— А ты мои деньги не считай! – окрысилась мама Галя.
— Да упаси Боже, мамуля, — ласково произнес Валерка. — Но и ты на наши не засматривайся: хватит!
— И ничего я не жадная! – Галина Петровна зло посмотрела на сына. – Как можно говорить такие вещи о родной матери!
Это называется бережливостью, экономией и рачительным ведением хозяйства!
Да ничего подобного – женщина была жадной!
А все это – про экономику, которая должна быть экономной, и рачительность — было обычным трепом.
Но жадность мамы имела определенные направления и границы, и распространялась только на семью сына, жившего с ней вместе: любимой дочки Лары это не касалось.
Ведь наличие любимчиков среди детей – обычное дело: лучшие куски никто же не отменял! И их надо кому-то отдавать!
Поэтому мама и отдавала. Причем, постоянно!
Понятно, что мнения по этому поводу существенно отличались друг от друга.
Кое-кто считал это абсолютно нормальным — в данном случае, Лара и члены ее ячейки общества.
Остальные считали происходящее несправедливым и даже пытались запихнуть в рамки какой-нибудь патологии:
— Твою мамулю лечить надо — не видишь, что по ней пси хьушка уже давно плачет!
Пси х ушка – не пси х ушка, но кое-что действительно выбивалось из общепринятых норм.
Начать с того, что мама постоянно оставляла пенсию себе, не выделяя на общее хозяйство ни копейки: дескать, это – на мои личные нужды!
Вдруг, я завтра помру, и на похороны не хватит! Или этот, как его – армагеддон!
А столичная пенсия была не самой маленькой. К тому же, у Галины Петровны была уйма надбавок.
Кто-то скажет: как не стыдно? Неужели не можете прокормить бедную пожилую женщину? И оплатить ее долю за коммунальные услуги? Эх, вы – деточки…
Да нет же: они и кормили, и оплачивали: кушайте на здоровье, мама! Чего изволите на завтрак: яйцо-пашот или паштет из печени?
Но всякие накопления должны иметь какую-то цель. А выдвинутая гипотеза про похороны уже выглядела несколько неправдоподобно.
Ведь, даже по приблизительным подсчетам, заныканная сумма уже приближалась к хорошей цифре: желаете мадам, чтобы на поминках у Вас пел Лепс?
Или, может, пепел развеять где-нибудь у берегов вражеской Темзы?
Время шло, а деньги где-то лежали. Или, все-таки, не лежали? Скорее всего, не лежали!
Ведь у той же Лары и членов ее семьи, время от времени, появлялись очень неплохие вещицы.
Которые, судя по доходящей до них информации, семья себе позволить не могла: муж Вова звезд с небес не хватал, сестра, вообще, не работала. Откуль деньги, систер?
— Вове дали премию! – уклончиво отвечала Ларка, не глядя в глаза.
Хотя было удивительно, что никчемушный Вова еще приносил домой зарплату! Какая премия, побойтесь Бога!
— Хорошо – Ларку ты любишь больше, пусть! Но почему бы в отношении внуков не вести себя относительно ровно? Это же – дети!
И как можно дарить дорогие подарки одним и обделять других, мама?
Почему же нужно переносить нелюбовь к сыну на его детей?
Неужели ты меня так сильно ненавидишь, мамочка?
— Не говори чепухи! – отвечала мама Галя, не приводя никаких весомых аргументов: а подарки, действительно, были неравноценными!
Аргументов не было, а факты были: на День Рождения дети Валеры получили по шоколадному киндер-сюрпризу не высшего качества, а Ларкины близнецы – по смартфону.
Чувствуете разницу?
На вопрос о деньгах, мама с небольшой заминкой сказала, что случайно нашла хорошую сумму на улице: так-то у нее денег нет – лекарства нынче шибко-сильно дорогие! А о лечении и говорить не приходится!
А деньги она, действительно, нашла: честное пионерское! Христом-Богом клянусь!
Да, как в детской игре про ба.бу, которая сеяла горох: ба.ба шла-шла-шла – пирожок нашла!
А она, вот, шла-шла и нашла денежки!
А почему не разделила найденную сумму поровну на четверых внуков, чтобы каждому не обидно было?
Так она сразу купила по смартфону Ларкиным детям – у них-то Дни Рождения раньше, ясный пень!
А твоим, Валерочка деткам, думала еще найти, раз так фартить начало!
Но не случилось: народец теперь бдительный пошел – все больше безналом пользуются…
Поэтому, извините – пришлось ограничиться киндер-сюрпризами…
Но дорог же не подарок, а внимание, правда?
Кто-то опять скажет: да, так бывает! Наверное, нужно с этим смириться и пойти навстречу пожилому человеку!
И они шли навстречу пожилому человеку: хорошо, экономь, сколько угодно, и трать, где хочешь!
Но Галина Петровна, живя с семьей сына, требовала экономии и от них. Причем, жесточайшей.
А с годами эти требования стали только усиливаться.
Выключение воды при чистке зубов, использование только самой дешевой туалетной бумаги, регулярные скан далы по поводу неправильно потраченных на питание денег и зряшной таты электроэнергии – все это стало очень напрягать.
— Вот поленился сходить в магазин подальше, а там хлебушек-то на целых шесть рублей дешевле! — выговаривала бабушка пришедшему из супермаркета внуку Севке.
И зачем купил такие дорогие бумажные полотенца? Сковороду перед мытьем можно вытирать и бесплатными рекламными буклетами!
Почему у тебя все лампы в комнате горят? Можно же ограничиться одной настольной! А телевизор, вообще, лучше смотреть, в темноте!
