Оксана сидела на кухне и смотрела, как её муж Олег намазывает масло на хлеб.
Медленно, аккуратно.
Семь часов утра, и он уже ведёт себя так, будто они незнакомые люди.
– Кофе будешь? – спросила она.
– Сам сделаю.
Вот так они и жили последнюю неделю.
Короткие фразы, никаких вопросов про день, про дела. Олег не злился, не орал, не хлопал дверями. Это было бы проще. А он просто отстранился. Как будто между ними встала невидимая стена, и Оксана не знала, как её разрушить.
– Олег, мы будем об этом говорить?
– О чём? – Он даже не поднял голову.
– О том, что ты молчишь уже неделю.
– Я не молчу. Я только что тебе ответил.
Оксана поставила чашку в раковину. Руки тряслись, но она сжала их в кулаки.
– Ты же понимаешь, что я не могла иначе.
Олег наконец посмотрел на неё. В его глазах не было гнева. Там была усталость.
– Понимаю. Всё понимаю.
И вышел из кухни.
Восемь лет назад они познакомились на выставке архитектурных проектов. Оксана тогда ещё работала в бюро, хотя уже поглядывала в сторону фриланса. Олег пришёл туда случайно – друг пригласил. Он подошёл к её макету торгового комплекса, долго разглядывал, а потом спросил:
– А почему вход с севера?
Она тогда удивилась – обычно люди не замечают таких деталей.
– Потому что с юга – жилой квартал. Грузовики разгружаться не смогут.
Олег улыбнулся.
– Логично. А я-то думал, что архитекторы только про красоту заботятся.
Они проговорили весь вечер.
Он работал в IT-компании, занимался разработкой программного обеспечения для логистических центров. Родители у него – инженеры на пенсии, брат Игорь – предприниматель, владел небольшой строительной фирмой. Оксана рассказала про маму, которая одна её вырастила после развода родителей, про двушку в хрущёвке на Уралмаше, где она провела всё детство.
Через полгода Олег сделал предложение.
Мама умирала медленно.
Три месяца в больнице, капельницы, анализы, врачи с усталыми лицами. Оксана приезжала каждый день после работы. Сидела рядом, держала за руку, рассказывала про проекты, про то, как они с Олегом собираются купить квартиру побольше.
– Ты квартиру не продавай, – сказала мама однажды вечером. Голос у неё был слабый, но твёрдый. – Обещай мне.
– Мам, зачем мне её продавать?
– Обещай. Пусть она внучке твоей достанется. Я всю жизнь на неё работала. Ипотеку двадцать лет платила.
Оксана сжала её руку.
– Обещаю.
Мама умерла через две недели.
Похороны, поминки, бумажная волокита с наследством. Оксана переоформила квартиру на себя, но продавать не стала. Сдала студентам – молодая пара из педагогического. Сорок тысяч в месяц капали на отдельный счёт. Она планировала копить на будущее дочери. Когда она родится.
Родители Олега помогли с первоначальным взносом на их новую квартиру. Три миллиона рублей. Большие деньги.
Людмила Анатольевна, свекровь, напомнила об этом уже на следующий день после того, как они переехали.
– Ну что, Оксаночка, обживаетесь?
– Спасибо вам огромное, Людмила Анатольевна. Без вас мы бы ещё лет пять копили.
– Да что ты, милая. Мы же семья. Семья друг другу помогает. Всегда.
Тогда это прозвучало тепло.
Но потом эта фраза стала возникать всё чаще. Когда свекровь просила посидеть с кошкой на время их отпуска. Когда намекала, что неплохо бы помочь Игорю с ремонтом офиса – у Оксаны же связи в строительной сфере. Когда просила одолжить денег на новый холодильник.
– Семья же, Оксаночка. Семья друг другу помогает.
И Оксана помогала.
Потому что действительно была благодарна. Потому что без этих трёх миллионов они бы жили в однушке ещё неизвестно сколько.
Аня родилась холодным ноябрьским утром.
