Зинаида повесила последнюю кухонную полотенце на крючок и отступила на шаг, придирчиво оглядывая результат. Полотенце висело ровно — не криво, не косо — именно так, как должно висеть полотенце в приличном доме. Никаких компромиссов.
— Разве так сложно содержать кухню в порядке? — пробормотала она себе под нос, хотя знала ответ. Для некоторых — да, непостижимо сложно.
В прихожей хлопнула дверь. Зина оглянулась на часы — три пополудни. Вернулась хозяйка квартиры.
— Добрый день, Галочка, — произнесла Зина, выходя из кухни. — А я тут немного прибралась.
Галина замерла на пороге с пакетами в руках, медленно обвела взглядом прихожую. Пакеты опустились на пол.
— Зинаида Петровна, — голос Галины звучал устало, будто эту фразу она повторяла уже в сотый раз. — Мы ведь договаривались. Вы заходите забрать свои вещи и всё.
— Ну вот, опять двадцать пять, — Зина сложила руки на груди. — Я что, плохого что-то сделала? Порядок навела. У тебя вечно бардак, некогда, занята. А мне приятно помочь.
— Мне не нужна ваша помощь, — Галина повесила куртку на вешалку. — Мне нужно, чтобы вы уважали мои границы. Это моя квартира.
— Границы, границы, — передразнила Зина. — Раньше таких слов-то и не знали, и жили нормально. Куда вещи Мишеньки дела? Я их не нашла в шкафу.
— Миша забрал свои вещи две недели назад, — терпеливо ответила Галина. — Мы развелись. Документы подписаны. Развод официальный.
— Бумажка ничего не значит, — отмахнулась Зина. — Вот поостынете и помиритесь. Ну поссорились, с кем не бывает…
Галина молча прошла на кухню, поставила чайник. Разговор, который повторялся из раза в раз, вымотал её ещё до того, как начался. Зина последовала за ней.
— Я тут навела порядок в твоих шкафах. Соль с сахаром перепутаны были. И эти… приправы твои… половину выбросила, срок годности вышел.
Галина резко обернулась:
— Вы что, выбросили мои специи? Те, что я из Индии привезла?
— А толку от них? Только место занимают. Плесень заведётся, — Зина подошла к холодильнику. — И эту чушь зелёную выкинула, что в контейнере лежала. На плесень похоже.
— Это сушеный базилик! — Галина схватилась за голову. — Я вчера только купила! Зинаида Петровна, это переходит все границы. Вы не можете распоряжаться моими вещами!
— Ой, да что ты кипятишься, — Зина поджала губы. — Я пытаюсь помочь. Живёшь как… не пойми что. Чему Мишу научила? Вот потому и разбежались.
Галина медленно сосчитала до десяти.
— Ключи, пожалуйста, — протянула она руку.
— Какие ключи?
— От моей квартиры. Те, что вы у Миши взяли. Он сказал, что отдал их вам.
— А, эти, — Зина неохотно полезла в карман. — Я думала, вдруг цветы полить надо будет, когда ты в командировку поедешь.
— У меня автополив. И я вас не просила, — Галина забрала ключи. — Спасибо, что зашли. Вам пора.
— Вот так значит? — Зина всплеснула руками. — Попыталась помочь родному человеку и такая неблагодарность! Не зря Миша говорил, что с тобой невозможно!
Галина устало привалилась к стене.
— Зинаида Петровна, мы с Мишей развелись полгода назад. Вы продолжаете приходить ко мне домой, перекладывать мои вещи и пытаться жить моей жизнью. Это ненормально.
— А нормально за спиной свекрови шептаться и сына настраивать? — Зина повысила голос. — Миша всегда меня слушал, пока ты не появилась!
— Миша взрослый мужчина, которому тридцать четыре года, — отчеканила Галина. — Он сам принимает решения. И ваша проблема в том, что вы этого не понимаете.
Зина открыла рот, закрыла, снова открыла — хватала воздух, как выброшенная на берег рыба.
— Как ты смеешь…
— Я смею, потому что устала, — перебила Галина. — Устала от ваших визитов, от ваших нравоучений, от того, что вы лезете в мою жизнь. Мы с Мишей расстались именно из-за этого — он не мог отстоять наши границы перед вами.
