Судьбы иногда обрываются нелепо, будто сама жизнь подстраивает злую шутку. Анатолий Ромашин — актёр, которого знала вся страна, — погиб не на съёмочной площадке, не на сцене и не в больнице. Его забрало дерево, обычная сосна у дачного домика.
Человек, игравший Дзержинского и Клима Самгина, ушёл от мира не как герой хроник, а как сосед, решивший сам спилить мешающую ель. Ирония судьбы? Нет — холодный финал, в котором заключалась вся его жизнь: всегда вопреки ожиданиям, всегда не так, как предсказывали.
А ведь предсказание у него было. Молодым студентом он обратился к гадалке, и та нарисовала судьбу с пугающей точностью: три брака, две дочери и сын. Даже возраст назвала — восемьдесят три года. И всё сбылось, кроме последнего пункта. Вместо долгой старости — смерть в шестьдесят девять.
Но началось всё в городе, где смерть и выживание ходили рядом. Ленинград, 1931 год. Новый год только начинался, а в доме Ромашиных появился мальчик Анатолий. Детство его пришлось на блокадные зимы: холод, голод, страх.
Он пережил первую, самую страшную зиму блокады, а затем вместе с матерью одним из последних рейсов эвакуировался по Дороге жизни. Мальчик, который жил рядом с гибелью, вынес из неё закалку — и странное ощущение, что жизнь всегда можно потерять в любой момент.
Закалка проявилась и в спорте. Бокс, теннис, первые победы, первый разряд. Но его главной ареной стал не ринг и не корт, а сцена. Вместе с другом Александром Лазаревым он записался в театральную студию при Дворце пионеров. Там впервые понял: слова, интонации и взгляды могут бить сильнее любого удара.
После школы — служба на Тихоокеанском флоте. Жёсткая школа дисциплины и выживания. Вернувшись, он решил идти туда, куда звал внутренний голос: в театральный вуз. Экзамены в Школе-студии МХАТ он сдал уверенно. В нём видели редкий типаж — не шумного комедианта, а интеллигента с холодным огнём в глазах.
Ещё студентом он вышел на сцену. Его образ — тонкий, интеллигентный, сдержанный — стал визитной карточкой. В Театре имени Маяковского он играл русских интеллигентов так, что зрители узнавали в них себя. «Мамаша Кураж», «Дядюшкин сон», «Жизнь Клима Самгина» — каждая роль была не маской, а живым человеком. Он не играл — он вживался.
На экране тоже пришёл успех. Сначала второстепенная роль ротмистра, потом — главный прорыв: Дзержинский в фильме «Именем революции». Его Дзержинский не был бронзовой иконой. Он был фанатиком, аскетом, человеком с глазами, горящими ледяным пламенем.
Это не украшенная легенда, а живая драма идеи, которая сжигает того, кто ей служит. Именно эта работа сделала Ромашина одним из самых заметных актёров своего поколения.
И дальше пошло: «Гиперболоид инженера Гарина», «Совесть», «Помни, Каспар!». В каждой роли он был разным, но в каждой оставался самим собой: интеллектуал, человек с внутренним напряжением, которого тянет к трагическим сюжетам. Он умел показывать то, чего не было в сценарии, — внутреннюю борьбу.
У актёров редко бывает «спокойная жизнь». У Анатолия Ромашина её не было вовсе. Его судьба в личных отношениях напоминала пьесу, где сцена рушится прямо во время спектакля.
Первая большая история — соперничество с другом детства, Александром Лазаревым. Оба начинали в одной студии, оба шли к театру. И оба влюбились в одну женщину — Светлану Немоляеву. Эта история стала легендой Маяковки: два актёра, два характера, одно сердце на двоих. Победил Лазарев. И для Ромашина это было первое поражение не на сцене, а в жизни.
После этой драмы он вроде бы выбрал стабильность. Женился на Галине, студентке-экономисте. Семья, дочь Таня, дом. Казалось — вот оно, спокойное счастье. Но актёрская натура редко мирится с бытом. Его тянуло к ярким эмоциям, страсти, драме. И однажды он встретил женщину, которая принесла ему всё это — и лишила покоя.
Маргарита Мерино. Актриса с испанской кровью, красивая и опасная, как нож. За ней тянулся шлейф скандалов: именно она разрушила брак Аллы Ларионовой и Ивана Переверзева. Роковая женщина — это было её амплуа в жизни, и именно это притянуло к ней Ромашина.
Их отношения начались бурно. Сначала сопротивление, потом спектакль, потом новогодняя ночь, когда он буквально ворвался к ней домой. В тот момент дома его ждала жена и маленькая дочь. Но он сделал выбор — собрал чемодан и ушёл. Всё.
С Галиной он расстался навсегда. А с Мерино началась новая глава — полная страсти и ревности. У них родилась дочь Маша, они расписались. Снаружи — красивая пара. Внутри — бесконечные сцены ревности. Ромашин подозревал, что Мерино кокетничает с другими. Она подозревала его — без доказательств. Круг замыкался: её улыбка вызывала его ярость, его вспышки толкали её к отчуждению. Доходило до скандалов с рукоприкладством.
