В 1430 году в Швеции правил не самый популярный государь – Эрик Померанский. Владел он, впрочем, не только своей северной землей, но еще Данией и Норвегией. Таким образом, в коллекции у Эрика было сразу три короны. Но у него не было королевы. Дело в том, что его супруга, принцесса Филиппа Английская, к тому времени умерла. И не оставила потомства.
Принцессу Филиппу выдали за короля, когда ей только исполнилось тринадцать лет. Она приехала из Англии в 1406 году и быстро завоевала сердца своих подданных. Юная королева была доброй, милосердной, заботливой и благочестивой.
В период странствий своего мужа она выполняла обязанности регента и даже руководила обороной Копенганена! Дело в том, что официальной резиденцией Эрика и Филиппы стал датский город, и именно там, среди дочерей местной знати, набирали свиту для королевы.
Дату рождения Сесилии история не сохранила. Но известно, что она попала ко Двору совсем юной девушкой. В обязанности фрейлин входило не только повсюду сопровождать королеву, но и развлекать её: играть на лютне, декламировать стихи, танцевать…
Сесилия выделялась среди всех придворных дам Филиппы Английской — она была самой красивой, самой обаятельной и улыбчивой. Яркой звездой подле скромной супруги государя. Кстати, самого Эрика Померанского в молодости считали настоящим дамским угодником.
«Король Эрик Померанский красив, — записал Энеа Сильвио Пикколомини — будущий папа Римский Пий II, — он строен, у него рыжеватые волосы и румяное лицо. Он прекрасно держится в седле, и дамы обращают на него внимание».
В начале 1429 года королева радостно сообщила, что ожидает ребёнка. Однако наследник трёх престолов закрыл глаза навеки, едва появившись на свет. Захворавшая Филиппа пережила его на несколько месяцев, и Копенганен погрузился в печаль…
А государь Эрик Померанский вдруг объявил, что намерен снова вступить в брак. Но только не с иноземной принцессой (что вполне можно было ожидать), а с фрейлиной, Сесилией. И вот это известие вызвало бурю негодования.
Во-первых, королеву все очень любили. Во-вторых, знатные семьи были не прочь предложить государю собственных дочерей. Про Сесилию стали распространять некрасивые слухи, и все поступки Эрика Померанского стали приписывать её влиянию.
Поставил на важные должности кого-то? Точно, по совету королевской дамы, Сесилии! Обложил налогами крестьян? Чтобы оплатить драгоценности для Сесилии!
Дело дошло до открытого противостояния. Летом 1430 года рыцарь Олуф Аксельсен Тотт погнался за каретой, в которой ехала королевская дама сердца.
Кучер пустил лошадей быстрее, и экипаж перевернулся. Но вместо того, чтобы помочь Сесилии выйти из кареты, Олуф извлек меч и дожидался, пока дама выберется сама. А затем трижды опустил меч плашмя на её платье. Шлепок сопровождался словами: «Передай это королю! И скажи, что скоро он лишится власти!».
Увы, но король Дании и Швеции не мог ничего сделать против дерзкого рыцаря. Трон под ним уже начал шататься. А затем Эрик Померанский отрёкся от престола. Ему надоели постоянные препирательства с надменной знатью, и он просто удалился в замок Висборг, что на острове Готланд. Сесилия последовала за ним в качестве…
его законной жены, они обвенчались, как и обещал государь. С формальной точки зрения она успела совсем недолго побывать королевой. Но после отъезда Эрика его заочно лишили всех титулов. Он оставался несколько лет государем Норвегии, но в 1442 году отказался и от этой короны.
Но он был счастлив. И даже любил повторять, что лучше быть пиратом на Готланде, чем королем в Норвегии. И это не было шуткой! Бывший государь промышлял на море, и весьма успешно. Говорили, что на своём острове он собрал невероятные сокровища. И даже после отречения Эрика его супруга продолжала подписывать письма документы «королева Дании, Сесилия». Ну очень нравился ей этот высокий титул!
Эрика Померанского не стало в 1459 году, а Сесилия, судя по всему, его пережила. История про шлепок осталась в людской памяти, и затем была несколько раз описана в разных скандинавских источниках.
Удивительно, что симпатия авторов пятнадцатого и шестнадцатого веков всегда оказывалась на стороне рыцаря Олуфа. А вовсе не на стороне дамы, которой пришлось пережить это не самое приятное приключение.