— Ты… ты разрушила вашу семью! — Зина перешла на визг.
Звонок в дверь прервал перепалку. Галина пошла открывать, за спиной слышалось бормотание Зины: «Вот, Мишенька наверняка одумался, вернулся…»
На пороге стояла соседка сверху, пожилая учительница на пенсии.
— Галина, у вас всё в порядке? — спросила она. — Крики на весь подъезд.
— Да, Марья Степановна, извините, — Галина виновато улыбнулась. — Семейные разногласия.
— Какие разногласия, — вклинилась Зина, отодвигая Галину плечом. — Невестка моя вещи сына выкинула, а меня выгоняет!
Марья Степановна окинула Зину взглядом, в котором читалось сорок лет опыта работы с родителями трудных подростков.
— Насколько я знаю, Галина и Михаил давно развелись, — спокойно сказала она. — А квартира эта приватизирована на Галину. Так что никакая она вам не невестка, а вы ей — не свекровь.
— Да как вы… — начала Зина.
— А вот так, — Марья Степановна была непоколебима. — Мой сын участковым работает. Хотите, позвоню, проконсультирует вас по вопросу незаконного проникновения в жилище?
Зина стушевалась, отступила назад.
— Я просто… я за сына переживаю.
— Сын ваш два месяца назад мимо меня с новой девушкой поднимался, — парировала Марья Степановна. — И выглядел вполне довольным жизнью. Так что переживайте умереннее.
— Спасибо, Марья Степановна, — Галина благодарно кивнула. — Зинаида Петровна уже уходит.
Зина, поджав губы, молча взяла сумку и направилась к двери.
— И ключи верните все, если есть запасные, — добавила Марья Степановна ей вслед. — А то участковый точно заинтересуется.
Хлопнула дверь. Галина выдохнула.
— Чайку? — предложила она соседке.
— Не откажусь, — та кивнула. — У меня и печенье есть, сейчас принесу.
Зина стояла у подъезда, сжимая в руке связку ключей. Дубликат она заказала ещё месяц назад, на всякий случай. Мало ли, вдруг Мишеньке понадобится вернуться. Дома её ждали тишина, старый кот и программа «Жди меня» по телевизору. Сын не звонил уже две недели — занят, говорил, на работе аврал.
Она вздохнула и зашагала к остановке. В автобусе села у окна, достала телефон. Нашла в контактах «Мишенька». Палец замер над кнопкой вызова. Вместо этого открыла сообщения, начала печатать:
«Сыночек, я сегодня у Галочки была…»
Стёрла. Начала заново:
«Миша, может заедешь вечером? Пирожки испеку твои любимые с капустой».
Палец снова замер. Она посмотрела на сообщение, покачала головой и стёрла. Убрала телефон в сумку.
За окном проплывал город — равнодушный к её бедам, к её одиночеству, к тому, что сын вырос и ушёл, а она осталась. Одна.
Раз в месяц, по нечётным средам, в центре социального обслуживания проходили встречи клуба «Активное долголетие». Зина ходила туда через раз — когда крутили кино про любовь или устраивали танцы. Лекции о здоровом образе жизни пропускала. Последнее, что ей было нужно — чтобы двадцатилетняя девчонка с дипломом рассказывала, как ей, Зинаиде Петровне, прожившей шестьдесят два года, правильно стареть.
В эту среду обещали мастер-класс по современным танцам. Зина пришла пораньше, заняла место в первом ряду. Огляделась — большинство знакомые лица. Кивнула Верочке из соседнего дома, помахала Николаю Ильичу, который вечно приглашал её на вальс.
— Добрый день, дорогие участники! — на небольшую сцену вышла молодая женщина с ярко-рыжими волосами. — Меня зовут Алёна, и сегодня мы с вами будем учиться танцевать зумбу!
Зина скептически оглядела инструктора. Джинсы в облипку, майка с блёстками, прыгает как коза. Тоже мне, специалист.
— Прежде чем мы начнём, — продолжала Алёна, — я хочу рассказать вам немного о себе. Мне сорок пять, я профессиональный хореограф и…
Зина удивлённо моргнула. Сорок пять? Да ей на вид не больше тридцатки.
— …и самое главное, — голос Алёны стал серьёзнее, — танцы спасли меня после развода и пустого гнезда. Когда дети выросли и разъехались, а муж ушёл, я думала, жизнь кончена. А потом начала танцевать и поняла — она только начинается.
