Фильм режиссёра Виталия Мельникова «Старший сын» (1975) по одноимённой пьесе Александра Вампилова не отпускает… Я уже заметила – начинаешь о нём говорить, сложно остановиться. И не только в блогах. Когда впервые посмотрела эту вещь вместе с мамой – долго беседовали. Не лишь со мной такое. Почему? Вампилов — гений.
На днях была тема Семёна-Сильвы, до этого – обсуждался юный упырь Васенька. Да, насчёт Васеньки, того «свидания» и сорвавшегося похода в кино… Вы, конечно, помните, фразу Наташи, разозлённой настойчивостью парня, докучавшего с билетами? Мол, отстань – я папу твоего пожалела. Он умолял быть «посердечнее» с мальчиком и не огорчать.
Какие же слова были в пьесе Вампилова?
Макарская. Да пожалела я вас! Папу твоего пожалела…
Васенька. Что-о?.. При чём здесь отец?
Макарская. А при том, что он вчера ночью сватать меня приходил.
Приходили сватать, как правило, отцы семейств. Таким образом, Андрей Григорьевич Сарафанов …просил руки Наташи для своего симпатично-малахольного сыночка. Тот несовершеннолетний, правда, но, видимо, на будущее. А тут решили упростить схему, сведя её до «будь посердечнее» да не огорчать.
В данном случае мы имеем дело с фильмом, а не с пьесой, которую читали далеко не все. Киноверсия же входит в число наиболее «разбираемых» лент на том же Дзене. Что мы видим? В одном из текстов я читала, что папа-Сарафанов относится к Наташе, как к персоне, которой можно поручить …просвещение мальчика. Особое просвещение. Ну, да.
Я бы не была столь категорична. Вместе с тем, у Андрея Григорьевича при всех его положительных качествах (он душевный и чадолюбивый) есть один громадный минус, и он – тот минус – как раз продолжение его плюсов. Чадолюбие таково, что он вообще не видит границ, выставленных другими людьми.
Если Васёк влюбился в Наташу, то папе следует вломиться к ней в полдвенадцатого ночи, дабы испросить о милости – понять мальчика и сделать вид, что заинтересована в общении. Такие папы часто донимают школьных учителей, а иной раз (даже!!!) вузовских преподавателей. Дескать, мой сын – гений, а вы тут с какой-то орфографией (например) к нему лезете.
Это бескрайнее чадолюбие, доведённое до абсурда, позволило Сарафанову «признать» и Бусыгина своим ребёнком, а потом простить ему ложь. «Он – Сарафанов!» и всё тут. Семья — святое, остальное — за бортом. Потом Сарафановы изгоняют не виноватого Семёна-Сильву за то, что посмел нарушить идиллию.
Музыкант не способен понять, что, кроме его детей, есть ещё целый мир, и он, тот мир, может ранить. Смотришь на Андрея Григорьевича и попеременно проникаешься к нему то уважением, то сочувствием, то – неприязнью. Вампилов – мастер нюансов. Он удивительным образом подчёркивает, что положительность и отрицательность могут меняться местами, а жизнь – сложнее формул.
