— Да что же это такое, Катя! — повысила голос Нина Васильевна, едва сдерживая раздражение. — Ты совсем совесть потеряла? Не боишься, что люди нас слышат?
— Люди? — отмахнулась Катя, продолжая копаться в коробках, что стояли на лестничной клетке. — Они и так привыкли к нашим с вами… э-э, разговорам. Да и вообще, я не понимаю, чем я вам снова не угодила.
— Всё ты прекрасно понимаешь, — голос Нины Васильевны задрожал, но она старалась держаться. — Я терпела твои фокусы несколько месяцев, а теперь… теперь уже всё, хватит.
— Ну и что вы сделаете? — Катя прищурила глаза, но тут же смягчила тон, будто пытаясь быть дружелюбной. — Я же не специально вам вредила. Всего лишь живу, как могу.
— Живёшь? — Нина Васильевна даже покачнулась от возмущения. — Да твоя «жизнь» выносит мозг всему подъезду! Музыка — на полную громкость, крики у тебя за стенкой не смолкают…
— Вот проблему нашли, — Катя перебила её. — Кричу-то не я, а те приятелей, что приходят ко мне. Ну уж простите, у меня гости бывают. А вы теперь что, не рады молодёжи?
— Я не против гостей, — тяжело выдохнула Нина Васильевна, — но элементарные правила-то соблюдать надо.
Она резко повернулась, будто собиралась уходить, но передумала и бросила взгляд вниз, на разбросанные по лестничной площадке провода и коробки.
— Всё это опять валяется в коридоре! Сегодня уже кто-то чуть не упал из-за твоих проводов!
— Да успокойтесь вы, завтра всё уберу. Мне сейчас некогда, понимаете?
— Мне всё понятно, — тихо ответила Нина Васильевна и ушла к себе в квартиру, громко щёлкнув замком.
Как только дверь за ней закрылась, лицо Кати скривилось в недовольной гримасе. Она пнула ногой пустую коробку и вернулась к себе, бурча под нос, что эта старуха выживает из ума. Но в глубине души ей было как минимум неловко.
Из всей её «взрослой» жизни это был первый самостоятельный шаг — покупка квартиры в старом панельном доме. Она думала, что здесь спокойно обживётся, а в итоге ввязалась в какой-то затяжной конфликт.
Впрочем, об истинной природе их ругани пока оставалось только догадываться. А началось всё немного раньше.
Нина Васильевна всю жизнь прожила в этой трёхкомнатной квартире. Когда-то давно, ещё в молодости, ей нравилась эта просторная планировка и близость к любимой работе — она трудилась в школьной библиотеке, что находилась в пяти минутах ходьбы от дома. Была замужем, но с супругом они давно расстались. Детей родить не успели — здоровье подвело.
В итоге к пенсионному возрасту она осталась одна, зато на знакомой уютной территории. Соседи вокруг были в основном пожилые женщины и семьи со взрослыми детьми, которые частенько приезжали на выходные. Все хорошо знали Нину Васильевну, здоровались, помогали сумки донести — никто не жаловался ни на что. Жизнь текла ровно, однообразно, но в ней царил порядок.
Спокойствие нарушилось неожиданно. Раньше напротив жила пожилая чета, но дети забрали их к себе в другой город. Квартиру выставили на продажу, и вскоре там объявилась Катя — девушка бойкая, вид у неё современный, говорок резкий. С порога предупредила:
— Я тут ремонт буду делать. У меня фриланс, работа в основном из дома, ну и друзья ко мне приходят. Надеюсь, вам не будет мешать?
— Да нет, нам-то чего, — ответила тогда Нина Васильевна, ещё не подозревая, с чем предстоит столкнуться. — Лишь бы шум не по ночам.
— А я не зверь, — рассмеялась Катя и захлопала в ладоши. — Всё по закону.
Но с самого начала что-то пошло не так. Соседи стали замечать, что Катя вечно оставляет строительный мусор возле контейнера, иногда бросает пакеты в тамбуре. Музыку включала внезапно, громко, и нервы у людей начинали шалить. Но больше всего возмущалась, конечно, Нина Васильевна, ведь её квартира была дверь в дверь с Катиной.
Скандалы начались почти сразу, но вначале были тихими. Нина Васильевна пару раз позвонила к соседке, попросила проявить уважение. Катя вроде соглашалась. Мол, «да-да, извините, только сегодня у меня шумно», «завтра всё уберу», «не переживайте, я аккуратнее буду». Но воз и ныне оставался там же.
И вот теперь, спустя три месяца, терпению Нины Васильевны пришёл конец. Навалились разные неприятности — здоровье пошатнулось, вся пенсия на лекарства ушла. Да ещё и эти бесконечные музыкальные марафоны у Кати под боком.
Соседи намекали, что пора бы вызвать участкового или жалобу в ЖЭК написать. Но Нина Васильевна надеялась разобраться миром. Думала, что с молодыми можно договориться по-хорошему. Куда там!
Катя тем временем жаловалась своим друзьям, что в доме всё «совково и скучно», а соседка напротив — «зануда и контролёрша». Когда к ней заходили гости, девочка махала рукой в сторону двери и кривлялась: «Только не шумите, а то бабуля напротив вечно на стрёме!»