Зина напряглась. Это что, намёк? Она огляделась — все слушали с интересом, никто не смотрел на неё.
— Так, первое движение очень простое, — Алёна включила музыку. — Шаг в сторону, приставить ногу, хлопок. Повторяем!
Через полчаса Зина взмокла, как мышь. Ноги гудели, но было… весело? Она не могла вспомнить, когда в последний раз так двигалась. Наверное, ещё до рождения Миши.
После занятия к Алёне выстроилась очередь — все хотели сказать спасибо, спросить про следующее занятие. Зина подошла последней.
— У вас хорошо получается, — улыбнулась ей Алёна. — Чувство ритма отличное.
— В молодости я на танцы ходила, — неожиданно для себя призналась Зина. — Даже выступала в самодеятельности.
— Это видно, — кивнула Алёна. — Вы могли бы…
— А вы правда развелись? — перебила её Зина. — Или для красного словца сказали?
Алёна удивлённо посмотрела на неё, потом рассмеялась:
— Правда-правда. Десять лет уже как. Знаете, я поначалу думала — всё, катастрофа. А потом поняла, что никакая не катастрофа. Просто новый этап.
— И дети… как же дети?
— Дети выросли, у них своя жизнь, — пожала плечами Алёна. — Сын в Питере живёт, дочь замуж вышла, в Волгограде. Внуку три года уже.
— И вы… одна? — Зина смотрела на неё во все глаза.
— Почему одна? — удивилась Алёна. — У меня работа, друзья, увлечения. Два раза в год к детям езжу, они ко мне приезжают на праздники. Живу полной жизнью.
Зина хотела сказать что-то едкое про «какая же это полная жизнь без семьи», но слова застряли в горле.
— Приходите в следующую среду, — Алёна похлопала её по плечу. — Будем учиться бачате. Это ещё веселее.
Дома Зина первым делом включила чайник. Потом достала фотоальбом — старый, с потёртыми углами. Фотографии пожелтели от времени, но лица на них были отчётливо видны.
Вот она, молодая, с косой до пояса, смеётся в камеру. Рядом подруги — Танька, Верка, Люська. Где они сейчас? Танька вроде в Самару переехала, к дочери. Верка умерла пять лет назад. А с Люськой они поссорились — из-за чего? Зина уже и не помнила.
Перевернула страницу. Свадьба. Она в белом платье (на самом деле кремовом, но на чёрно-белой фотографии не разберёшь), Володя в костюме с галстуком. Такой серьёзный, такой молодой. Кто же знал, что через двенадцать лет инфаркт…
Дальше — Мишенька. Новорождённый, в год, в школьной форме, с аттестатом, в армии, в институте… Вся жизнь по кадрам, по снимкам. Будто кино без звука.
Зина захлопнула альбом. Поставила обратно на полку. Кот запрыгнул на колени, требовательно мяукнул.
— Да, Барсик, кушать пора, — она погладила его по голове. — Сейчас, потерпи минутку.
Она достала телефон, нашла номер сына. Набрала.
— Алло, мам? — голос Миши звучал удивлённо. Они обычно созванивались по выходным, не среди недели.
— Здравствуй, сынок, — она сглотнула комок в горле. — Как ты?
— Нормально. Работаю много. А что случилось?
— Ничего, — она помолчала. — Просто… соскучилась.
На том конце тоже повисла пауза.
— Я тоже, мам, — наконец сказал Миша. — Извини, что давно не заезжал. Правда много работы.
— Ничего, я понимаю, — она гладила кота, который мурчал на коленях. — Миш, а ты… как ты там, после развода-то? Не тяжело одному?
Снова пауза. Длиннее, чем предыдущая.
— Мам, ты чего? — в голосе сына слышалось напряжение. — Ты не заболела?
— Да с чего ты взял! — фыркнула она. — Здорова как бык. Просто спрашиваю.
— Я… нормально, — осторожно ответил Миша. — Правда, нормально. Даже лучше, чем было. Мы с Галей не подходили друг другу, ты же знаешь.
— А сейчас… у тебя кто-то есть?
— Мам! — он рассмеялся. — С каких пор тебя это интересует? Ты же всегда говорила, что никто мне не нужен, кроме Гали.