Оксана лежала в родильном боксе, смотрела на сморщенное красное личико дочери и думала о маме. Как бы она обрадовалась. Как бы сюсюкала, покупала пелёнки, вязала пинетки.
– Мам, – прошептала она. – Я сделаю всё, как обещала. Квартира будет её. Твоей внучки.
Олег заглянул в палату через час.
– Как вы тут, мои девочки?
– Прекрасно.
Он поцеловал её в лоб, а потом долго смотрел на Аню.
– Людмила Анатольевна уже звонила. Спрашивает, когда можно приехать.
– Пусть приезжает. Только не сегодня. Дай нам хоть день отдохнуть.
Свекровь появилась на следующее утро с огромным букетом и коробкой конфет.
– Ох, какая красавица! Вся в меня, да, Олег?
Олег улыбнулся.
– Мам, она ещё не открыла глаза толком.
– Ну и что? Я же вижу. Губки мои, носик мой. А вот лоб – это Оксанин, да. Высокий такой.
Людмила Анатольевна села на край кровати.
– Ну что, Оксаночка, готова к материнству?
– Наверное, никто не готов до конца.
– Это точно. Зато теперь поймёшь, каково это – быть матерью. Жертвовать всем ради ребёнка. Я вот ради Олега и Игоря всю жизнь работала. Всё им отдавала. И квартиры помогла купить, и с внуками сижу, когда надо. Потому что семья – это святое.
Оксана кивнула.
Тогда ей показалось, что это просто разговор. Обычная бабушка, которая умиляется внучке и вспоминает, как сама воспитывала детей.
Но это был не просто разговор.
Игорь попросил денег впервые, когда Ане было два года.
Олег пришёл вечером домой мрачный.
– У Игоря проблемы. Заказчик сорвал контракт. Ему срочно нужно пятьсот тысяч, чтобы расплатиться с рабочими.
– И что?
– Можем дать ему в долг?
Оксана задумалась.
– У нас в заначке как раз пятьсот. Но это на отпуск откладывали.
– Я понимаю. Но Игорь же брат. Он вернёт через два месяца, как только рассчитается по новому объекту.
Оксана вздохнула.
– Ладно. Давай.
Игорь не вернул.
Через два месяца он сказал, что объект затянулся, через четыре – что возникли проблемы с подрядчиками, через полгода вообще перестал поднимать тему.
А Оксана с Олегом так и не поехали в отпуск.
Потом были другие займы.
Сто тысяч на оборудование для офиса. Двести тысяч на машину для прораба. Пятьдесят тысяч просто так – на день рождения племянников.
Людмила Анатольевна каждый раз повторяла одно и то же:
– Семья же. Игорю сейчас тяжело. Бизнес – дело непростое. Вы же понимаете.
И Оксана понимала.
Точнее, пыталась понять.
Но с каждым разом ей становилось всё тяжелее.
Три месяца назад позвонила Людмила Анатольевна.
Голос у неё был напряжённый.
– Оксана, можно к тебе подъехать? Поговорить надо.
– Конечно. Приезжайте.
Людмила Анатольевна появилась через час. Без Олега – он был на работе. Без предупреждения о том, зачем приехала. Села за стол, попросила чаю.
– Ты знаешь, Оксаночка, у Игоря совсем беда.
– Что случилось?
– Банкротство. Он крупный объект вёл, а подрядчики подвели. Теперь долги. Серьёзные. Десять миллионов.
Оксана замерла с чашкой в руках.
– Десять миллионов?
– Да. И если он не рассчитается в ближайшие три месяца, его засудят. Всё заберут. Квартиру, машину. У него двое детей, Оксана. Твои племянники.
– Людмила Анатольевна, я сочувствую, но при чём тут мы? У нас таких денег нет.
Людмила Анатольевна поставила чашку на блюдце. Громко. Резко.
– У тебя есть квартира. Мамина.
Оксана почувствовала, как внутри всё сжалось.
– Это квартира Ани.
