Фильм Александра Митты «Сказка странствий» (1982) не похож ни на советские киносказки, ни на европейские или, тем паче, голливудские варианты. Будучи заявлена, как детско-подростковая, эта лента пугала и – пугает даже взрослых. Философия переплетена с мифологией и религиозными мотивами.
Действие происходит не сказочных царствах-королевствах, а на территории средневековой Европы примерно в XV веке. Кто-то говорит, что это – хоррор, кто-то относит «Сказку странствий» к жанру фэнтэзи, а кто-то называет её притчей.
..В Советском Союзе отношение к Средним векам было не то, чтобы резко-отрицательном, но сложным. С одной стороны, самым распространённым эпитетом считалось прилагательное «мрачные». Мрачное Средневековье.
С другой, в интеллигентной среде царил настоящий культ поэзии менестрелей, издавался и цитировался Франсуа Вийон, а Вальтеру фон де Фогельвейде приписывали «гуманистические тенденции» (в предисловиях с цитатами Ленина).
В антураже Средневековья были сняты и некоторые киносказки – «Город мастеров» (1965), «Русалочка» (1976), «Пока бьют часы» (1976). У «Сказки странствий» нет европейского первоисточника.
Это — советский сценарий, написанный Миттой в содружестве с Юлием Дунским и Валерием Фридом. Прибавьте музыку Альфреда Шнитке. Всё это, явно, недетские авторы. И, тем не менее, «Сказку…» мы посмотрели в подростковом возрасте.
Итак, перед нами некий город, где живут нищие сироты – девочка Марта (в её роли снялась Татьяна Аксюта, блеснувшая в юношеской мелодраме «Вам и не снилось» (1980)) и парнишка Май. У него есть волшебный дар – он чувствует золото, но при этом – испытывает страшные физические муки.
Прознав об этом, Мая крадут два злодея-уголовника Горгон (Лев Дуров, умеющий играть подлецов и при том философствовать) и Брутус – римское имя в придачу к наружности монгольского воина (Балтыбай Сейтмамутов).
Марта отправляется на поиски Мая и встречает по пути странствующего поэта, врача и техника Орландо (Андрей Миронов). Помнится, в одной статье о Миронове была фраза, что у него было только две маски – интеллектуала-романтика и обаятельного жулика, но все роли — гениальны.
Так вот, в Орландо он объединил …Фарятьева с Фигаро / Бендером. Его персонаж остроумен, даже чуть циничен, весел и — находчив, но верит в хороших людей и светлые помыслы, в силу разума и мощь науки. Он — мечтатель.
Орландо и Марта путешествуют по разным местностям, и постоянно нарываются на гнусность. То попадают в лапы инквизиции, то забредают в процветающий (на вид – славянский) посёлок, где всё благоденствие зиждется на ресурсах огнедышащего дракона.
Читала тут разбор, где этот посёлок сравнили с …Советским Союзом, жившим богато и слывшим сверхдержавой из-за высоких цен на энергоносители. Дескать, Митта сотоварищи лихо высмеяли социалистическое довольство, где нет ни технологий, ни прорывов.
И да, по мнению того автора текста, сходство с СССР подчёркивалось закрытостью границ того посёлка – оттуда никого не выпускали. О чём это? О том, что «Сказка странствий» может иметь массу толкований. Даже таких.
Обычно все вспоминают персонифицированную чуму, сыгранную румынской актрисой Евгенией-Кармен Галин, дублированную Екатериной Васильевой. Она тогда многих шокировала, хотя чисто внешне была стабилизована под поп-звёзд – вся эта буйная химзавивка, тонна косметики, нечто блескучее.
Но вообще в наших (да и не наших) киносказках массовая смерть от эпидемий – нонсенс. По сюжету Ордандо спасает город от эффектной мадам Чумы ценой собственной жизни.
После этого Марта остаётся одна, и, плутая по свету, набредает на государство, где правит жестокий и красивый принц, поначалу возжелавший спустить на нищенку свору охотничьих собак. Для потехи!
Затем выясняется, что этот тиран — …подросший Май, руководимый Горгоном. Они давно сыскали всё золото, какое может вообразить человек, и теперь живут в замке, тратя деньги на развлечения и наряды. Горгон любит Мая, как сына, как свою креатуру.
У того и судороги при виде злата давно прекратились – купается в роскоши и не страдает. Сцена вакханалии во дворце – это почти прямая цитата эйзенштейновской пляски опричников из «Ивана Грозного» (1944) – те же красные сполохи, точно в аду и — парчовые кафтаны.
В финале мы видим, как Май обретает не только потерянный смысл, но к нему «переходит» дух Орландо, а заодно и его разум. Он чертит план летательного аппарата (а-ля модный в начале 1980-х дельтаплан) и брат с серой летят домой. Правда, мне всегда становилось грустно – в столь удручающем мире, что дом, что не_дом — единый ужас.