— Я такого не говорила, — возмутилась Зина.
— Говорила-говорила, — в голосе сына звучала улыбка. — Но да, я встречаюсь с девушкой. Уже полгода.
— И молчал! — ахнула Зина.
— Ну… — он замялся. — После того, как ты к Гале ходила разбираться, я как-то не спешил рассказывать.
Зина прикусила язык. Действительно, был случай. Она тогда наговорила Галине всякого. Стыдно вспомнить.
— Прости, сынок, — тихо сказала она. — Я… перегнула палку.
Молчание на том конце было оглушительным.
— Мам, ты точно не заболела? — наконец спросил Миша. — Может, мне приехать?
— Да здорова я! — она рассердилась. — Что, мать извиниться не может?
— Может, — теперь он говорил серьёзно. — Просто ты никогда… ладно, неважно. Спасибо. Я ценю это.
— Как её зовут? — спросила Зина после паузы.
— Кого?
— Девушку твою, балда!
— А, — он снова улыбался, она слышала это в голосе. — Катя. Екатерина. Она архитектор.
— Красивая?
— Очень, — теперь он точно улыбался во весь рот. — Слушай, мам, а может, приедешь в эти выходные? Посидим, поговорим. Я пирог испеку.
— Ты? Пирог? — Зина чуть не выронила телефон.
— Представь себе! Катя научила. У меня отлично получается.
— Надо же, — пробормотала Зина. — Сын печёт пироги…
— Так приедешь?
Она хотела сказать: «А Катя твоя будет?» — но прикусила язык.
— Приеду, конечно, — сказала вместо этого. — В субботу, часам к двум?
— Отлично! Буду ждать.
После разговора Зина долго сидела в кресле, поглаживая кота. Что-то изменилось — в ней самой, в воздухе вокруг, во всём мире. Будто окно открыли в душной комнате.
Когда в субботу Зина поднималась по лестнице к квартире сына, сердце колотилось как бешеное. В одной руке она несла пакет с домашним вареньем и солёными огурцами (Миша их обожал с детства), в другой — неловко сжимала букет ромашек.
Дверь открылась до того, как она успела позвонить.
— Мам! — Миша широко улыбался. — Проходи скорее, я как раз пирог достал.
В квартире пахло корицей и яблоками. На кухне суетилась девушка — высокая, с короткой стрижкой, в фартуке поверх джинсов и футболки.
— Здравствуйте, Зинаида Петровна, — она вытерла руки о фартук и протянула ладонь. — Я Катя. Очень рада наконец познакомиться.
Зина пожала протянутую руку. Хватка у девушки была крепкая.
— Взаимно, — сказала она и протянула букет. — Это вам.
Катя просияла:
— Ой, ромашки! Мои любимые! Откуда вы узнали?
Зина растерялась:
— Просто… они мне нравятся.
— Мне тоже, — Катя уже доставала вазу. — У нас с вами совпадение!
Миша смотрел на них обеих с таким счастливым видом, что Зине стало неловко. Будто он ждал, что они вцепятся друг другу в волосы, а они вместо этого мирно беседуют о цветах.
— Ну что, к столу? — предложил он. — Пирог стынет.
Пирог оказался на удивление вкусным. Яблоки, корица, что-то ещё — Зина не могла разобрать.
— Кардамон, — подсказала Катя, заметив, что она принюхивается. — Секретный ингредиент.
— А ты давно готовишь? — спросила Зина.
— С детства, — Катя разлила чай. — У меня бабушка шеф-поваром работала. Многому научила.
Разговор тёк легко — о работе, о погоде, о новом спектакле в театре. Катя оказалась не просто красивой, но и умной, с чувством юмора. Миша смотрел на неё с таким обожанием, что Зине стало не по себе. Так он на Галину никогда не смотрел.
Когда Катя вышла из-за стола, чтобы принести добавку чая, Зина наклонилась к сыну:
— Хорошая девушка, — шепнула она.
Миша кивнул:
— Я знал, что она тебе понравится.
В прихожей, уже прощаясь, Зина вдруг сказала:
— Миша, мне нужно кое-что сделать. Заедешь со мной?
— Сейчас? — удивился он.
— Да. Это недолго.
