— Повезло тебе, дачу после смерти мужа отхватила в курортном месте. Бизнес будешь делать? — сестра Ольга смотрела с завистью. — На отдыхающих.
— Да зачем мне, пенсии хватает, — отмахнулась Мария Николаевна. — И огород кормит.
— Ну и зря, могла бы озолотиться, ну почему одним все, а другие ничего не получают? — простонала Ольга.
Ей позвонили, когда Мария Николаевна домывала последнюю тарелку. Женщина вздрогнула, вытерла капли с рук и заковыляла в комнату. Номер сестры на экране заставил ее нахмуриться.
— Алло?
— Машка, ты че, не слышишь? — голос Ольги звучал необычно радостно. — Я уж думала, ты в огороде своем закопалась.
Мария Николаевна села на диван и потерла колено. Последний раз сестра звонила на Новый год, буркнула дежурные поздравления и быстро свернула разговор.
— Слышу, Оль. Что-то случилось?
— Да ничего… Ну… Это… — Ольга запнулась. — Мы тут с Витькой подумали… Маш, мы так устали, сил нет. Можно нам к тебе на дачу в Лазаревском? С Лерой вместе? Всего на пару недель, а? Мы за все заплатим. И забор твой подлатаем, если хочешь.
Мария Николаевна сжала трубку. Дача… Сколько она не была там? Год, два? После смерти Степана путь туда казался слишком длинным, слишком трудным. Хотя жила она не так уж далеко, но на даче все напоминало о муже.
— Маш, ты там уснула, что ли? — нетерпеливо спросила Ольга. — Дача на месте еще?
— Да нет… На месте, конечно, думаю просто.
— Чего думать-то? Ты все равно не ездишь. А мы… Ну… Это… В порядке поддержим. И деньги заплатим. Лера, знаешь, как там любила в детстве бывать? Все вспоминает.
Мария Николаевна вздохнула. Лерочка… Когда-то светловолосая девчушка, которую она учила печь пироги и плести венки из полевых цветов. Может, правда стоит согласиться?
— Ладно, живите. Ключи у соседки, у Анны Григорьевны. Знаешь ее?
— А как же! Помню-помню. Вот спасибо, Машенька, выручила! — голос Ольги стал медовым. — Не пожалеешь, обещаю.
Когда разговор закончился, Мария Николаевна долго смотрела на погасший экран. Что-то царапало в груди, какое-то смутное беспокойство.
«Глупости. Дом пустует, а так хоть толк будет», — подумала она и пошла заваривать чай.
В середине июня Ольга прислала сообщение: «Приехали, все отлично. Ключи забрали. Видели твои розы, разрослись. Спасибо!»
Мария Николаевна улыбнулась. Может, и правда, не зря пустила сестру.
Вечером того же дня она села в кресло у окна и впервые за долгое время почувствовала что-то похожее на тепло. Пусть далеко, но родные люди сейчас в ее доме. И, может, это начало чего-то… Нового? Хорошего?
Мария Николаевна не знала, что очень скоро этот звонок сестры перевернет всю ее жизнь, но совсем не так, как она надеялась.
Прошло почти два месяца. А Ольга с мужем съезжать явно не собирались. И что это за отпуск у них бесконечный?
Мария Николаевна поливала петунии на балконе, когда снова подумала о сестре. От Ольги не было ни звонка, ни толковой весточки, лишь сухие отписки на сообщения: «Все хорошо», «Нормально отдыхаем», «Погода супер». О деньгах – ни слова.
Вчера она наконец решилась и мягко напомнила о договоренности.
«Ну что ты, какие деньги?» — пришел ответ.
Мария Николаевна поставила лейку и потерла виски. И что это значит? Не заплатят? Или позже? А потом ей позвонила соседка, ночью, встревоженная.
— Маша… — Анна Григорьевна замялась. — Ты не обижайся, но там у тебя творится что-то странное. Я сначала молчала, думала, ну, родня твоя, им видней. Но уж больно непохоже на отдых семейный.
Мария Николаевна выпрямилась в кресле.
— В каком смысле?
