— Надежда Петровна, вы вообще понимаете, что делаете? — Ася стояла у двери своей квартиры, сжимая в руке ключи. — Пять лет прошло. Пять! Я вашим сыном в разводе, оставьте меня уже в покое.
Надежда Петровна, женщина с безупречной осанкой и строгим взглядом, приподняла подбородок, отчего её крупные серьги из янтаря качнулись, отражая свет в подъездном коридоре.
— Асенька, не драматизируй. Я просто хотела узнать, как ты. И Машеньку давно не видела.
— Машу, — автоматически поправила Ася. Её дочь уже четырнадцать, и «Машенькой» её называла только Надежда Петровна, словно застряв в том времени, когда внучке было девять.
— Ну, Машу, — согласилась бывшая свекровь и, воспользовавшись замешательством невестки, проскользнула в квартиру с пакетом, в котором что-то гремело. — Я пирожки принесла.
— Я не просила пирожки.
— Так я и не спрашивала, — отрезала Надежда Петровна и принялась разуваться с деловитостью человека, который пришёл надолго.
Ася прикрыла глаза и глубоко вдохнула, считая до десяти. Этот день не мог стать хуже. Сначала авария на теплотрассе, из-за которой её магазин остался без отопления, потом поставщик задержал партию товара, а теперь ещё и бывшая свекровь решила нагрянуть без предупреждения.
— Надежда Петровна, я с ног валюсь, — честно призналась Ася. — Давайте в другой раз.
— Валишься с ног? — Надежда Петровна окинула её оценивающим взглядом. — А выглядишь неплохо. Тушь эта твоя, правда, осыпалась, но в целом…
Ася машинально потёрла под глазами. В свои тридцать шесть она действительно выглядела хорошо — стройная, с короткой стрижкой (которую, к слову, Надежда Петровна никогда не одобряла). Только синяки под глазами от хронического недосыпа и морщинка между бровями, которая, кажется, никогда не разглаживалась.
— Чай будешь? — сдалась Ася. С Надеждой Петровной легче было согласиться, чем спорить.
— Буду. Только не эту твою траву. Нормальный чай.
Ася закатила глаза и пошла на кухню. Она поставила чайник и опустилась на стул, наблюдая, как бывшая свекровь хозяйничает в её холодильнике.
— Господи, Ася! Что это? — Надежда Петровна достала контейнер с салатом. — Одни листья. Нормальной еды у тебя нет?
— Есть. В пакете с пирожками, который вы принесли, — усмехнулась Ася.
— Язва ты, Асенька, — покачала головой Надежда Петровна, но в её голосе прозвучало что-то вроде одобрения. — Вот что с тобой Димка развёлся? Не понимаю.
Ася вздрогнула. Это имя в её доме было под негласным запретом.
— Надежда Петровна, давайте не будем.
— Чего не будем? Сын мой по тебе до сих пор сохнет.
— Пусть посохнет ещё, — отрезала Ася. — Ему полезно.
Надежда Петровна усмехнулась и села напротив.
— Он, между прочим, эту свою бросил.
— Если вы о Веронике, то это было два года назад. И ещё две с тех пор успело смениться.
— Так ты следишь за ним? — в голосе Надежды Петровны прозвучала надежда.
— Нет, Надежда Петровна. Маша рассказывает, когда с отцом видится. У них, знаете ли, контакт налажен.
— А с тобой — нет? — Надежда Петровна подняла брови.
— А мне он на что? — Ася сверлила взглядом чайник, словно пытаясь заставить его закипеть быстрее.
Чайник, словно почувствовав напряжение, щёлкнул и замолчал. Ася поднялась, чтобы залить чай, когда в прихожей хлопнула дверь.
— Мам, я дома! — голос Маши разнёсся по квартире.
— У нас гости, — предупредила Ася, но было поздно.
— Бабушка Надя! — Маша влетела на кухню. Высокая, нескладная, с длинной косой и огромными серыми глазами — точь-в-точь как у отца. Вот и ещё одно напоминание.
— Машенька! — Надежда Петровна расцвела и раскрыла объятия.
Ася отвернулась к окну. За пять лет после развода она так и не смогла привыкнуть к тому, как сильно дочь похожа на отца. Те же глаза, тот же абрикосовый оттенок волос, даже жесты и привычка щуриться, когда смеётся.
