— Милый? Что… что ты тут делаешь?
— Вещи можешь не собирать, — спокойно произнес Алексей. — Я сам привезу. И заявление на развод сам подам завтра.
Анна побелела.
— А давайте устроим корпоратив! — звонкий голос Анны разнесся по офису, заставив нескольких сотрудников оторваться от мониторов. — Чего сидим как сычи? Весна на дворе!
Она стояла, опершись о дверной косяк, и лучезарно улыбалась.
Маленькая, хрупкая, в строгом сером костюме, но с ярко-красной помадой на губах — само воплощение делового задора и оптимизма.
Алексей поднял голову от документов и невольно залюбовался. Такая живая, такая непосредственная!
Совсем не похожа на чопорных бухгалтерш из его отдела.
— И что вы предлагаете? — поинтересовался он, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно.
Анна тряхнула светлыми кудряшками:
— Боулинг! Командные соревнования: бухгалтерия против отдела продаж. Проигравшие ставят пиццу.
— Это нечестно, — хмыкнул Алексей. — У вас в отделе десять человек, а у нас только шестеро.
— Зато вы все мужчины, а у нас одни девочки. Так что еще неизвестно, кому сложнее!
В ее карих глазах плясали чертики.
Алексей поймал себя на том, что улыбается в ответ. Что-то было в этой девушке…
Какая-то искра, магнетизм, перед которым трудно устоять.
— Ладно, уговорила, — кивнул он. — Когда?
— В пятницу вечером. Я уже забронировала дорожки.
— То есть мое согласие было делом решенным? — притворно нахмурился Алексей.
Анна лукаво прищурилась:
— Разумеется. Я всегда добиваюсь своего.
Она подмигнула ему и упорхнула, оставив после себя легкий шлейф цветочных духов и ощущение солнечного света.
Алексей проводил ее взглядом, рассеянно постукивая карандашом по столу.
Странная девушка. Пришла в их контору всего месяц назад, а уже всех расшевелила, растормошила.
И ведь не скажешь, что навязчивая — просто умеет создать настроение, зажечь окружающих своим энтузиазмом.
В пятницу все прошло именно так, как она задумала.
Команда продажников разгромила бухгалтерию с разгромным счетом, и Алексей, как проигравший капитан, галантно заказал пиццу на всю компанию.
— Вы поддались, — заявила Анна, присаживаясь рядом с ним за столик. — Я видела, как вы специально промахивались.
— С чего вы взяли? — удивился Алексей.
— У вас слишком правильная техника броска для новичка. Явно занимались чем-то подобным раньше.
— Бейсболом, в институте, — признался он. — Но при чем тут боулинг?
— Координация движений, чувство траектории — это же очевидно! — она отхлебнула колы. — Так зачем поддавались?
Алексей пожал плечами:
— Может, хотел угостить прекрасных дам пиццей?
— Все-таки джентльмен, — одобрительно кивнула Анна. — Это подкупает.
С того вечера все и закрутилось.
Сначала случайные встречи у кофейного автомата, потом совместные обеды, а через пару недель Алексей уже провожал Анну домой после работы.
Она оказалась удивительно легкой в общении. Смеялась его шуткам, внимательно слушала рассказы о работе, сама делилась забавными историями из жизни отдела продаж.
И постепенно Алексей начал замечать, что думает о ней все чаще.
— Познакомь меня с родителями, — как-то вечером попросила Анна, когда они гуляли по набережной.
Алексей замялся:
— Не рановато?
— А по-моему, в самый раз, — она прижалась к его плечу. — Мы же не чужие друг другу, правда?
Что-то в ее голосе заставило его насторожиться. Какая-то едва уловимая нотка…
Но Анна уже улыбалась своей обычной солнечной улыбкой, и момент был упущен.
Ирина Николаевна встретила их настороженно. Высокая, статная женщина с проницательным взглядом серых глаз, она словно просвечивала Анну рентгеном.
