— Артем больше не хочет жить с вами. Дети выросли, разъехались — какой смысл длить эту комедию?
— И поэтому он прислал вас? Сам побоялся сказать?
Юлия рассмеялась — звонко, неприятно:
— Ох, нет! Он как раз не знает, что я здесь.
— Мам, ты чего такая грустная?
Сергей замер в дверях с рюкзаком наперевес, глядя на Эльвиру с той особенной, чуть виноватой нежностью, что появляется у детей перед долгой разлукой.
Эльвира встрепенулась, поправила выбившуюся прядь. Она и не заметила, как застыла у окна, глядя в никуда и машинально перебирая пальцами бахрому старенькой подушки.
— Да что ты, милый! — улыбнулась она через силу. — Просто задумалась. Ты лучше скажи — все собрал? Зубную щетку не забыл?
Сергей только глаза закатил:
— Ну ма-ам! Я же не маленький. Все собрал, три раза проверил.
Эльвира подошла к сыну, одернула куртку, хотя та сидела идеально, пригладила вихор на макушке.
Сергей дернул плечом, но стерпел материнскую заботу. В свои пятнадцать он уже почти догнал ее ростом — баскетбол не прошел даром.
— Папа обещал отвезти тебя на вокзал?
— Ага, — Сергей кивнул и тут же нахмурился. — Только он говорит, что задерживается на работе. Может, на такси поедем?
Эльвира поджала губы. Опять Артем «задерживается». В последнее время это стало уже привычкой — возвращаться за полночь, ссылаясь на срочные отчеты.
Какие отчеты может строчить до ночи простой бухгалтер районной типографии?
— Нет уж, — твердо сказала она. — Я сама тебя отвезу. Только переоденусь.
Пока Эльвира собиралась, в прихожей зазвонил телефон.
Сергей снял трубку:
— Алло? А, привет, Миш! Да, уезжаю сегодня… Что? А, нормально все. Мать грустит только… Да не, папаня, как обычно — на работе пропадает…
Эльвира замерла, прислушиваясь к разговору сыновей. Что-то екнуло в груди, когда она уловила в голосе старшего тревожные нотки.
Миша всегда был наблюдательным мальчиком, чутким к переменам в семье.
В такси Сергей всю дорогу трещал без умолку — про колледж, про новую команду, с которой собирался тренироваться.
Эльвира кивала невпопад, улыбалась через силу. Перед глазами стояла их квартира — непривычно пустая, гулкая.
Теперь, когда оба сына разъехались, она словно разом постарела на десяток лет.
Проводив Сережу, Эльвира не спешила домой. Побродила по парку, села на скамейку у пруда.
Вечерело. В темнеющей воде отражались фонари — размытые, дрожащие огоньки.
Как похоже на ее жизнь — все, что казалось прочным и ясным, вдруг подернулось рябью, поплыло.
Домой она вернулась в десятом часу. В прихожей горел свет — значит, Артем уже дома.
Эльвира сбросила туфли, прошла на кухню.
Муж сидел за столом, уткнувшись в телефон.
— Сережу проводила? — спросил он, не поднимая глаз.
— Проводила, — она присела напротив, вгляделась в его лицо.
Какое оно стало чужое, отстраненное. Когда это началось?
— Артем, нам надо поговорить.
Он поморщился, отложил телефон:
— О чем?
— О нас. О том, что происходит. Ты совсем отдалился, почти не бываешь дома…
— Опять начинаешь? — он поджал губы. — Сколько можно? Я работаю, деньги зарабатываю. Что еще нужно?
— Деньги? — Эльвира горько усмехнулась. — Кстати, о деньгах. Знаешь, я вчера встретила Марину из вашей бухгалтерии. Она такая разговорчивая…
Рассказала, что вам всем подняли зарплату. Три месяца назад.
Артем дернулся, словно от удара. На скулах заходили желваки.
— И что? Подняли, да. Я копил, хотел сюрприз сделать.
— Сюрприз? — она почти рассмеялась. — Какой, интересно?
— Хватит! — он грохнул кулаком по столу, вскочил. — Надоели твои подозрения! Что ты меня пилишь? Что тебе еще надо?
— Правды, — тихо сказала Эльвира.
Он отвернулся, сгорбился:
— Нечего говорить. Все у нас нормально. А если тебе чего-то не хватает — это твои проблемы.
Хлопнула входная дверь — ушел, даже куртку не накинул.