— Как школа? — Надежда Петровна держала внучку за плечи, разглядывая. — Выросла-то как! В кого такая высокая?
— В папу, — гордо ответила Маша. — Мы с ним на прошлой неделе мерились, я ему уже до подбородка достаю!
— На прошлой неделе? — переспросила Ася, разливая чай. — Ты не говорила, что виделась с папой.
Маша замялась.
— Я… забыла сказать, — она отвела взгляд. — Мы в кино ходили.
— Он же в командировке был, — нахмурилась Ася. Последние три года Дмитрий работал в крупной строительной компании, половину времени проводя в разъездах.
— Он вернулся пораньше, — Маша пожала плечами. — Позвонил, спросил, хочу ли я в кино. Я хотела.
— Понятно, — Ася поставила чашку перед дочерью. — Домашнее задание сделала?
— Мам! — Маша закатила глаза. — Бабушка приехала, а ты опять про уроки.
— Нет уж, сначала уроки, — Ася была непреклонна. — Потом болтать с бабушкой. Иди.
Маша скорчила гримасу, но послушно вышла из кухни. Ася проводила её взглядом, борясь с раздражением. Дмитрий снова за старое — появляется, когда вздумается, не предупреждает, строит из себя «весёлого папу на выходные».
— Ты слишком строга с ней, — заметила Надежда Петровна, отхлёбывая чай.
— А вы слишком суёте нос не в своё дело, — парировала Ася.
— Внучка — моё дело.
— Да, но воспитываю её я.
— И неплохо, надо признать, — неожиданно согласилась Надежда Петровна. — Девочка у вас хорошая выросла. Умная. На олимпиадах этих побеждает.
Ася удивлённо моргнула. За пять лет это был первый раз, когда бывшая свекровь похвалила её воспитательные навыки.
— Спасибо, — она откашлялась, пытаясь скрыть замешательство. — Стараюсь.
— Знаю, что стараешься, — Надежда Петровна вздохнула. — Поэтому и пришла. Есть разговор.
Что-то в её тоне заставило Асю насторожиться.
— Какой ещё разговор?
— Дима возвращается. Насовсем.
Ася моргнула.
— И что?
— В Москву возвращается. Его повысили. Будет начальником отдела.
— Я рада за него, — сухо отозвалась Ася. — Но не понимаю, какое это имеет отношение ко мне.
Надежда Петровна поджала губы.
— Прямое. Он хочет видеться с Машей чаще. Может быть, даже чтобы она жила с ним часть времени.
Ася застыла с чашкой в руке.
— Исключено.
— Асенька, — Надежда Петровна наклонилась вперёд. — Он её отец. Имеет право.
— Право? — Ася резко поставила чашку, и чай выплеснулся на стол. — Какое право? Где он был пять лет? Алименты присылал с опозданием, на дни рождения забывал, обещания нарушал. А теперь «хочет видеться чаще»?
— Он изменился.
— Люди не меняются, Надежда Петровна. Особенно такие, как ваш сын.
Надежда Петровна сжала губы в тонкую линию.
— Я просто предупреждаю. Он настроен серьёзно. И… он считает, что ты настраиваешь Машу против него.
— Что?! — Ася вскочила на ноги. — Я никогда… никогда! Я всегда говорила Маше, что её отец любит её, даже когда он забывал позвонить в её день рождения. Я выдумывала оправдания его отсутствию на школьных концертах. Я…
Она резко замолчала, осознав, что повысила голос. Сделала глубокий вдох.
— Пусть попробует, — спокойно сказала она. — Суд на моей стороне. Я не мешаю их общению. Никогда не мешала.
— Он купил квартиру недалеко отсюда, — продолжила Надежда Петровна, как будто не слыша её. — Трёхкомнатную. Одну комнату для Маши обустроил. С этими… как их… неоновыми лампами, которые она любит.
Ася сглотнула. Маша действительно обожала неоновые лампы. Уже полгода просила такую в свою комнату, но Ася всё откладывала покупку — то денег не хватало, то времени выбрать.
— Вы… видели эту квартиру?
— Вчера. Он меня пригласил. Квартира хорошая, светлая. В новом доме. До Машиной школы десять минут пешком.
Ася опустилась обратно на стул, чувствуя, как внутри всё сжимается. Её квартира — двушка в старом доме, доставшаяся от бабушки. До школы двадцать минут на автобусе. И ремонт, который она всё никак не могла закончить — то обои отклеивались, то плитка в ванной трескалась.
