Я же не виноват, что у меня трудные времена и маленькая зарплата, — обижался муж.
— Ты тоже мог бы либо подыскивать место получше, либо даже на вахту поехать.
— Ага, отличная идея. Давай, подорвем мое здоровье вахтами на Севере, чтобы совсем хорошо жить стало, — разозлился Женя.
— А мое здоровье тебе не жалко?
— Доброе утро, зай, ты мне на обед деньжат не подкинешь? – это была первая реплика, которую с утра слышала Нина изо дня в день на протяжении трех последних лет.
— Жень, а может быть ты уже пойдешь и найдешь себе работу, на которой тебе будет хватать на обеденные перекусы?
— Ну вот чего ты сразу начинаешь, — обиделся супруг. – Прямо с утра пораньше надо меня начать пилить?
Я же не виноват, что у меня не получилось найти более высокооплачиваемое место.
Или у нас любви, заботы и счастья достойны только Рокфеллеры, а обычным людям надо сразу завернуться в саван и ползти в сторону кладбища, раз их ничего хорошего не ждет?
Могла бы и подобрее быть.
Нина почувствовала легкий укол совести. Как и обычно весь последний год, что она заводила подобные разговоры. Но с каждым разом эти уколы становились слабей и слабей, потому что…
— Я буду подобрей, когда нормально высплюсь. А пока я ночами после работы и готовки ужина делаю за денежку курсовые для людей, которые не хотят сами учиться, а потом сплю три-четыре часа в сутки, доброты ты от меня не дождешься.
— Ну все, начинается, — закатил глаза Женя.
— Что начинается, Жень? У тебя, между прочим, дочь растет.
Ей, на секундочку, пять лет. А это означает, что минимум раз в сезон нужна новая одежда, нужны деньги на всякие расходники в садик, да и логопед, на секундочку, оплату не добротой берет, а деньгами.
И эти деньги почему-то в последние три года целиком и полностью добываю я, а ты сидишь, в ус не дуешь.
— Я тоже зарабатываю. Слушай, я же не гнобил тебя, когда ты сидела в декрете на моей шее три года и, между прочим, копейки в дом не приносила.
— Не сравнивай декрет со своей ситуацией. Ребенка мы хотели оба, ты сам настоял на том, чтобы завести ее сейчас, пока мы оба достаточно молодые.
И, между прочим, до трех лет ребенка кто-то должен с ней сидеть дома по закону.
Либо нанимать няню, либо отдавать в частные ясли, но это выйдет еще дороже, чем просто содержать сидящую в декрете жену.
А ты сейчас сидишь ровно, в то время как мы концы с концами едва сводим, и не делаешь ничего, чтобы ситуацию как-то исправить.
— Как я ее исправлю, объясни, вот как?
— Жень, ну я же ее как-то исправляю. Вторую работу нашла. Ты тоже мог бы либо подыскивать место получше, либо даже на вахту поехать.
— Ага, отличная идея. Давай, подорвем мое здоровье вахтами на Севере, чтобы совсем хорошо жить стало, — разозлился Женя.
— А мое здоровье тебе не жалко? Или ты думаешь, что вот от такого режима сна я здоровей становлюсь? – взвилась Нина. – В общем так, Жень, тебе последнее предупреждение.
Если через месяц не находишь способ выкрутиться из этой ситуации – я подаю на развод.
— Вот так вот просто, да? Оставишь ребенка без отца из-за своей прихоти, — нахмурился Евгений. – Что же, дорогая, я все понял. На обед-то дашь?
— Вон холодильник, вон контейнер, бери картошку и накладывай. Мясо не трогай, это Вареньке на сегодня и на завтра, — привычно произнесла Нина.
— Нин, я вообще-то лучше бы в столовой нормальной еды поел, — начал было Женя, но поймал негодующий взгляд супруги.
И, вздохнув, принялся накладывать картошку в контейнер. Нина вздохнула и вернулась к возне с печеньем.
Пусть денег было и мало, но Вареньке все же хотелось иногда давать что-то вкусное. Хорошо еще, что у мамы на даче яблоки в этом году уродились – как раз неплохое печенье с яблочной начинкой получается и почти задаром…
Закончив с готовкой, женщина отправилась будить Вареньку и отводить ее в сад. Потом – самой на работу.
Вернулась она в этот день позже Евгения и первое, что заметила – пустую сковородку в мойке. Ту самую сковородку, которая…
— Женя, это что такое? – напряженно произнесла Нина. Супруг, как раз включивший футбол по телевизору, повернулся к ней и пожал плечами.
— Ты о чем, Нин?
— Ты что, мясо сожрал?
— А, ну да, картошка с мяском – огонь, ты изумительно готовишь…
— Я же сказала тебе, что мясо – Варе на сегодня и на завтра, ты… Ты… — больше всего хотелось ударить омерзительного сейчас мужика.
Взять и отнять еду у родной дочери, это кем же надо быть, чтобы такое… Но вместо этого Нина лишь тихо прошептала.
— Да чтоб ты подавился этим мясом, — после чего пошла готовить постное пюре, чтобы было, чем накормить Вареньку утром.
На следующий день, приняв решение, она принялась собирать вещи мужа. Пусть уходит, куда хочет.
Повезло, что они жили в добрачной Нининой квартире. Раз не может вести себя по-человечески, раз не в состоянии вести образ жизни, отличный от паразитического – пусть уходит на все четыре стороны.
Они с Варенькой сами справятся, без этого нахлебника, без…
Под эти мысли Нина дошла до папки с документами мужа. И, открыв ее, принялась перебирать их просто ради того, чтобы не отдать ему случайно вместе с вещами какие-то свои бумаги.