— Очень приятно познакомиться, — произнесла будущая свекровь, и в голосе ее прозвучала едва заметная прохладца.
Анна рассыпалась в комплиментах: какая уютная квартира, какие чудесные пироги, как замечательно, что у Алексея такие заботливые родители…
Она щебетала без умолку, помогала накрывать на стол, восхищалась семейными фотографиями на стенах.
— Какая милая девушка, — заметил Виктор Алексеевич после их ухода.
Ирина Николаевна промолчала, задумчиво протирая чашки.
— Что-то не так? — спросил муж.
— Не знаю, — медленно проговорила она. — Что-то в ней… неискреннее. Наигранное. Как будто роль играет.
— Ты всегда была слишком подозрительной, — добродушно усмехнулся Виктор Алексеевич. — Девочка просто старается понравиться. Это естественно.
Ирина Николаевна покачала головой, но спорить не стала. Может, и правда она слишком придирчива?
В конце концов, сын уже взрослый, сам разберется.
А через месяц Анна огорошила Алексея новостью:
— Я беременна.
Он застыл с занесенной над клавиатурой рукой:
— Что?
— Тест положительный, — она протянула ему белую пластиковую полоску. — Две полоски, видишь?
Алексей тупо уставился на тест. В голове было пусто.
— Но как… Мы же предохранялись…
— Видимо, не всегда удачно, — пожала плечами Анна. — Что теперь делать будем?
В ее голосе прозвучала странная нотка — ни испуг, ни растерянность, а что-то вроде… торжества?
Но Алексею было не до анализа интонаций.
— Жениться, конечно, — выдохнул он. — Что же еще?
Свадьбу сыграли через две недели — скромную, без особого размаха.
Ирина Николаевна хмурилась, глядя на сияющую невесту, но молчала.
Не время сейчас для сомнений — у них будет внук или внучка, надо принять невестку в семью.
Анна переехала к ним — временно, пока не найдут свое жилье. И тут начался ад.
Она придиралась к каждой мелочи: не так накрыт стол, не то куплено на ужин, не там поставлена ваза.
Постоянно жаловалась Алексею на свекровь — то та косо посмотрела, то не так ответила, то проигнорировала просьбу.
— Ну что опять случилось? — устало спрашивал Алексей, возвращаясь с работы.
— Ничего особенного, — пожимала плечами Анна. — Просто твоя мать меня ненавидит.
Ей все равно, что я беременна, что мне нужен покой. Она специально делает все, чтобы вывести меня из себя!
Ирина Николаевна молча уходила к себе, закрывала дверь. Она не узнавала прежнюю веселую хохотушку в этой капризной, вечно недовольной женщине.
Развязка наступила внезапно. После очередной перепалки на кухне Анна схватилась за живот:
— Ой, больно! Алеша, мне плохо!
Вызвали скорую. Анну увезли в больницу, а Ирина Николаевна осталась сидеть на кухне, закрыв лицо руками.
— Это я виновата, — шептала она. — Довела девочку. Не уберегла внука…
Алексей вернулся домой за полночь — бледный, осунувшийся.
— Ее положили в гинекологию, — глухо сказал он. — Посетителей не пускают. Завтра позвонит.
Ирина Николаевна всхлипнула и ушла к себе. Всю ночь в ее комнате горел свет.
Утро выдалось промозглым. Ирина Николаевна металась по квартире, не находя себе места.
То принималась протирать и без того чистые полки, то бралась перебирать постельное белье, то просто сидела, уставившись в одну точку.
— Может, чаю? — осторожно предложил муж.
Она отмахнулась:
— Какой там чай… Витя, это же я во всем виновата! Не приняла ее, довела девочку. А теперь… — голос сорвался.
— Ну-ну, — Виктор Алексеевич неловко погладил жену по плечу. — Не накручивай себя. Все обойдется.
— Нет, — она решительно встала. — Так нельзя. Поеду в больницу.
У меня там Верочка в приемном работает, может, хоть что-то узнаю.
