельможа одно время был к ней неравнодушен, но то ли потому, что он ее разлюбил, то ли потому, что я ей нравлюсь больше, сегодня она оказывает предпочтение мне…», Миронов вдруг стал оседать и упал бы, если бы его не подхватил Александр Ширвиндт, который играл графа, и вопреки логики своей роли, вдруг обнял соперника, с которым у него шло неприятное выяснение отношений.
Он обнял его и, подхватив на руки, быстро проследовал за кулисы, бросив дежурному команду: «Занавес!»
Зрительный зал замер, так как никто ничего не понял. Но буквально через минуту на сцену выбежала встревоженная администратор театра и, обращаясь к зрителям, попросила: если в зале есть медик, то нужно срочно пройти за кулисы.
В зале находился терапевт Леонид Гейхман, который тут же поднялся со своего места и прошел к сцене. Пока его вели за кулисы, девушка сообщила, что актёр упал в обморок, и они не могут вывести его из этого состояния. Увидев Миронова, Гейхман сразу понял, что это не обморок, а нечто значительно хуже. К тому времени врачи Скорой уже были в пути.
В те годы в Риге жил и работал известный советский нейрохирург Янис Озолиньш. Пока Андрея везли в больницу, его из дома срочно вызвали в клинику. Позже он рассказал журналистам:
«Миронова привезли к нам в 23.25. Он был без сознания. Произошел так называемый разрыв аневризмы — сосуда, который снабжает кровью передние части головного мозга и также участвует в полном снабжении головного мозга. При установлении диагноза было сразу ясно, что произошло обширное кровоизлияние между полушариями головного мозга.
Мы сразу же провели обследование сосудов, констатировав гигантскую, по меркам головного мозга, аневризму: в диаметре она была больше 2,5 сантиметра! То есть она очень трудно поддается оперативному лечению. В результате разрыва — потеря сознания, нарушение жизненно важных функций и дыхания.
В реанимации мне удалось установить, что врач Скорой, оказывая помощь, из самых лучших побуждений заложил ему в рот таблетку нитроглицерина. В такой ситуации, когда произошел разрыв артерии, прием сосудорасширяющего вещества мог усугубить объём кровотечения».
По поводу этой таблетки позже было проведено служебное расследование. Действительно, таблетка была. Но учитывая, что в тот момент ситуация была уже настолько тяжёлая, то нитроглицерин уже не мог сделать её хуже.
В больнице оперативно провели реанимационные действия, сделал дренаж и после обследования поняли, что масштаб кровоизлияния уже не оставлял шансов. В ближайшие сутки в Ригу из Москвы прилетели советские светила медицины во главе с заведующим нейрохирургическим отделением НИИ неврологии Академии медицинских наук СССР профессором Эдуардом Канделем.
Но они лишь констатировали, что мозг Андрея умер примерно через час после разрыва аневризмы. И что помочь в той ситуации уже практически невозможно.
Сердце Андрея Миронова остановилось в полшестого утра 16 августа. Примерно через тридцать часов после потери сознания. Последние слова актёра были обращены к Ширвиндту, который на руках выносил его со сцены: «Шура, голова болит…» После этого он закрыл глаза и больше в сознание не приходил.
В больнице Ширвиндт находился рядом с операционной и дождался, когда врач завершит реанимационные действия. Когда тот, наконец, вышел, то по его выражению лица всё было понятно.
— Он жив, но… — врач с трудом подбирал слова, – У него в голове разорвалась «бомба».
Сегодня исполнилось ровно 38 лет с того дня, как перестало биться сердце замечательного актёра Андрея Александровича Миронова.