Бросилась в глаза копия договора купли-продажи на квартирку в соседнем районе.
Сама не зная, почему, Нина решила изучить его более внимательно и поняла, что в качестве покупателя выступает коллега мужа, с которой тот как-то ее даже познакомил на одном из мероприятий.
Да только зачем бы мужу держать у себя копию документов, по которым коллега… Разве что…
— Ах ты негодный, — прошептала Нина и принялась с удвоенной скоростью скидывать документы и вещи в клетчатую сумку.
Та дожидалась мужа на пороге. А еще – ждала очередная, на этот раз последняя выволочка, в ходе которой Нина докопалась до правды.
Как оказалось, у Жени уже три года была лю бов ница – та самая коллега. Именно на нее мужчина спускал не такую уж и маленькую зарплату, внося в семейный бюджет жалкие крохи.
И для жизни с ней он приобрел ту самую квартирку, которую записал на чужое имя, чтобы Нина ничего не получила при разводе.
Да, развод в Женины планы тоже входил, просто он подготавливал почву, чтобы было, куда уходить.
— Вот только не надо истерик, Нин. Ты сама во всем виновата. Никто не выдержал бы жить с такой пилой, как ты, — бросил напоследок Евгений, после чего подхватил сумку с вещами и был таков.
Уже на следующий день Нина подала на развод и на алименты. С удивлением узнала потом, что суд присудил ей сумму, которая была равна той, что вносил Женя в семейный бюджет последние три года.
Как говорится, те же деньги, минус нахлебник, которого надо на эти деньги содержать.
Уже через два месяца после развода Нина поняла, что жить им с Варенькой стало только лучше.
Никто не съедал дочкину еду, не требовал денег на обеды и, вдобавок – не валялся на диване перед телевизором, пока Нина стояла вторую смену у плиты.
Да и ели они с дочкой меньше, чем Женя в свое время. Подумать только, значительная часть денег уходила на кормление этого проглота, а она и не замечала.
Все было хорошо до тех пор, пока на пороге не появился Евгений.
— Нина, сними с меня алименты, пожалуйста, — попросил он, присмирневшим взглядом окидывая супругу.
— Это с какой радости? – уточнила Нина.
— Мне придется брать ипотеку на квартиру. Яна меня бросила, как только я захотел с ней съехаться.
Квартира по документам ее и я ничего не смог доказать, только деньги зря на суд потратил. У меня сейчас тяжелые времена…
— А у меня три года были тяжелые времена. Твои проблемы, Жень. Придумай что-нибудь.
А алименты пусть как начислялись, так и начисляются, Вареньку на следующий год в школу отправлять надо, а это и форма, и канцелярия, и всякие учебные тетради – сплошные расходы.
— Но… — начал было Евгений, но Нина уже закрыла дверь перед его лицом.
Она не была злопамятной, но сейчас ликовала, узнав, что супруг остался с носом.
А вот не надо было рыть ей яму, пусть теперь сам в ней сидит и думает, как выбираться.
История на этом не закончилась.
На протяжении двух лет Евгений раз в пару-тройку месяцев возникал на Нинином пороге и пытался давить на жалость.
То он хотел отмены алиментов или снижения их суммы, то уверял Нину в своих не остывших чувствах и собирался начать все сначала.
Нину эти визиты хоть и напрягали, но что делать с бывшим мужем, она не представляла. Тем более, что Евгений взялся подстерегать их с дочерью на детской площадке, пытаясь наладить контакт уже с Варей.
Та отца уже через полгода забыла, что неудивительно, ведь за все время жизни к ней тот практически ни разу не подходил. Но мужчина все еще на что-то надеялся до одного случая.
— Папочка! – в один из визитов раздался радостный детский крик.
Евгений встрепенулся, раскинул руки, ожидая, что подросшая дочь прыгнет сейчас к нему в объятия, но вместо этого Варя бросилась с радостным воплем к подошедшему мужчине с детским велосипедом в руках.
— Привет, Варенька. Держи, починил, как и обещал, — тот поставил перед Варей велосипед, а затем подхватил ребенка на руке.
Та радостно заверещала и принялась что-то рассказывать мужчине.
— Кто это? – севшим голосом спросил Женя.
— Максим. Мой будущий муж.
— И Варя называет его папой?
— А почему нет? Многие дети называют отчимов папами. Макс не против, да и я не возражаю.
— Я возражаю. У нее есть отец и этот отец – я!
— Ну, Варенька так не считает. Да и мне более подходящей отцовской фигурой кажется мужчина, который угощает ребенка вкусненьким и чинит ей вещи, а не тот, кто объедает родную пятилетнюю дочь, да еще и деньги у нее ворует, чтобы лю бов нице квартиру купить.
— Опять ты об этом… Вот сколько лет прошло, а ты все припоминаешь, — буркнул Евгений.
— И буду припоминать. И Вареньке, как вырастет, в подробностях все расскажу. Чтобы не встряла по глупости, как я, в отношения с таким вот Женей.
Все, давай, иди, куда шел. С алиментами ничего не получится, снова повторюсь – я против Вариных интересов действовать не буду.
Сделал ребенка – плати теперь до совершеннолетия, папаша.
Евгений что-то зло пробормотал, но подчинился. Далеко не ушел – стоял в отдалении и долго-долго наблюдал на счастливой семьей.
Каждый раз вздрагивая, слыша радостное детское «папа», адресованное не ему. На душе у него было паршиво.