И нечего читать в туалете – сделал все свои дела и выходи! Это же не изба-читальня!
Ишь, взяли моду! Да и туалетную бумагу отматывай бережней и поменьше: чай, не графья…
— Может, еще рукой прикажешь вытираться? – не выдерживал Севка. — Или рекламными буклетами?
— А ничего бы с вами не случилось: это же – какая экономия!
— Мам, ну хватит! – заступался за домашних Валерка. – Это же – наши деньги: как хотим, так и тратим. Мы же не интересуемся, как ты тратишь свои…
Этот вопрос действовал на женщину, как красная тряпка на быка.
— Да я, вообще, еле-еле концы с концами свожу! Ты знаешь, сколько стоит протезирование зубов?
— Так у тебя пока – все свои!
— А мало, ли, потеряю! Поэтому, нужно подкопить! А вы все в чужие карманы заглядываете…
Получалось, что они опять виноваты. В который раз…
— Валер, может, съедем? – пытала мужа Мила, которой уже невмоготу было жить со вздорной ба.бкой.
— А куда?
— Да, уже, хоть куда! Как там – на быстром катере — к такой-то… матери! Я согласна!
— А как же деньги на первый взнос?
— Какие деньги, я тебя умоляю! Если будем жить отдельно, быстрее накопим!
Я ничего не хочу сказать, но получается, что мы содержим не только твою маму, но и семью твоей сестры!
Разве ты не видишь?
— Хорошо, я поговорю с Ларкой!
— О чем? Будешь взывать к ее совести? Если бы она у золовки была, то давно уже все шло бы совершенно по-другому!
— И все же, я поговорю.
И поговорил.
— Ты, что, сбрендил? – искренне удивилась Лара. – Какие деньги? Мы живем на свои!
— На какие свои? Вовку, я слышал, вроде, уволили! А у тебя доход – ноль целых, ноль десятых!
— А Вова, это, на удаленке теперь будет! Как это – фи.гачить!
— Да ладно – на удаленке: он у тебя к компьютеру подойти боится!
— И ничего не боится – он уже овладел!
— Чем он может овладеть, твой Вова? Он же от всего шугается!
— Ну, этой – компьютерной грамотностью!
— Да он и слов таких не знает!
Оскорбленная в лучших чувствах сестра нажала отбой: разговора не получилось.
Да, в общем-то, его всегда не получалось – разговора. Что с мамой, что с Ларой.
А обстановка дома накалялась:
— Выбирай – или мы, или мама! – требовала Мила, грозя разводом.
И Валерка выбрал не маму: извини великодушно, мамуля!
А маму решили изловить, уличить во лжи и – нет-нет, не в клетку посадить! – а просто поставить перед фактом.
А то, что этот факт обязательно будет иметь место, никто не сомневался.
И, когда Галина Петровна ушла на свою ежедневную прогулку, ей в комнату установили видеокамеру: еще раз пардону просим за вынужденные меры!
И стали ждать. И дождались, что характерно!
А потом смотреть интересное кино: оно началось, когда в гости пришла Лара – а это происходило довольно часто.
Тогда любящая мама и бабушка достала небольшую шкатулку — эдакий вариант сундучка — и, открыв его висевшим на цепочке ключиком, вынула нн-ную сумму.
Догадайтесь, что было дальше? Правильно: все деньги перекочевали в карман сестре!
Получалось, что обе родственницы врали! Причем, нагло и бесцеремонно.
Короче, Валерку просто по им…ели, прощенья просим…
Точнее, им..ели. Причем, в течение довольно длительного времени.
И это происходило бы и дальше, но, в один прекрасный день, семья решила переехать. И до взятия ипотеки пожить на съеме.
Маме кино показывать не стали: лишние знания только умножают скорбь. И фиг бы с ним – с фактом, перед которым решили поставить пожилую тетку.
Да и к чему бы это привело? Только к очередному крику и негативным эмоциям, которых у них и так накопилось с избытком.
Поэтому Галина Петровна, пребывающая в блаженном неведении, недоумевала:
— Но зачем, Валерочка? Это тебя, наверное, эта противная Милка настроила!
Мы же так дружно жили!
Подумай хорошенько: я, ведь, так помогала вам экономить! А без меня вы все растранжирите!
Но ее никто не послушал: и даже слезы не помогли…
Да и как не всплакнуть, дорогие мои, если не известно, что будет теперь с деньгами?
Ведь дочкина семья уже привыкла к постоянным траншам…
А транши накрылись медным тазом:
— Откуда, мамочка? – ответил на просьбу мамы перевести деньги, Валера. — Мы же за съем платим и на первый взнос собираем!
Ларка-то что говорит?
— А что – Ларка? У Ларки, как всегда, денег нет!
— Так скоро Вовке премию, наверное, дадут, – выдвинул смелое предположение сын.
— Дадут, во что кладут! – отпарировала женщина. – Он и на зарплату не заработал!
Так, может, поможете?
— А что, в твоем сундучке разве уже ничего не осталось?
— А ты мои деньги не считай! – окрысилась мама Галя.
— Да упаси Боже, мамуля, — ласково произнес Валерка. — Но и ты на наши не засматривайся: хватит!
А твоя Лара Крофт пусть поднимет толстую пятую точку и идет трудиться на благо семьи.
— Чего моя Лара? – не поняла Галина Петровна слова Крофт.
— Ничего, мамочка – не бери в голову. Целую! – и Валера отключился.
И, взяв книгу, пошел в туалет: как же мало, все-таки, нужно человеку для счастья…