— Зачем вы мне это рассказываете?
— Чтобы ты была готова. — Надежда Петровна допила чай. — Он на этот раз настроен решительно.
— Как и в прошлый, когда ушёл к этой… как её… Веронике? Тоже был решительно настроен, — Ася горько усмехнулась. — И чем закончилось? Бросил и её, когда наскучило изображать примерного семьянина.
— Это другое, — покачала головой Надежда Петровна. — Речь о его дочери.
— А пять лет назад речь о чём была? — вспыхнула Ася. — Тоже о его дочери. Которую он оставил, потому что «так будет лучше для всех».
Надежда Петровна отвела взгляд.
— Он был молод. Глуп. Считал, что ребёнку лучше с матерью.
— А теперь вдруг решил, что ей лучше с отцом? — Ася покачала головой. — Нет, Надежда Петровна. Я знаю вашего сына. Это очередная блажь. Очередная попытка доказать себе, что он «хороший отец». Поиграет пару месяцев в заботливого папочку и снова исчезнет.
— Ты несправедлива.
— Я реалистка, — отрезала Ася. — И я не позволю ему снова разбить Маше сердце.
Надежда Петровна тяжело вздохнула и поднялась.
— Ладно, я сказала, что хотела. Просто… подумай. Может, стоит попробовать договориться? Маша растёт. Ей нужен отец.
— Был бы нужен — не пропадал бы на пять лет, — Ася проводила бывшую свекровь до двери. — Спасибо за пирожки.
Когда за Надеждой Петровной закрылась дверь, Ася прислонилась к стене и закрыла глаза. Голова раскалывалась. Дмитрий возвращается. Насовсем. Купил квартиру рядом со школой. С неоновыми лампами для Маши.
Она вернулась на кухню и достала из холодильника бутылку вина. Налила себе бокал. Сделала глоток.
За стеной Маша слушала музыку, что-то напевая. Ася прислушалась. Это была песня из фильма, который они с Дмитрием смотрели незадолго до развода. Совпадение? Или Маша помнит?
Ася допила вино и направилась в комнату дочери. Маша сидела на кровати с учебником, ноги поджаты, волосы распущены — медные пряди разбросаны по плечам.
— Привет, — Ася присела на край кровати. — Как уроки?
— Нормально, — Маша пожала плечами, не отрываясь от учебника. — А где бабушка?
— Ушла. Пирожки оставила.
— М-м-м, — Маша кивнула, всё ещё не глядя на мать.
— Маш, — Ася сделала глубокий вдох. — Ты давно видишься с папой? Регулярно, я имею в виду.
Маша напряглась.
— Не очень. Иногда, когда он в Москве.
— Ты… хотела бы видеться с ним чаще?
Теперь Маша подняла взгляд. Её серые глаза — точь-в-точь как у отца — смотрели настороженно.
— Не знаю. Может быть.
Ася кивнула, стараясь не выдать своего разочарования.
— Он хороший папа? Когда вы вместе, я имею в виду.
Маша отложила учебник.
— Нормальный. Весёлый. Всегда спрашивает, как дела в школе.
— Это хорошо, — Ася натянуто улыбнулась. — Бабушка сказала, что он возвращается в Москву. Насовсем.
— Да, — Маша кивнула. — Он говорил.
— Говорил? — Ася моргнула. — Когда?
— В кино, — Маша теребила край покрывала. — Сказал, что теперь будет жить здесь. И что мы сможем видеться, когда захотим.
— И… ты хочешь?
Маша пожала плечами.
— Наверное. Не знаю. — Она помолчала. — Он… он сказал, что, может быть, я могла бы иногда оставаться у него ночевать. У него большая квартира. И комната для меня есть.
Ася почувствовала, как к горлу подступает ком.
— Он показывал тебе эту квартиру?
— Нет, — Маша покачала головой. — Только фотографии. Там круто. И неоновая лампа есть. Такая, знаешь, которая меняет цвета.
— Знаю, — тихо сказала Ася. — Ты давно такую хотела.
— Ага, — Маша снова уткнулась в учебник.
Ася смотрела на дочь, чувствуя, как что-то внутри обрывается. Конечно, Дмитрий всё продумал. Конечно, он уже поговорил с Машей. Уже показал ей фотографии квартиры. Уже заманил неоновой лампой.