– Ане семь лет. Ей квартира сейчас не нужна. А вот Игорю нужна. Срочно.
– Людмила Анатольевна, я обещала маме перед смертью, что эта квартира останется в семье. Для Ани. Это её будущее.
Свекровь наклонилась вперёд. Глаза у неё стали жёсткими.
– А будущее племянников тебя не волнует? Они что, не семья? Или ты забыла, кто помог вам купить эту квартиру, в которой ты сейчас сидишь? Мы с отцом последние деньги вложили, чтобы у Олега была нормальная семья. А ты теперь отворачиваешься от нас?
Оксана встала.
– Это не одно и то же.
– Почему не одно? Объясни мне, почему твоя дочь важнее моих внуков? Почему твоё обещание важнее жизни целой семьи?
– Потому что это последнее, что осталось от моей мамы.
Людмила Анатольевна тоже встала. Лицо у неё покраснело.
– Сентиментальность твоя никому не нужна. Игорь реально может остаться на улице с детьми. А ты цепляешься за двушку в хрущёвке. За которую получаешь жалкие сорок тысяч в месяц. Смешно.
Оксана почувствовала, как ярость поднимается откуда-то из живота.
– Это моя квартира. Моё решение.
– Ты эгоистка. Я всегда это чувствовала. Только о себе думаешь. О своих обещаниях, о своей совести. А семья тебе по барабану.
– Я предложу компромисс, – сказала Оксана, сама не веря, что говорит это. – Я могу отдавать всю арендную плату Игорю. Каждый месяц. Пока он не выкарабкается.
Людмила Анатольевна рассмеялась.
Коротко, зло.
– Подачки твои. Сорок тысяч в месяц – это смешно. Игорю нужно десять миллионов. Сейчас. Сразу. Иначе он всё потеряет. Ты что, издеваешься?
Она схватила со стола сумку, достала пачку документов, швырнула их на стол.
– Вот. Почитай. Посмотри, какие долги. Посмотри, что с ним будет, если ты не поможешь. А потом подумай, сможешь ли ты смотреть в глаза его детям.
И ушла, хлопнув дверью.
Вечером Олег пришёл поздно.
Оксана сидела на диване, перечитывала документы. Цифры расплывались перед глазами.
– Мама была у тебя? – спросил он, даже не поздоровавшись.
– Была.
– И что ты решила?
Оксана подняла голову.
– Я не могу продать квартиру. Я обещала маме.
Олег молчал. Долго. Потом кивнул.
– Понятно.
– Олег, скажи что-нибудь.
– Что я должен сказать? Это твоя квартира. Твоё решение.
– Но ты же понимаешь?
Он повернулся к ней. В глазах усталость. И что-то ещё. Что-то холодное.
– Понимаю. Но Игорь – мой брат. И он реально может всё потерять. А ты держишься за квартиру, которая сейчас никому не нужна.
– Ане нужна.
– Ане семь лет. Ей квартира понадобится лет через пятнадцать. А Игорю – сейчас.
Оксана почувствовала, как внутри всё переворачивается.
– Ты на её стороне.
– Я просто пытаюсь быть справедливым.
– Справедливым? А как же моё обещание маме?
Олег махнул рукой.
– Твоё обещание – это эмоции. А здесь реальная беда. Реальные люди. Дети, которые могут остаться без дома.
Оксана встала.
– Значит, ты считаешь, что я должна предать память мамы ради твоего брата, который уже несколько раз брал у нас деньги и не возвращал?
Олег покраснел.
– Это другое.
– Чем другое?
– Тогда суммы были меньше.
– Ах, суммы были меньше. Понятно. Значит, если сумма большая, можно требовать всё, что угодно?
Олег развернулся и вышел на балкон.
Оксана осталась одна.
Следующие два месяца были адом.
Людмила Анатольевна звонила каждый день. Потом начала приезжать. Без предупреждения. Врывалась в квартиру, устраивала скандалы.
– Ты разрушаешь семью!
– Из-за тебя мой сын страдает!
– Ты неблагодарная!