— У Ольги каждый день новые люди, с чемоданами. Вчера я шла мимо, а там компания молодых… Это… Ребят на веранде. Музыка, шашлыки. Они меня увидели и давай шептаться. А твой Виктор вышел и говорит: «Проходите, мамаша, своей дорогой». Представляешь?
— Может, просто друзья? — Мария Николаевна почувствовала, как внутри что-то сжимается.
— Да какие друзья, Маш! Они что-то там затеяли. И не дачный отдых. Вроде как комнаты сдают… Люди приезжают-уезжают. Я слышала, как Виктор с каким-то мужиком про цену договаривался.
Мария Николаевна закрыла глаза. В голове загудело.
— Спасибо, Аня. Я разберусь.
Утром она собрала вещи, купила билет на автобус до Лазаревского. Всю дорогу ее трясло – то ли от злости, то ли от обиды.
Дача встретила шумом. С улицы доносились голоса, смех, звон посуды. Мария Николаевна толкнула калитку и застыла. Ее любимые клумбы были безжалостно уничтожены, а на их месте стояли пластиковые столы, мангал и шезлонги.
Увидев сестру, Ольга спустилась с крыльца, взяла ее под локоть и отвела в сторону.
— Маш, не начинай, ладно? Ты же сюда не ездишь! А мы с Витькой умную штуку придумали. Пара комнат сдаем, и людям хорошо, и нам… Это… Копеечка. Ты в убытке? Нет. У тебя все чистенько, ухоженно, весело.
— Но ты обещала…
— Да ладно тебе, мало ли что я обещала, — Ольга раздраженно махнула рукой. — Ты могла бы и поделиться. У тебя пенсия, квартира. А нам как жить? Лерке за институт платить надо.
— При чем тут это? — Мария Николаевна отступила назад. — Ты должна была спросить. Это мой дом!
— Ой, да ладно, дом! Пылится тут годами. Мы в порядок привели…
Мария Николаевна оглянулась. У крыльца вместо ее любимых роз теперь стоял пластиковый фламинго. Кусты смородины у забора вырубили. А во дворе какой-то мужчина устанавливал надувной бассейн.
— Где Виктор? — спросила она, чувствуя, как внутри растет решительность.
— А, вот и свояченица пожаловала! — Виктор появился из дома, вытирая руки полотенцем. — Что, приехала проверить, как мы тут твое добро храним?
Он улыбался, но глаза оставались холодными, оценивающими.
— Ты… Вы должны уехать, — Мария Николаевна была настроена решительно. — Сегодня же.
Виктор переглянулся с Ольгой и рассмеялся.
— Маш, ты это… Того. Не начинай, сейчас поговорим. Ты сама оценишь идею.
— Не о чем говорить. Это моя дача. Вы обещали заплатить за две недели отдыха. А сами… — она обвела рукой двор, где две незнакомые девушки в купальниках раскладывали шезлонги. — Устроили тут гостиницу!
— Мы оптимизируем, — Виктор понизил голос. — А ты сама давно в своем доме не была. Пойми, времена другие. Недвижимость должна работать.
— Не вашими руками, — процедила Мария Николаевна.
— Маша, ну зачем ты так? — вмешалась Ольга. — Это же… Ну… Семейное дело. Мы и тебе отстегнем потом, не жадничаем.
— Отстегнете? — Мария Николаевна ощутила, как щеки запылали. — Вы украли мой дом, разрушили сад, пустили чужих людей…
— Ой, какие высокие слова! — Ольга закатила глаза. — Украли, разрушили… Прямо шекспировские страсти. Мы же не продали же твою дачу. Просто используем по-современному. А ты… Это… Приезжай на выходные, когда захочешь. Комнатку найдем.
— Комнатку? В моем доме?
— Ну, Маш, не будь занудой, — Виктор обнял ее за плечи.
От него пахло пивом и потом.
— Я даю вам час на сборы. Потом вызову полицию.
— Полицию? — Ольга рассмеялась. — На родную сестру? Ты совсем… С головой плохо?
— Вы нарушили закон.
— Да брось! — Виктор сплюнул под ноги. — Кто докажет, что мы тут что-то сдаем? Просто пригласили друзей. Много друзей.