Зачастую это вызывало смех, а иногда и излишний азарт — у Катиных приятелей появлялось желание поиздеваться и ещё громче включить музыку, чтобы подразнить «бабулю». Но до больших скандалов дело не доходило, точнее, не доходило до этого самого дня.
Утро выдалось неспокойным. Катя куда-то уезжала, а когда вернулась, притащила с собой ворох коробок и сумок. Часть оставила в общем коридоре, небрежно прислонив к стене, а часть успела затащить в квартиру. Потом снова куда-то отлучилась.
В подъезде стоял какой-то гул: то ли на нижнем этаже меняли наконец почтовые ящики, то ли кто-то что-то сверлил. Нина Васильевна несколько раз выглядывала на площадку, пытаясь понять, когда же Катя соизволит убрать свой хлам.
Наконец, ближе к восьми вечера, Катя вернулась. И тут их «эпичная схватка» вышла на новый уровень.
— Катя, — сказала Нина Васильевна, стараясь говорить ровно, — я уже устала просить тебя убрать это всё. Да весь этаж ходит через твои вещи, как по минному полю!
— Нина Васильевна, не начинайте, — Катя, пошарив в карманах, достала ключи. — Мне сейчас не до коробок. Захожу домой, переодеваюсь, потом решу.
— То есть как это «потом»? — Нина Васильевна наморщила лоб. — Ты уже неделю «потом» говоришь, а сегодня ещё новых коробок натащила.
— Слушайте, — Катя чуть повысила голос, — я же живу здесь одна, у меня работа онлайн, ещё и подработки. Я вымоталась! Не можете войти в моё положение?
— Чьё положение? — пенсионерка сокрушённо вздохнула. — Да я сама живу одна, и мне нелегко. Но хоть не захламляю подъезд. Мало того, твои друзья постоянно слоняются туда-сюда, пинают эти ящики, шумят, смеются…
— Друзья-то тут при чём? — Катя повернулась к ней, положив руку на дверную ручку. — Так, я войду к себе, договорились? И не орите, пожалуйста, не в том я настроении.
— Тогда убери коробки, — повторила Нина Васильевна более резко. — Сразу.
— Хорошо, — нехотя бросила Катя и зашла в квартиру, прикрыв дверь.
Нина Васильевна постояла на площадке, надеясь, что соседка сейчас вернётся и займётся делом. Но минута шла за минутой, а никаких признаков движения не было. Из-за двери доносился глухой шум — то ли Катя включила телевизор, то ли разговаривала по телефону.
Пенсионерка вздохнула и вернулась к себе. Склонилась над кухонным столом, задумалась: «Ну что, опять что ли жаловаться? Сколько можно?» Но решимости добавить перца в отношения становилось всё больше. Она уже не могла смотреть на мусор, который мешал ходить всем соседям.
На следующий день коробки так и стояли в коридоре. Нина Васильевна попыталась было сама отодвинуть их к стене, чтобы хоть немного освободить проход, но коробки оказались тяжёлыми, а у неё разболелась поясница. Тогда-то в голове пенсионерки и родился план.
— Не буду я больше терпеть, — пробормотала она, набирая номер управляющей компании. — Пусть придут, составят акт, по шапке ей дадут.
По телефону она сообщила о захламлении площадки, сослалась на правила пожарной безопасности. «А вы знаете, нам уже жаловались на эту соседку, — отозвалась женщина из УК. — Мы пришлём специалиста, оформим предписание». Нина Васильевна улыбнулась: вот, мол, наконец-то Катя поймёт, что жить надо по правилам.
К обеду в подъезд явился мастер из управляющей компании — смуглый мужчина средних лет. Он записал, что на лестничной площадке находится «несанкционированно размещённое имущество». При Нине Васильевне сделал пару снимков на телефон. И пообещал, что «виновницу привлекут к ответственности».
Однако в тот же вечер случилась не очень приятная для самой Нины Васильевны история. Когда пришла почтальон с пенсией (в их доме ещё сохранялась такая практика: кое-кому доставляли пенсию на дом), дорогу к квартире преграждал всё тот же бардак из коробок. Почтальон, оступившись, едва не уронила сумку, и в итоге накричала на Нину Васильевну:
— Что ж вы не уберёте? Я чуть не упала!
— Да это не моё, — запротестовала пенсионерка. — Это Катино.
— А мне какая разница? Вы тут живёте, вот и разбирайтесь, — отмахнулась женщина.
Вместо того чтобы посочувствовать Нине Васильевне, почтальон донесла в тот же день до своего начальства, что «в таком-то доме бардак, а жители даже не заботятся о порядке».
А тут ещё пришёл участковый. Оказалось, что у Кати кто-то украл ящик с листовками, рекламирующими её фриланс-услуги. Катя сообщила участковому, будто соседка могла быть причастна к пропаже: «Кто ещё такое бы сделал? Она постоянно ворчит, что я много коробок разложила, листовки развесила и вообще достала всех. Вот ей и надоели мои листовки!»