Олег молчал.
Он больше не вставал на её сторону. Не защищал. Просто уходил в другую комнату или на балкон.
Однажды Людмила Анатольевна приехала в разгар рабочего дня. Оксана сидела за компьютером, дорабатывала проект реконструкции торгового центра. Дедлайн через три часа, а она ещё половину чертежей не доделала.
Дверной звонок. Резкий, настойчивый.
Оксана открыла.
Людмила Анатольевна стояла на пороге. Лицо красное, губы сжаты.
– Я последний раз прошу.
– Людмила Анатольевна, я на дедлайне. Можем поговорить вечером?
– Нет. Сейчас. Игорь подаёт документы на банкротство через неделю. Последний шанс.
Оксана попыталась сохранить спокойствие.
– Я уже сказала. Я не могу продать квартиру.
– Не можешь или не хочешь?
– Не могу. Я обещала маме.
Людмила Анатольевна вошла в прихожую. Закрыла за собой дверь.
– Знаешь, Оксана, мне надоело слушать про твоё обещание. Твоя мама умерла восемь лет назад. Игорь живой. Его дети живые. Они важнее мёртвых клятв.
Оксана почувствовала, как внутри что-то лопнуло.
– Выйдите. Пожалуйста.
– Не выйду. Пока ты не дашь нормальный ответ.
– Я уже дала ответ. Нет.
Людмила Анатольевна шагнула ближе.
– Ты понимаешь, что разрушаешь нашу семью? Что Олег из-за тебя потеряет брата?
– Олег ничего не потеряет.
– Потеряет. Игорь уже сказал, что не хочет с ним общаться. Пока ты не поможешь.
Оксана замерла.
– Игорь сказал это?
– Да. И он прав. Если ты не поможешь, значит, ты им не семья.
Оксана развернулась, вернулась к компьютеру. Руки дрожали так, что она еле попала по клавиатуре.
Людмила Анатольевна пошла за ней.
– Ты что, игнорируешь меня?
– У меня дедлайн.
– Плевать я хотела на твой дедлайн. Мы говорим о судьбе семьи.
Оксана обернулась.
– Мы говорим о том, что вы хотите, чтобы я предала память мамы. И не понимаю, почему я должна это сделать.
– Потому что ты в долгу перед нами!
– В каком долгу?
Людмила Анатольевна наклонилась, уперев руки в стол.
– Мы тебе три миллиона дали. Ты забыла? Без нас ты бы до сих пор в однушке жила. Мы вам помогли. А теперь твоя очередь помогать.
Оксана встала.
– Это была помощь или инвестиция?
– Что?
– Вы помогли нам или вложили деньги, чтобы потом требовать?
Людмила Анатольевна распрямилась.
– Я требую справедливости. Мы вам дали три миллиона. Ты отдашь десять. Квартира стоит двенадцать. У тебя ещё два останется.
– Это не работает так.
– Почему?
– Потому что это не одно и то же! Вы дали нам деньги на свою квартиру. Я не могу продать мамину.
Людмила Анатольевна схватила со стола чашку, бросила в раковину. Та разбилась с громким звоном.
– Можешь. Просто не хочешь. Потому что ты эгоистка. Бессердечная эгоистка.
Оксана почувствовала, как слёзы подступают к горлу. Но не заплакала. Не дала себе.
– Выйдите. Сейчас же.
– Не выйду.
– Выйдите, или я позвоню Олегу.
Людмила Анатольевна рассмеялась.
– Звони. Думаешь, он встанет на твою сторону?
Оксана достала телефон. Набрала номер.
Олег ответил после третьего гудка.
– Да?
– Твоя мать здесь. Забери её.
– Что?
– Она устроила истерику. Разбила чашку. Забери её. Сейчас.
Тишина.
Потом Олег вздохнул.
– Хорошо. Буду через двадцать минут.
Оксана положила телефон на стол.
Людмила Анатольевна стояла, скрестив руки на груди.
– Ты пожалеешь об этом.
– Возможно.