— Маша, ты чего такая злая стала? — вдруг тихо спросила Ольга. — Степан бы не одобрил…
Это был удар ниже пояса. Мария Николаевна качнулась, как от пощечины. Вспомнила мужа, его честность, его принципы.
— Именно поэтому я и настаиваю, — ее голос стал твердым. — Степан никогда бы не позволил так использовать чужое, убирайтесь.
— Ну и ладно! — вдруг грубо бросил Виктор. — Без тебя справимся.
— Маш, не психуй, — пробормотала Ольга. — Мы просто заработаем, пока сезон, и уедем.
Мария Николаевна развернулась и пошла к калитке. Ноги подкашивались, уши заложила, того и гляди грохнется в обморок.
Дома прошла в ванную, долго смотрела на свое отражение. Седые волосы, морщины, потухшие глаза.
— Ну почему я такая… — прошептала она. — Доверчивая, глупая.
Мария Николаевна опустилась на край ванны и закрыла лицо руками. Горло сдавило. Слезы не шли, внутри была только боль. Она всю жизнь жила честно, никого не использовала. А теперь родная сестра превратила ее дачу в личный заработок.
А через несколько дней к ней приехала Лера, племянница.
— Тетя Маша… Можно к тебе? — Лера смущенно смотрела на тетку.
— Лерочка? — Мария Николаевна растерялась. — Ты одна? Родители знают?
— Не знают, — девушка поправила рюкзак на плече. — Я… Это… Сама приехала. Поговорить надо.
Мария Николаевна пропустила племянницу в квартиру. Лера прошла на кухню, села за стол. Руки у нее подрагивали.
— Чаю? — спросила Мария Николаевна.
— Да… Можно.
Лера была совсем не похожа на ту веселую девчушку, которую Мария Николаевна помнила. Взрослая, уже студентка.
— Теть Маш… — наконец заговорила Лера, когда перед ней появилась чашка с чаем. — Я… Это… Не знала. Правда не знала.
— О чем, детка?
— О том, что творят родители, — щеки у Леры вспыхнули румянцем. — Я думала, мы просто отдыхаем. А потом услышала, как мама по телефону говорила… Ну… Это… Что, если все хорошо пойдет, она уговорит тебя переписать дачу. Что ты старая и одинокая, и можно тебя убедить, что так будет лучше…
Мария Николаевна замерла с чашкой в руке.
— Переписать дачу?
— Ага, — Лера уставилась в стол. — Они давно это задумали. Папа говорил, что ты… Ну… Это… Наивная старушка, и тебя легко вокруг пальца обвести.
— Вот оно как, — Мария Николаевна медленно отставила чашку.
— Я не могу так больше, — вдруг выпалила Лера. — Это неправильно. Все неправильно! Они людям комнаты сдают, деньги берут. А тебе врут. И мне велели тоже молчать. А ты всегда… Ну… Добрая была. Пироги мне пекла. Сказки читала.
Ее голос сорвался.
— Тетя Маша, прости нас…
У Марии Николаевны защемило в груди. Девочка, которую она когда-то нянчила, выросла и стала честной, сильной. Куда лучше своих папы и мамы.
— Ты не отвечаешь за поступки родителей, — голос Марии Николаевны звучал утешающе. — Зато теперь я знаю, как действовать.
— Я не хочу больше в этом участвовать, — Лера смотрела на нее, как в детстве, с надеждой.
Мария Николаевна кивнула. Приезд племянницы придал ей сил.
— Поедем туда вместе, завтра.
— Я… Это… Останусь у тебя? Можно? К родителям не хочу… Там дурдом с этими туристами.
— Конечно, — Мария Николаевна погладила ее по голове. — Постелю тебе в маленькой комнате.
В ту ночь она долго не могла уснуть. Разговор с Лерой перевернул что-то внутри. Боль и обида никуда не делись, но теперь к ним примешалось что-то еще — решимость, которой она не чувствовала много лет.
Утром они с Лерой сели в автобус до Лазаревского. Всю дорогу племянница крепко держала ее за руку.
На даче шумело веселье. Музыка гремела так, что было слышно еще от автобусной остановки. Мария Николаевна и Лера подошли к калитке.
— Теть Маш, давай я первая? — Лера расправила плечи. — Они… Это… Не ожидают меня увидеть.