— Маш, — она осторожно коснулась руки дочери. — Ты же знаешь, что можешь мне всё рассказывать? Про папу, про… что угодно.
Маша кивнула, не поднимая глаз.
— Знаю.
— И ты не должна выбирать между нами.
— Угу.
Ася вздохнула и поднялась.
— Я пойду готовить ужин. Будешь пирожки?
— Буду, — Маша наконец улыбнулась, и Ася снова увидела в этой улыбке Дмитрия. — Бабушкины пирожки — лучшие.
— Не поспоришь, — Ася вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
На кухне она снова налила себе вина. Закрыла глаза. Вспомнила, как познакомилась с Дмитрием — одиннадцать лет назад, на дне рождения общего друга. Он был красивым, уверенным в себе, с потрясающей улыбкой. Потом свадьба, беременность, рождение Маши. Счастливые годы, пока… пока он не встретил Веронику. «Это ничего не значит», — сказал он тогда. «Просто увлечение». А через месяц собрал вещи и ушёл.
Ася открыла глаза и уставилась в окно. За пять лет она научилась жить без него. Наладила быт, открыла свой маленький магазин товаров для рукоделия, воспитывала дочь. И вот теперь он возвращается и хочет всё изменить.
Она достала телефон и нашла номер Дмитрия. Нажала кнопку вызова, прежде чем успела передумать.
— Ася? — его голос звучал удивлённо. — Что-то случилось?
— Надо поговорить, — сухо сказала она. — О Маше.
— Конечно, — он помолчал. — Ты узнала?
— О твоём возвращении? Да. Твоя мать заходила.
— А, — он вздохнул. — Я просил её не вмешиваться.
— Неважно, — отрезала Ася. — Нам надо встретиться. Обсудить… всё это.
— Давай, — в его голосе слышалась настороженность. — Когда?
— Завтра. В семь вечера. В «Эклере», — выбрала Ася кафе недалеко от дома.
— Хорошо, — он помолчал. — Ася… я правда изменился.
— Все так говорят, — она повесила трубку.
В «Эклере» пахло ванилью и корицей. Ася сидела у окна, вертя в руках чашку с остывшим кофе. Дмитрий опаздывал. Некоторые вещи не меняются.
Она уже собиралась уходить, когда звякнул колокольчик над дверью, и он вошёл. За пять лет он почти не изменился — всё та же атлетическая фигура, те же серые глаза, только в волосах появилась седина на висках. Это ему шло.
— Привет, — он сел напротив. — Извини за опоздание. Пробки.
— Пробки, — Ася кивнула. — Конечно.
Дмитрий поморщился.
— Ася, давай без этого. Я действительно застрял.
— Неважно, — она пожала плечами. — Я не за этим пришла.
— А за чем?
— Чтобы расставить точки над i. — Ася отодвинула чашку. — Я знаю о твоих планах насчёт Маши.
Дмитрий кивнул.
— Я хочу проводить с ней больше времени. Это правда.
— Зачем? — прямо спросила Ася. — Пять лет тебя устраивали встречи раз в месяц, если повезёт. Что изменилось?
Дмитрий провёл рукой по волосам — жест, который она когда-то любила.
— Я изменился, Ася. Повзрослел, наверное. Понял, что упускаю что-то важное.
— Пять лет понимал?
— Я был не готов, — он покачал головой. — К ответственности. Отцовству. Всему этому. Мне казалось, что я задыхаюсь.
— А мне казалось, что ты просто влюбился в другую, — сухо заметила Ася.
— И это тоже, — честно признал он. — Но дело было не только в Веронике. Дело было во мне. В моей… незрелости, наверное.
— А теперь ты созрел?
— Звучит, как издёвка, но да, — он кивнул. — Я понял, что хочу быть частью жизни Маши. Настоящей частью. Не просто «папой на выходные».
Ася смотрела на него, пытаясь понять, врёт ли он. Дмитрий всегда умел говорить красиво и убедительно. Это была часть его обаяния.
— И что конкретно ты предлагаешь?
— Для начала — регулярные встречи. Потом, может быть, она могла бы оставаться у меня на выходных. Если захочет, конечно.
— Если захочет, — повторила Ася. — А ты не думал, что она может не захотеть? Что для неё ты — практически чужой человек?
Дмитрий поморщился.