Надо купить ей чего-нибудь, фруктов или сока…
Через час Ирина Николаевна торопливо шла по больничному коридору.
— Вера Павловна! Верочка!
Полная женщина в белом халате обернулась:
— Ирина? Ты что тут делаешь?
— Верочка, милая, помоги! Невестку мою вчера привезли, Анну Сергеевну Перову. В гинекологию положили…
— В гинекологию? — Вера нахмурилась. — Постой-ка.
Она склонилась к компьютеру, застучала по клавишам.
— Так, Перова… Нет, в гинекологии такой нет. А когда привезли?
— Вчера вечером, часов в девять. На скорой.
Еще несколько щелчков мышью.
— Ага, вот! Перова Анна, двадцать четыре года. Была вчера в приемном, жаловалась на боли в животе. Осмотрели, сделали УЗИ…
— И что? — Ирина Николаевна подалась вперед.
— Да ничего, — пожала плечами Вера. — Отпустили домой. Никакой патологии не обнаружили.
— Как — отпустили? — Ирина Николаевна покачнулась, схватилась за стену. — А беременность? Выкидыш?
— Ирина, о чем ты? — Вера удивленно подняла брови. — Тут ясно написано: «боли в животе», никакого выкидыша нет.
Обычные спазмы, может, съела что-то.
В глазах потемнело. Ирина Николаевна медленно опустилась на кушетку, пакет с апельсинами глухо стукнулся об пол.
По пути домой в голове крутились обрывки мыслей, воспоминаний.
Странная поспешность свадьбы… Показное внимание, сменившееся капризами… Вечные жалобы и упреки…
Еще через час у дома Анны остановилось такси. Окна первого этажа были распахнуты настежь.
Звонкий голос Анны разносился по всему двору:
— Мам, ты бы видела их лица! Особенно этой старой гр…мзы:
«Ах, я виновата, не уберегла внука!» — она расхохоталась. — Купились как миленькие!
А Леша-то, Леша — сразу повелся, даже справку не спросил. Такой удобный мальчик, только дергай за ниточки!
— Анюта, но зачем? — донесся другой женский голос. — Ты же могла просто…
— Просто? — фыркнула Анна. — Мам, ты что, не понимаешь?
Мне нужно было его женить на себе! А то ходит, телится, никаких намеков не понимает.
Думаешь, я просто так эту комедию с беременностью затеяла? Все просчитано было!
Ирина Николаевна замерла.
— А теперь что? — спросила мать Анны.
— А теперь буду пилить их потихоньку. Квартира у них хорошая, трешка в центре.
Разменяем, мне с Лешей получше, а предкам пусть что останется. Или пусть на дачу съезжают, мне без разницы.
Ирина Николаевна обернулась — и встретилась взглядом с сыном. Алексей стоял белый как мел, сжимая в руке телефон.
— Пойдем, — хрипло сказал он.
Они вошли в подъезд. Алексей решительно нажал на звонок квартиры на первом этаже.
Дверь распахнулась — на пороге стояла Анна, все еще смеющаяся после разговора с матерью.
При виде нежданных гостей улыбка застыла на ее лице.
— Милый? Что… что ты тут делаешь?
— Вещи можешь не собирать, — спокойно произнес Алексей. — Я сам привезу. И заявление на развод сам подам завтра.
Анна побелела:
— Что за глу пости? Какой развод? Я не понимаю…
— Зато я все прекрасно понял, — он повысил голос. — Про беременность, про твои планы на квартиру. Про то, какой я удобный мальчик. Все понял, Аня.
Спасибо, что не пришлось жить с тобой дольше.
Он развернулся и пошел к выходу. Ирина Николаевна двинулась следом, но выходя обернулась:
— Знаешь, я ведь правда себя винила. Думала — не приняла тебя, не поняла.
А оказалось — просто материнское сердце чуяло фальшь.
Анна молча сползла по стенке, закрыла лицо руками.