– Олег не простит.
– Это его выбор.
Людмила Анатольевна развернулась и вышла, хлопнув дверью.
Оксана опустилась на стул.
Дедлайн через два с половиной часа.
Она открыла файл с чертежами и попыталась сосредоточиться. Но буквы расплывались. Руки дрожали. В горле стоял комок.
Она закрыла ноутбук.
Взяла телефон. Написала заказчику:
«Извините, не успеваю к дедлайну. Нужно ещё два дня».
Ответ пришёл через минуту:
«Оксана, вы подводите. Последний раз работаю с вами».
Она положила телефон экраном вниз.
Олег пришёл через час.
Молча прошёл в спальню. Молча переоделся. Сел на диван, уставился в телефон.
Оксана подошла, села рядом.
– Скажи хоть что-нибудь.
– Что я должен сказать?
– Олег, я не виновата.
Он поднял голову. Посмотрел на неё. Долго.
– Знаешь, Оксана, мне всё равно, виновата ты или нет. Мне важно, что мой брат страдает. А ты могла бы помочь, но не хочешь.
– Я не могу.
– Можешь. Просто выбираешь квартиру вместо семьи.
Оксана почувствовала, как внутри всё сжимается.
– Это не вместо семьи. Это память о маме.
– Память не накормит Игоря и его детей.
– А квартира накормит?
Олег встал.
– Деньги от продажи накормят. Дадут шанс. Начать заново.
– Игорь уже несколько раз начинал заново. На наши деньги.
Олег замер.
– Это было другое.
– Чем другое?
– Тогда у него были шансы. А сейчас – последний.
Оксана тоже встала.
– Олег, ты правда не понимаешь, почему я не могу это сделать?
Он отвернулся.
– Понимаю. Просто не принимаю.
Оксана поехала в мамину квартиру вечером.
Студенты съехали месяц назад – им надоело, что Людмила Анатольевна постоянно названивала, требовала показать квартиру потенциальным покупателям.
Оксана открыла дверь ключом.
Внутри было пусто. Эхо шагов. Запах старого линолеума и пыли.
Она прошла в комнату, где раньше стояла мамина кровать. Село на подоконник.
Восемь лет назад мама сидела здесь, смотрела в то же самое окно и говорила:
– Не продавай квартиру. Пусть внучке достанется.
Оксана тогда обещала.
Не думала, что это обещание будет стоить ей семьи.
Она достала телефон. Открыла контакты. Нашла юриста, с которым работала год назад.
Написала:
«Здравствуйте. Можно оформить квартиру на несовершеннолетнего ребёнка?»
Ответ пришёл через пять минут:
«Можно. Нужен нотариус. Приезжайте завтра, обсудим».
Оксана положила телефон.
Посмотрела в окно.
Через неделю квартира была оформлена на имя Ани.
Олег узнал об этом вечером.
Оксана положила ему на стол документы.
– Вот. Квартира теперь Анина. Никто не сможет её продать до её совершеннолетия.
Олег посмотрел на бумаги. Поднял голову. Глаза пустые.
– Зачем ты это сделала?
– Чтобы больше никто не требовал её продать.
– Ты понимаешь, что Игорь объявит банкротство?
– Понимаю.
– И что моя мать разорвёт с нами отношения?
– Это её выбор.
Олег встал. Взял куртку. Пошёл к двери.
– Куда ты?
– К брату. Хоть морально поддержу.
– Олег.
Он обернулся.
– Что?
– Ты когда-нибудь простишь меня?
Он помолчал. Потом покачал головой.
– Не знаю.
И ушёл.
Людмила Анатольевна позвонила на следующий день.
Кричала так, что Оксана отодвинула телефон от уха.
– Ты разрушила семью! Из-за тебя Игорь потерял всё! Олег теперь с братом не общается! И это всё твоя вина!
Оксана молчала.
Людмила Анатольевна продолжала:
– Ты эгоистка! Я всегда это знала! Надеюсь, тебе будет приятно спать на подушке из маминых воспоминаний, пока мои внуки голодают!