— Я не чужой. Я её отец.
— Биологический — да. Но отцовство — это не только биология, Дима. Это присутствие. Поддержка. Каждодневная рутина. Знаешь ли ты, какой предмет у неё любимый? Кто её лучшая подруга? Какую музыку она слушает?
— Химия. Света Коровина. «Imagine Dragons», — без запинки ответил Дмитрий. — И ещё она недавно увлеклась корейской музыкой. К-поп, кажется, это называется.
Ася моргнула, удивлённая.
— Хорошо, — она откашлялась. — Но всё равно…
— Я знаю, что облажался, Ась, — он наклонился вперёд. — Знаю, что был плохим отцом. Но я хочу это исправить. Пока не стало слишком поздно.
— Почему сейчас? — Ася не сдавалась. — Почему не год назад? Не два?
Дмитрий помолчал, словно подбирая слова.
— Помнишь Ольгу? Мою двоюродную сестру?
— Конечно, — кивнула Ася. Ольга была старше Дмитрия на десять лет, они никогда не были особенно близки.
— Её сын, Кирилл. Ему восемнадцать исполнилось в этом году. И знаешь, что он сказал на свой день рождения? «Спасибо, что пришёл, дядя Дима. Мой отец никогда не приходил».
Дмитрий покачал головой.
— Я смотрел на этого парня — умного, талантливого — и видел, как он смотрит на своего отца. С абсолютным безразличием. Словно на пустое место. И подумал… что не хочу, чтобы Маша когда-нибудь так смотрела на меня.
Ася молчала, не зная, что сказать. Эта история звучала искренне. Не похоже на обычные уловки Дмитрия.
— Маша не Кирилл, — наконец произнесла она. — Она… она очень привязана к тебе. Несмотря ни на что.
— Знаю, — тихо сказал Дмитрий. — И не заслуживаю этого.
Они сидели в тишине, пока официантка не подошла спросить, не хотят ли они что-нибудь заказать.
— Кофе, пожалуйста, — попросил Дмитрий. — И… Ась, ты будешь что-нибудь?
— Нет, спасибо, — она покачала головой.
Когда официантка ушла, Ася наконец задала вопрос, который мучил её с самого начала разговора.
— Ты хочешь отобрать у меня Машу?
Дмитрий вздрогнул.
— Что? Нет! Конечно, нет. Я просто хочу быть частью её жизни.
— Твоя мать сказала…
— Моя мать всегда преувеличивает, — он закатил глаза. — Ты же знаешь её.
— Знаю, — Ася кивнула. — Поэтому и спрашиваю прямо. Без игр.
— Без игр, — согласился Дмитрий. — Я не собираюсь отбирать у тебя Машу. Я просто хочу видеть, как она растёт. Быть рядом.
Ася изучала его лицо, пытаясь уловить фальшь. Не нашла.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Давай попробуем. Но есть условия.
— Я слушаю, — Дмитрий выпрямился, и Ася вдруг вспомнила, как он точно так же сидел на собеседовании на свою первую работу — напряжённый, готовый к бою.
— Во-первых, никаких обещаний, которые ты не сможешь выполнить. Никаких «я приеду в выходные», если ты не уверен на сто процентов. Лучше вообще не говори, а просто приезжай.
— Справедливо, — кивнул он.
— Во-вторых, никакого настраивания Маши против меня.
— Я никогда…
— Я тоже, — перебила Ася. — Но твоя мать считает иначе. Так что давай проясним: ни ты, ни я, ни твоя мать не говорим о другом родителе плохо. Вообще не обсуждаем друг друга при Маше. Точка.
— Согласен, — Дмитрий кивнул. — Что ещё?
— В-третьих, — Ася сделала глубокий вдох. — Мы согласовываем расписание. Заранее. Не «папа позвонил и хочет в кино», а конкретные дни, которые мы утверждаем вместе.
— А если что-то спонтанное? — нахмурился Дмитрий.
— Спонтанное — через меня, — твёрдо сказала Ася. — Мы с тобой в разводе, Дима. Я не обязана подстраиваться под твои внезапные порывы.
Дмитрий помолчал.
— Ладно. Что насчёт ночёвок?
— Пока рано, — покачала головой Ася. — Сначала восстанови отношения. Потом будем думать о ночёвках.
— Но моя квартира…
— Подождёт, — отрезала Ася. — Я не против, чтобы Маша бывала у тебя. Но ночевать пока будет дома.