Он переглянулся с Катей, та пожала плечами:
— Конечно, езжайте. А я пока посуду помою.
— Куда мы едем? — спросил Миша, когда они сели в такси.
— К Галине, — ответила Зина, глядя в окно.
Миша дёрнулся:
— Зачем?!
— Мне нужно кое-что ей сказать.
— Мам, — Миша схватил её за руку. — Не надо, пожалуйста. Мы с ней всё решили, документы подписаны, квартиру разменяли…
— Знаю, — она похлопала его по руке. — Я не собираюсь устраивать скандал. Правда.
Он смотрел на неё с таким сомнением, что ей стало смешно.
— Честное слово, — сказала она. — Никаких скандалов.
Галина открыла не сразу. На пороге замерла, увидев их обоих.
— Миша? Зинаида Петровна? Что-то случилось?
— Можно войти? — спросила Зина. — На минутку.
Галина посторонилась, пропуская их. В квартире было чисто, пахло лавандой.
— Я ненадолго, — сказала Зина, доставая из сумки небольшой пакет. — Вот, держи.
Галина растерянно взяла пакет:
— Что это?
— Специи твои. Индийские, — Зина вздохнула. — Я их не выбросила. Спрятала у себя. Думала… неважно, что я думала. В общем, вот.
Галина смотрела на неё, приоткрыв рот.
— И это, — Зина протянула связку ключей. — Все, которые у меня были. Я… я была неправа. Прости.
В комнате повисла тишина. Миша переводил ошеломлённый взгляд с бывшей жены на мать.
— Спасибо, — наконец сказала Галина. — Я… не ожидала.
— Я тоже, — пробормотал Миша.
Зина усмехнулась:
— Вот так и живём — никто ничего не ожидает. Ладно, мы пойдём. Не будем мешать.
Уже в дверях она обернулась:
— И ещё, Галя… Я правда сожалею. За всё.
Галина помолчала, потом кивнула:
— Я понимаю. Спасибо.
В такси Миша долго смотрел на мать, не говоря ни слова.
— Что? — не выдержала она. — Что ты так смотришь?
— Пытаюсь понять, куда делась моя мама и кто этот человек рядом со мной, — он улыбнулся.
— Никуда не делась, — фыркнула Зина. — Просто… знаешь, я тут подумала. Ты уже не маленький. И жизнь у тебя своя. А у меня — своя.
— И какие планы на эту свою жизнь? — осторожно спросил он.
Зина посмотрела в окно. За стеклом мелькали дома, люди, машины. Целый мир, в котором ей предстояло найти своё место.
— Танцевать буду, — сказала она наконец. — Представляешь, в нашем центре зумбу преподают. Очень весело.
Миша рассмеялся и покачал головой:
— Вот это новость! Кто бы мог подумать — моя мама и зумба!
— А что такого? — она вскинула подбородок. — В шестьдесят два жизнь только начинается.
Через месяц Зина выложила последнюю плитку кафеля в ванной. Ремонт, который она откладывала пять лет, был закончен. Квартира пахла краской и новизной.
Она расставила на новых полках фотографии — уже не только Миши, но и свои собственные. Вот она с группой по зумбе, вот с Люськой, с которой помирилась после двадцати лет молчания, вот на мастер-классе по гончарному делу.
Телефон звякнул — сообщение от Миши:
«Мам, мы с Катей решили пожениться. Без пышной церемонии, просто распишемся. Хотели узнать, сможешь ли ты приехать в следующую пятницу?»
Зина улыбнулась. Написала ответ:
«Конечно, приеду. Только не в пятницу — у меня курсы компьютерной грамотности. Давайте в четверг или субботу».
Ответ пришёл мгновенно:
«Вау! Какие курсы? Давай тогда в субботу!»
Она отложила телефон, не ответив. Подошла к окну — март заканчивался, во дворе таял последний снег. Кот запрыгнул на подоконник, требовательно мяукнул.
— Да-да, Барсик, — она погладила его по голове. — Сейчас поедим.
С вашим сыном мы уже развелись, а вы в моей квартире ведёте себя как хозяйка. Фраза, которую Галина так и не произнесла, но могла бы. Зина усмехнулась. Как глупо она себя вела. Как много времени потеряла.
Впрочем, ещё больше времени было впереди. И она точно знала, как им распорядиться.