Через четыре года случилось то, чего он боялся больше всего. В жизни Мерино появился другой — балетмейстер Юрий Шерлинг. Она не скрывала, призналась сама и попросила развода. А после собрала вещи, забрала дочь и уехала в Испанию. Казалось, всё кончено.
Но Испания не принесла ей счастья. Вместо страстей — чужая страна, одиночество, работа на выживание. И вот здесь Ромашин проявил то, что за ним не числилось: великодушие. Узнав, что у бывшей жены всё плохо, он пригласил её вернуться. И когда она вернулась — снова женился.
Казалось бы, редкий случай второй попытки. Но вторая серия оказалась ещё короче. Призраки прошлого никуда не делись: ревность, обиды, вечное чувство долга. Она жила как «должница», он — как «надсмотрщик». В итоге они расстались окончательно.
И всё же, несмотря на скандалы, Мерино оставалась женщиной, которая прожгла его сердце. Остальные были лишь эпизодами, она — бурей.
К пятидесяти восьми годам Ромашин прошёл через все бури: дружеское предательство в любви, два разрушенных брака, ревность, измены, разлуки. Казалось, судьба уже всё разыграла. Но на съёмках фильма «Этюды о Врубеле» в Виннице он встретил ту, кто изменил финал его пьесы.
Юлия Иванова. Молодая актриса, моложе его почти на сорок лет. В ней не было ни скандальной славы, ни богемных замашек. Она увидела в нём не знаменитого артиста, а усталого, одинокого мужчину. И это стало для него спасением.
Сначала они скрывали роман. Разница в возрасте слишком бросалась в глаза. Два года — тайна. Потом они решились: обвенчались, начали жить вместе. Слухи гудели, общество обсуждало: «Как же так, актёр с юной женщиной?». Но для них это было всё равно.
В шестьдесят шесть Ромашин снова стал отцом. У них с Юлией родился сын Дмитрий. Для него это было новое дыхание, шанс всё исправить, прожить отцовство, которого он лишал себя раньше. Но времени оказалось обидно мало.
8 августа 2000 года он погиб. Сцена была абсурдной: у себя на даче решил спилить мешавшую сосну. Дерево рухнуло прямо на него. Ни болезни, ни судьбоносных трагедий — случайность, нелепость, ирония. Гадалка когда-то обещала 83 года. Он ушёл в 69.
Юлия осталась одна с ребёнком. Четыре года растила сына без поддержки. Потом в её жизни появился режиссёр и продюсер Вадим Дубровицкий. Мужчина был женат, у него был ребёнок, но любовь не спрашивает. Они стали жить вместе, у них родился общий сын Даниил.
Но и тут Юлию ждал удар. Дубровицкий, начав съёмки фильма «Иванов», не дал ей роль, о которой она мечтала, отдав её Анне Дубровской. Лёгкий флирт на съёмочной площадке перерос в роман, и для Юлии это было déjà vu — снова предательство, снова чужая женщина.
Сегодня её жизнь тише. Старший сын Дмитрий вырос: музыкальная школа при Гнесинке, международный колледж, МГИМО — блестящий путь. Младший Даниил увлекается музыкой и рисованием. Юлия продолжает играть в театре и сниматься, говорит о личном спокойно: не ищет специально, но и не закрыта.
А Ромашин остался в памяти как актёр особого склада. Интеллигент с холодным пламенем в глазах, который проживал свои роли до конца. Человек, для которого любовь всегда была драмой, а смерть — нелепым финалом.
История Анатолия Ромашина — это не просто биография актёра. Это драма человека, который всю жизнь играл роли, но так и не смог выйти из собственной.
На сцене и в кино он воплощал русских интеллигентов — сдержанных, тонких, с болью в глазах. В жизни он раз за разом попадал в водовороты страстей. Его личная судьба была чередой ревности, предательств, измен, возвращений и окончательных разрывов. Он умел блистать на публике, но в доме царили скандалы. Он ждал верности от женщин, но сам разрушал семьи. Он искал любовь, но получал только драмы.
И всё же в нём было то, что не позволило превратиться в банального скандалиста: глубина. Даже в моменты слабости он оставался человеком с внутренним светом, с тем самым холодным пламенем, которое зрители видели на сцене. Его ненависть была такой же страстной, как его нежность. Его ревность — таким же огнём, как и его талант.
Нелепая смерть под упавшей сосной — финал, достойный его судьбы. Ведь вся его жизнь была борьбой с непредсказуемостью. Он вышел из блокады, выдержал флот, покорил сцену, пережил предательства и страсти. Но погиб от дерева во дворе. Абсурд, который обнажил истину: никто не выбирает свой последний акт.
И всё же Ромашин оставил главное — свои роли. В них он не был жертвой судьбы. Там он был хозяином: строгим, пронзительным, живым. Его интеллигенты не стареют, потому что в них он вложил то, чего не смог удержать в жизни — вечное достоинство.