— Нет, родная. Пойдем вместе.
Они толкнули калитку. Двор был заставлен машинами. На веранде толпились незнакомые люди с бокалами. Среди них, как хозяйка на приеме, стояла Ольга в новом платье и с бокалом в руке.
— Мама! — громко позвала Лера.
Ольга обернулась, ее лицо вытянулось, стало растерянным.
— Лерка? Ты чего тут… А-а-а… — она заметила Марию Николаевну. — Вот оно что. Сговорились, значит.
Виктор вынырнул из-за угла дома, держа поднос с пивом.
— Лерка, ты куда делась, нам помощь нужна, комнаты пора убирать, — он поставил ящик на землю. — И Машка с тобой? Что за цирк?
Мария Николаевна шагнула вперед:
— Убирайтесь сейчас же.
— Чего? — Виктор рассмеялся. — Совсем старая стала? У нас тут бизнес, между прочим. И гости.
— Это не ваш бизнес и не ваш дом, — Мария Николаевна повысила голос. — Я вызвала полицию. Они будут через пятнадцать минут.
Это был блеф, но Виктор дрогнул, в глазах мелькнул испуг.
— Да ладно тебе, Маш, — пробормотал он. — Ну погорячились малость…
Ольга спустилась с веранды, бросила бокал на траву.
— Лера, немедленно иди в дом, начинай уборку, — прошипела она.
— А с тобой, — она повернулась к Марии Николаевне, — мы еще поговорим. Ты все испортила! Могла бы просто молчать!
— Я никуда не пойду, мам, — вдруг твердо сказала Лера.
— Что? — Ольга застыла. — Ты что несешь?
— Я больше не с вами, — Лера шагнула к Марии Николаевне, взяла ее за руку. — Мне стыдно. Тетя Маша — единственная, кто относился ко мне по-настоящему по-доброму. А вы обманули ее.
— Да как ты смеешь! — Ольга замахнулась, но Лера даже не вздрогнула.
— Смею, — тихо ответила она. — Вы меня научили. Вы же говорили, надо брать свое. Вот я и беру. Свою… совесть.
Виктор беспокойно оглядывался по сторонам:
— Надо собираться, Оль. Полиция приедет… Проблем не оберемся.
— Ты что, веришь? — взвилась Ольга. — Никакой полиции она не вызывала! Блефует!
В этот момент со стороны дороги раздался звук сирены. Мария Николаевна сама удивилась, неужели и правда полиция? Но это была скорая помощь, проезжавшая мимо к соседнему санаторию.
Однако Виктор побледнел.
— Все, хватит! — он повернулся к гостям. — Извините, товарищи… У нас тут… Это… Семейные обстоятельства. Прошу всех покинуть территорию.
Люди загудели, кто-то требовал деньги, лез разбираться с кулаками. Наконец музыка стихла, шум сменился недовольным ворчанием. Когда последний отдыхающий, ругаясь, выкатил чемодан за калитку, Ольга схватила сестру за рукав:
— Ты все разрушила! У нас были планы! Могли бы разделить прибыль!
— Вы просили дом на две недели, а сами устроили тут притон, — Мария Николаевна говорила негромко, но уверенно. — Время вышло, покиньте мою дачу.
— А эта предательница малолетняя? — Ольга посмотрела на Леру. — Давай, тоже тогда пакуй чемодан.
— Я останусь с тетей, — Лера сжала губы. — Пока не разберусь, что дальше.
— Предательница! — выкрикнула Ольга. — Мы столько сил в тебя вложили! А ты…
— Хватит, Оль, — устало сказал Виктор. — Пошли тоже собираться. Раз эта чокнутая вдруг решила от единственных родных людей отказаться. Да кому ты нужна, старуха? Помрешь, все равно все нам достанется.
Ольга и Виктор собрались быстро. Когда машина скрылась за поворотом, Мария Николаевна словно очнулась. Огляделась вокруг — всюду мусор, пластиковые стаканчики, поломанные шезлонги…
Они с Лерой не сговариваясь натянули принесенные с собой хозяйственные перчатки и принялись за уборку. А через месяц Мария Николаевна оформила дарственную. На Леру, которая теперь жила с ней.