Дмитрий явно хотел возразить, но сдержался.
— Хорошо. Как скажешь.
Ася не могла поверить, что он так легко соглашается. Раньше каждый разговор превращался в битву.
— И последнее, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Если ты снова исчезнешь… если ты снова разобьёшь ей сердце… я тебя никогда не прощу. И сделаю всё, чтобы ты больше никогда её не увидел.
Дмитрий выдержал её взгляд.
— Я понимаю.
Они замолчали. Официантка принесла кофе, и Дмитрий отпил глоток.
— Знаешь, — неожиданно сказал он, — я думал, будет сложнее.
— Это только начало, — Ася пожала плечами. — Я не верю в твоё чудесное преображение, Дима. Но я готова дать тебе шанс. Ради Маши.
— Только ради Маши? — он усмехнулся, и в его глазах на секунду мелькнуло что-то знакомое — та самая уверенность в себе, которая когда-то привлекла её.
— Только ради неё, — твёрдо сказала Ася. — Между нами всё кончено пять лет назад.
— Жаль, — Дмитрий вздохнул. — Ты всё ещё красивая.
— А ты всё ещё думаешь, что можешь всё исправить комплиментом, — Ася встала и взяла сумку. — Позвони завтра. Обсудим график на следующую неделю.
Она вышла из кафе, не оглядываясь. На улице было прохладно, и Ася подняла воротник куртки. Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Маши: «Ты скоро? Помоги с физикой!»
Ася улыбнулась и набрала ответ: «Буду через 15 минут. Готовь задачи».
Она шла по вечернему городу, думая о разговоре с Дмитрием. Поверить ему? Или это очередная попытка вернуться в её жизнь? Не важно. Главное — Маша. И если есть шанс, что у дочери будет нормальный отец… стоит рискнуть.
На углу она остановилась у цветочного киоска и купила букет астр — Машиных любимых цветов. Ни к чему особенному, просто так. Продавщица завернула цветы в бумагу и перевязала лентой.
— Кому-то повезёт, — улыбнулась она, передавая букет.
— Да, — согласилась Ася. — Кому-то определённо повезёт.
Прошло три месяца. Дмитрий, к удивлению Аси, сдержал слово. Он звонил регулярно, не опаздывал на встречи, даже приходил на родительские собрания в школу. Маша расцвела — она часами рассказывала о прогулках с отцом, о фильмах, которые они смотрели, о разговорах, которые вели.
Ася наблюдала за этим преображением со смесью радости и настороженности. Она всё ещё не доверяла бывшему мужу. Но не могла отрицать, что он старается.
Сегодня был особенный день — Маша впервые оставалась у отца с ночёвкой. Ася сама предложила это, увидев, как дочь смотрит на часы во время их последней встречи, явно не желая уходить домой.
Квартира казалась непривычно тихой без Маши. Ася бродила из комнаты в комнату, не зная, чем себя занять. Сварила кофе. Включила фильм. Выключила через пятнадцать минут — не могла сосредоточиться.
Телефон зазвонил, и она схватила его, ожидая увидеть имя дочери. Но это была Надежда Петровна.
— Асенька, — без предисловий начала бывшая свекровь. — Я слышала, Маша у Димы сегодня?
— Да, — Ася поморщилась. Надежда Петровна явно следила за их расписанием. — Впервые ночует.
— Это хорошо, — голос Надежды Петровны звучал удовлетворённо. — Очень хорошо. Диме нужна семья.
— Надежда Петровна, — Ася потёрла висок. — Мы не семья. Мы — разведённые родители, которые делят опеку над ребёнком.
— Пока, — загадочно сказала Надежда Петровна.
— Что значит «пока»?
— Увидишь, — Надежда Петровна хмыкнула. — Он очень изменился, Асенька. И всё ещё любит тебя.
— Надежда Петровна, — Ася едва сдерживала раздражение. — Давайте не будем, хорошо? У нас налаживаются отношения как у родителей. Не портите это своими… фантазиями.
— Какие же это фантазии, — фыркнула Надежда Петровна. — Он мне сам сказал.
Ася замерла.
— Что сказал?
— Что всё ещё любит тебя, — торжествующе произнесла Надежда Петровна. — Что хочет вернуть вас с Машей.