Эльвира осталась сидеть на кухне, механически водя пальцем по клеенке. В голове крутились обрывки мыслей, подозрений, стр.ахов.
За стеной громко забубнил телевизор — это Елизавета Федоровна, соседка, устроилась смотреть свой любимый сериал.
Эльвира поморщилась. Вот уж кто точно в курсе всех районных сплетен! Наверняка знает что-то и про Артема — старушка чуть не круглосуточно дежурит у окна, высматривая свежие новости.
Мысль царапнула сознание — а может, расспросить соседку? Но Эльвира тут же отмахнулась. Нет, только не это. Не хватало еще опуститься до выпытывания сплетен у любопытной старухи.
Артем вернулся за полночь. Прошел в ванную, долго плескался, потом прокрался в спальню, стараясь не шуметь. Лег на самый край кровати — подальше от жены.
Эльвира лежала без сна, слушая его дыхание. Когда-то такое родное, успокаивающее, теперь оно казалось чужим, враждебным.
В темноте комнаты она чувствовала себя бесконечно одинокой — словно в бездонном колодце, куда не проникает свет.
Утром, собираясь на работу, она машинально глянула в зеркало и замерла.
Когда успели появиться эти морщинки у глаз? Откуда эта горькая складка у губ?
В последнее время она старалась избегать своего отражения — будто боялась увидеть там что-то пугающее, необратимое.
«Стареешь, голубушка», — прошептала она своему отражению. И тут же одернула себя — ну уж нет! Сорок лет — не возраст.
Может, это и правда все ее фантазии? Может, Артем действительно просто много работает?
Тогда откуда это новая привычка мужа запирать телефон на пароль?
— Эх, Эля, Эля, — вздохнула она. — До чего ты докатилась? Уже сама с собой разговариваешь.
День в школе прошел обычно. Дети галдели, носились по коридорам, а она словно наблюдала за всем через толстое стекло — отстраненно, безучастно.
На последнем уроке едва не разрыдалась, когда Петя Сидоров — главный весельчак класса — подарил ей смешной рисунок: кошка в очках у доски объясняет котятам теорему Пифагора.
Вечером, когда она проверяла тетради, позвонил Миша. Эльвира схватила трубку, как утопающий хватается за соломинку.
— Мамуль, как ты? — В голосе сына звучала тревога. — Что-то голос у тебя странный.
— Все хорошо, милый, — солгала она, стараясь говорить бодро. — Просто устала немного. Как твоя учеба?
Миша помолчал, потом спросил осторожно:
— Мам, а папа… Он что, совсем с катушек съехал?
— Почему ты так решил? — она напряглась.
— Да так… Слухи ходят. Ты только не переживай, ладно? Мы с Серегой всегда на твоей стороне.
Эльвира прикрыла глаза. Даже дети уже все поняли.
Ночью ей приснился странный сон. Будто идет она по длинному коридору, а впереди — дверь. За ней что-то важное, решающее, но она никак не может ее открыть.
Артема рядом не было — опять ушел на работу ни свет ни заря. На кухонном столе белел листок: «Буду поздно. Не жди».
Эльвира скомкала записку, швырнула в мусорное ведро. Внутри что-то оборвалось, закаменело.
Хватит! Нельзя больше жить в подвешенном состоянии, притворяясь, что все в порядке.
Звонок в дверь разорвал утреннюю тишину. Кого еще принесло в субботу?
На пороге стояла молодая женщина — высокая, ухоженная, с претензией на столичный шик.
Незнакомка окинула Эльвиру оценивающим взглядом, чуть приподняв бровь.
— Вы, должно быть, жена Артема? — В голосе прозвучала плохо скрытая насмешка. — Я — Юлия. Нам нужно поговорить.
Эльвира молча отступила в сторону, пропуская гостью. В груди заворочался колючий ком — вот оно, то самое «важное», что маячило за дверью в ее недавнем сне.
Юлия прошла в гостиную, брезгливо оглядывая старенькую мебель. Села в кресло, закинув ногу на ногу — уверенно, по-хозяйски.
— Послушайте… как вас… Эльвира, — она поморщилась, словно имя царапнуло ей горло. — Давайте начистоту.
Артем больше не хочет жить с вами. Дети выросли, разъехались — какой смысл длить эту комедию?
Эльвира опустилась на диван. Руки дрожали, но голос прозвучал ровно:
— И поэтому он прислал вас? Сам побоялся сказать?
Юлия рассмеялась — звонко, неприятно:
— Ох, нет! Он как раз не знает, что я здесь. Все мнется, жалеет вас.