Оксана тихо сказала:
– Ваши внуки не голодают. У Игоря есть профессия. Он найдёт работу.
– Работу! Да он всю жизнь своим бизнесом жил! А ты его убила!
– Я ничего не убивала. Я просто не продала свою квартиру.
– Её не твою! Её можно было использовать для семьи!
Оксана положила трубку.
Людмила Анатольевна перезвонила через минуту. Оксана сбросила. Потом ещё раз. И ещё.
На пятый раз Оксана заблокировала номер.
Олег вернулся поздно ночью.
Лёг на диван в зале. Оксана услышала, как он ворочается, вздыхает.
Утром он встал раньше неё. Собрался на работу молча.
– Будешь завтракать? – спросила Оксана.
– Куплю по дороге.
– Олег, давай поговорим.
– О чём?
– О нас.
Он застегнул куртку.
– Нам не о чём говорить.
– Как это?
– Ты сделала свой выбор. Я его принял. Всё.
– То есть ты теперь всю жизнь будешь молчать?
Он посмотрел на неё. В глазах ни гнева, ни обиды. Просто усталость.
– Не знаю. Посмотрим.
И ушёл.
Прошло два месяца.
Олег не ушёл. Но и не вернулся.
Он жил в той же квартире, спал на том же диване, ходил на ту же работу. Но между ними выросла стена. Невидимая, но плотная.
Каждый вечер Оксана пыталась поговорить. Каждый вечер он отмахивался.
– Устал.
– Не хочу.
– Потом.
Но потом не наступало.
Аня спрашивала:
– Мам, а почему папа на диване спит?
– Так ему удобнее, солнце.
– А почему вы не разговариваете?
– Разговариваем.
– Нет. Вы молчите. Как чужие.
Оксана гладила дочь по голове.
– Всё нормально, Анечка. Просто у папы сложный период на работе.
Аня кивала. Но не верила.
Однажды Оксана снова поехала в мамину квартиру.
Точнее, теперь уже в Анину.
Сидела на подоконнике, смотрела на двор. Там играли дети. Кричали, смеялись.
Телефон завибрировал. Сообщение от Ани:
«Мам, когда приедем в бабушкину квартиру? Хочу там поиграть».
Оксана улыбнулась. Впервые за два месяца.
Написала:
«Приедем в субботу. Возьмём с собой твои игрушки. Обустроим комнату».
Аня прислала смайлик с сердечком.
Оксана посмотрела на пустую комнату.
Здесь когда-то жила мама. Здесь она её растила. Здесь они вместе смеялись, ругались, мирились.
Оксана выполнила обещание.
Но цена была высокой.
Олег больше не смотрел на неё так, как раньше. Людмила Анатольевна не звонила. Игорь объявил банкротство, устроился прорабом в чужую фирму.
Семья распалась. Не громко, не с хлопком дверью. Тихо. Незаметно.
И каждое утро, когда Оксана просыпалась и видела Олега на диване, она чувствовала этот невысказанный упрёк.
«Мы вам помогли. А вы предали».
Она не предала. Она просто сдержала обещание.
Но для них это было одно и то же.
Суббота.
Оксана приехала с Аней в квартиру.
Принесли коробки с игрушками, постелили плед на пол. Аня расставила кукол, построила из конструктора домик.
– Мам, а это правда моя квартира?
– Правда.
– А когда я здесь буду жить?
– Когда вырастешь.
– А пока?
– Пока будем сюда приезжать. Играть. Убираться. Обустраивать.
Аня кивнула.
– А папа приедет?
Оксана замерла.
– Не знаю, солнышко.
– А ты его позовёшь?
– Попробую.
Аня обняла маму.
– Мне нравится эта квартира. Пахнет бабушкой.
Оксана прижала дочь к себе.
Слёзы текли по щекам, но она не вытирала.
Она сделала правильно.
Хоть что-то она сделала правильно.
Даже если это стоило ей всего остального.