Ася закрыла глаза. Вот оно что. Вот в чём дело. Не в отцовских чувствах, не в осознании ответственности. А в том, что Дмитрий решил вернуть бывшую жену.
— Спасибо, что сказали, — тихо произнесла она. — Мне нужно идти.
Она повесила трубку и несколько минут просто сидела, глядя в стену. Потом набрала номер Дмитрия. Он ответил после третьего гудка.
— Ася? Что-то случилось?
— Нет, — она старалась говорить спокойно. — Просто хотела узнать, как там Маша.
— Отлично, — в его голосе звучала улыбка. — Мы только что пиццу заказали. Хочешь с нами? Приезжай.
Ася сжала телефон.
— Нет, спасибо. Развлекайтесь.
— Ась, — Дмитрий помолчал. — Я рад, что мы снова… ну, общаемся нормально. Я скучал по этому.
— Я тоже, — солгала Ася. — Маше трубку не дашь?
— Конечно, — он крикнул куда-то в сторону: — Маш! Мама на телефоне!
Маша взяла трубку запыхавшаяся, словно бежала.
— Мам! Тут так круто! У папы огромный телевизор, и мы смотрели «Властелина колец», и я в первый раз попробовала суши, представляешь?
— Представляю, — Ася улыбнулась, несмотря на тяжесть внутри. — Весело вам?
— Очень! — Маша говорила быстро, взволнованно. — А ещё папа сказал, что мы на следующих выходных можем поехать на дачу к его другу. Там озеро есть! Ты с нами поедешь?
Ася замерла.
— Папа предложил, чтобы я поехала с вами?
— Ага, — беззаботно ответила Маша. — Сказал, будет как раньше. Как когда мы были одной семьёй.
Ася прикрыла глаза. Значит, Надежда Петровна не преувеличивала. Дмитрий действительно планировал… что? Воссоединение семьи?
— Маш, я не думаю, что смогу, — осторожно сказала она. — У меня магазин…
— Но сейчас же лето! — запротестовала Маша. — И ты говорила, что Света может подменить тебя.
— Посмотрим, хорошо? — Ася старалась, чтобы голос звучал нормально. — Ты веселись. Завтра я заеду за тобой в шесть, договорились?
— В семь, — Маша явно торговалась. — Мы хотим ещё в кафе сходить завтра.
— В семь, — согласилась Ася. — Не забудь почистить зубы перед сном.
— Ма-а-ам, — протянула Маша. — Мне четырнадцать, а не четыре.
— И тем не менее, — Ася улыбнулась. — Люблю тебя.
— И я тебя, — Маша отключилась.
Ася положила телефон и долго смотрела в окно. Потом решительно поднялась и достала из шкафа папку с документами. Их с Дмитрием брачный договор, соглашение об опеке, решение суда о разводе. Всё, что напоминало о том, через что ей пришлось пройти.
Она перечитала каждый документ, особенно внимательно — соглашение об опеке. Там чётко указывалось: «Родители обязуются не использовать ребёнка в качестве инструмента манипуляции по отношению друг к другу».
Ася отложила бумаги и набрала сообщение Дмитрию: «Завтра нам нужно поговорить. Без Маши».
Ответ пришёл почти мгновенно: «Конечно. Что-то случилось?»
«Узнаешь завтра», — написала Ася и выключила телефон.
Она точно знала, что скажет бывшему мужу. Что если он хочет быть отцом — пусть будет. Но если он использует Машу, чтобы вернуться к ней, Асе… она не позволит этому случиться. Никогда.
Теперь, когда она поняла его настоящие мотивы, всё встало на свои места. Квартира рядом со школой. Неоновые лампы. Регулярные звонки и встречи. Это был не отцовский инстинкт. Это была стратегия.
Ася подошла к окну и открыла его, впуская прохладный вечерний воздух. Пять лет назад развод казался ей концом света. Она думала, что никогда не оправится от предательства, никогда не соберёт себя заново.
Но она справилась. Стала сильнее. И не позволит Дмитрию снова разрушить то, что она с таким трудом построила.
Завтра она скажет ему об этом. Чётко и ясно.
А сегодня… сегодня у неё наконец был вечер для себя. Первый за долгое время.
Ася улыбнулась и включила музыку. Жизнь продолжалась. Её жизнь. И она больше не позволит никому — ни бывшему мужу, ни бывшей свекрови — диктовать, какой ей быть…