Участковый прошёл по квартирам, побеседовал с жильцами. Нина Васильевна, естественно, от всего открестилась, объяснив, что к чужим листовкам не прикасалась, но обиду затаила крепко. Ей казалось абсолютно несправедливым, что на неё пало подозрение.
— Катя, ты что несёшь? — набросилась она на соседку, едва увидев ту на площадке. — С какой стати я буду трогать твои объявления?
— А кто, кроме вас, — резко спросила Катя, — если я никому больше не мешаю?
— Да ты всем мешаешь, только они молчат. Но я-то тут при чём? Я тебя про мусор прошу, а не про твои листовки! Зачем мне их забирать?
— А зачем тогда этот мастер из УК приходил? Он сделал мне предписание и штраф ещё собирается влепить. Тоже вы ни при чём, да?
— Разумеется, я позвонила в управляющую компанию, — призналась пенсионерка, — но это не означает, что я ворую твои бумажки!
Катя помолчала секунду, потом выдохнула:
— Ну ладно… Может, и погорячилась. Просто меня сейчас нервы мотают со всех сторон. С деньгами туго, а тут ещё штраф. Так что простите, если ляпнула лишнего.
— Ох, Катя, — проворчала Нина Васильевна, махнув рукой, — была бы ты чуточку осмотрительнее, давно бы всё убрала и не нарывалась.
— Да поняла я, поняла, — сказала Катя. — Всё уберу. Но…
— Что «но»?
— Завтра выходной, кучу дел запланировала. Не успею.
— Ну вот видишь, — пенсионерка недовольно дёрнула плечом и строго посмотрела на Катю. — Опять «потом»?
— Я не шучу, правда дел много. Да ладно, всё, разберусь. Главное, вы не трогайте мои объявления, хорошо?
— Да не трогала я их! — с нажимом ответила пенсионерка и ушла к себе.
На этом можно было бы и закончить, но судьба распорядилась иначе. Ночь прошла более-менее тихо: Катя никуда не ходила, музыка не доносилась. Утром пенсионерка вышла в подъезд, чтобы спуститься в магазин, и увидела, что коробки сдвинуты к стене, а часть уже исчезла. «Неужели Катя слово держит?» — удивлённо подумала она. Но радость продолжалась недолго.
Вечером Нина Васильевна решила посмотреть телевизор, но тут свет неожиданно мигнул и вся квартира погрузилась в темноту. Она наощупь добралась до двери, вышла на лестничную клетку и обнаружила там Катю, которая тоже недоуменно осматривалась.
— У тебя, Кать, тоже свет погас?
— Ну да, не могу понять, в чем дело. Выбило предохранитель, и не включается. Надо на общем щитке смотреть.
И тут оказалось, что как раз дверь, ведущая к щиткам, полностью завалена Катиными коробками. Пришлось соседкам обеим, забыв про ссоры и взаимные недовольства, разбирать её.
Наконец дверь освободили и повернув предохранитель, Катя вернула свет в обе квартиры. Но почему-то ни одна из женщин не спешила уходить к себе.
Катя задумчиво осматривала гору оставшихся сумок и коробок. Нина Васильевна вдруг предложила:
— Катюша, давай помогу тебе это всё унести. Не справишься ведь одна?
— Справлюсь, — буркнула девушка, потом смягчилась: — Но если хотите помочь, я не против.
Они вместе потратили ещё час, перенося оставшиеся вещи в Катину квартиру.
— Не думала, что мы будем как дворники тут возиться, — вздохнула Катя, разминая руки.
— Мне тоже странно, — ответила Нина Васильевна, — но хоть порядок наведём. А то уже слишком далеко наши склоки зашли. И из-за чего?
— Я сама не пойму, — призналась Катя и села на стульчик. — Приехала, думала, всё будет круто: своя квартира, свобода. А в итоге словно в капкан попала.
— В молодости у меня тоже были конфликты с соседями, — кивнула пенсионерка. — Но когда стареешь, понимаешь, что проще договориться, чем устраивать войны.
— Слушайте, я и рада бы мирно, — Катя потёрла лоб, — но вы уж и сами, может, не налетайте на меня так яростно. Я же всё-таки… ну… не хотела кому-то навредить.
— Понимаю. Теперь понимаю, — мягко ответила Нина Васильевна. — Но учти, если опять в подъезде будет свалка и шум, — я снова не выдержу.
— Обещаю, буду аккуратнее, — Катя опустила взгляд. — И объявление новое повешу, не будете против?
— Да вывешивай, раз надо. Только чтобы оно людей не раздражало — найди нормальное место, не лепи поверх других.
— Хорошо, — улыбнулась Катя чуть виновато. — Ладно, спасибо, Нина Васильевна.
— И тебе спасибо, что хоть в конце концов мозги включила, — коротко кивнула пенсионерка.
И пусть в памяти ещё оставались упрёки и ссоры, обе понимали: если они не хотят снова ссориться на весь подъезд, придётся держать нейтралитет и учиться договариваться. Ведь за стеной — те же люди, со своими радостями и проблемами. И уважать друг друга куда проще, чем воевать до посинения.