А я считаю — нечего тянуть. Он рассказал, как вы цепляетесь за него, шантажируете детьми…
— Шантажирую? — Эльвира почувствовала, как к щекам приливает жар.
— Ну да! — Юлия подалась вперед, сверкая глазами. — Вы же прекрасно понимаете — вам некуда идти. Потому и держитесь за Артема.
Но это нечестно! Он достоин большего, чем прозябание в этой… — она обвела рукой комнату, — в этой убогости.
Что-то щелкнуло в голове у Эльвиры. Накатило странное спокойствие — холодное, звенящее.
— А вы, значит, можете дать ему большее?
— Конечно! — Юлия просияла. — У меня большие планы на эту квартиру. Здесь все нужно менять — начиная с этих ужасных обоев.
Я думаю о современном минимализме — белые стены, черная мебель…
— Вы так уверены, что будете здесь жить?
— А почему нет? — Юлия пожала плечами. — Вы же не станете претендовать на квартиру Артема? В конце концов, он столько лет вас содержал.
Эльвира встала, прошлась по комнате. Остановилась у серванта, где стояли семейные фотографии — вот Миша получает школьный аттестат, вот Сережка с баскетбольным кубком.
— Знаете что, — медленно произнесла она. — Давайте дождемся Артема. Он должен скоро прийти. Заодно и обсудим детали.
Юлия удивленно вскинула брови:
— Вы согласны?
— Конечно. Вы правы — нужно решать все цивилизованно. В конце концов, квартира должна достаться тому, кому принадлежит.
Потянулись минуты ожидания. Юлия, воодушевленная легкой победой, принялась делиться планами — какой ремонт она затеет, какую мебель купит.
Эльвира слушала молча, разглядывая эту красивую, самоуверенную женщину, что так легко вторглась в ее жизнь.
Хлопнула входная дверь. На пороге возник Артем — и застыл, увидев их вдвоем.
— Юля? Ты что ты здесь делаешь?
— Пришла поговорить с твоей женой, — Юлия встала, подошла к нему. — Все в порядке, милый. Эльвира все понимает.
— Что понимает? — Артем переводил растерянный взгляд с одной женщины на другую.
— Что пора разводиться! — Юлия повисла у него на руке. — Правда ведь, дорогой?
Теперь мы сможем пожениться, и я сделаю из этой квартиры конфетку!
Эльвира смотрела на мужа — побледневшего, враз постаревшего.
Двадцать лет вместе. Как же она раньше не замечала эту его трусость, мелочность, позерство?
— Артем, — негромко позвала она. — Ты что же, не рассказал своей невесте про эту квартиру?
— Про что? — насторожилась Юлия.
— Про то, что она досталась мне в наследство. От бабушки. Еще до нашей свадьбы.
Повисла тишина — звонкая, как хрустальная. Юлия медленно разжала пальцы, отступила от Артема.
— Что? — прошептала она. — Это правда?
Артем молчал, опустив голову. Юлия перевела взгляд на Эльвиру:
— Но он говорил… Он говорил…
— Например, что он — главный финансист крупного издательства? — Эльвира невесело усмехнулась. — А не простой бухгалтер в районной типографии?
Юлия пошатнулась, схватилась за спинку кресла. В глазах ее плескался уж.ас:
— Так ты… все это время… врал мне?
Артем дернулся, попытался что-то сказать. Но Юлия уже кинулась к выходу — только каблуки простучали по паркету.
— Эля, — просипел Артем. — Я могу объяснить…
— Не надо, — она покачала головой. — Просто собери вещи и уходи. Все кончено, Артем.
— Но куда я пойду?
— А это уже не мои проблемы. — Эльвира отвернулась к окну.
Она стояла, глядя на облетающий клен во дворе, и слушала, как муж суетливо собирает вещи, что-то бормоча себе под нос.
Внутри было пусто и легко — словно лопнул нарыв, который долго мучил ее.
Когда дверь за Артемом закрылась, Эльвира медленно опустилась в кресло.
В прихожей зазвонил телефон. Миша — будто почувствовал.
— Мам? Ты как?
— Хорошо, сынок, — она прикрыла глаза.
За окном моросил дождь, но где-то вдалеке уже светлело небо.
Эльвира встала, решительно распахнула окно. В комнату ворвался свежий ветер, взъерошил занавески, разметал бумаги на столе.
Быть может, этот ветер принесет что-то новое в ее жизнь?
