— Я могу! Вообще-то, эта квартира должна была достаться мне!
В общем так — откажешься от наследства в мою пользу.
— И не подумаю! — Люся вдруг не на шутку разозлилась.
Людмилу полным именем называла разве что бабушка, которую она видела очень редко.
Все остальные звали Люсей или Люськой.
Мама, Анна Олеговна, на вопрос дочери «почему», отмахивалась:
«Так удобнее!».
Она вообще часто отмахивалась от вопросов и просьб Люси, особенно, когда на свет появилась Даша — младшая дочь.
С тех пор Люся всегда была на втором плане, а иногда и вообще на третьем.
Анна Олеговна все силы и внимание отдавала Даше, буквально пылинки с неё сдувая.
Люся могла ходить в одном платьице, пока рукава у него не становились уже неприлично короткими.
— Снова придётся тебе одежду покупать, — бурчала мать, — а Дашеньке новый костюмчик надо, и куклу.
— Мам, да у Дашки этих костюмчиков миллион! — робко возражала Люся, на что получала гневный взгляд: — Мала ещё рассуждать!
Отец, Роман Сергеевич, за старшую дочь заступался редко. Он и дома-то появлялся нечасто — много работал, обеспечивал семью.
Мать его уважала и даже немного побаивалась — а что, если бросит её с двумя детьми? — и во всём старалась угодить.
Люся сначала обижалась и плакала из-за невнимания матери. Ну чем она хуже Дашки?!
Они внешне были непохожи: у старшей волосы тёмные и глаза голубые, а младшая — почти блондинка с зелёными глазами.
При этом Даша худенькая, ножки−ручки тоненькие, а Люся с детства «в теле» была.
Только лет в 13 стала сама следить за своим питанием и похудела в нужных местах.
Ну и что? Не за внешность же любят!
Но ей казалось, что даже если бы она была самой распрекрасной красавицей, мать всё равно бы любила только Дашку.
А та прекрасно всё понимала и ожидаемо росла избалованной девицей.
— Мам… Люся опять мою расчёску брала! Сколько раз можно говорить, что я этого терпеть не могу! — хитро поглядывая на старшую сестру, говорила Даша.
— Да ничего подобного! Нафиг она мне не нужна! — возмущалась Люся, которая действительно и близко не подходила к вещам младшенькой.
— Люся! Что за выражения?! — грозно вопрошала Анна Олеговна. И уже Даше: — Не переживай, доченька, мы тебе всё новое купим!
Дашка победоносно задирала голову и украдкой показывала язык старшей сестре.
А Люся мечтала поскорее вырасти и жить отдельно.
Об институте для старшей и речи не шло — Даша−умница, ей нужно учиться, а два высших мы не потянем! — но Люся по этому поводу не сильно расстроилась.
Подумаешь?! Она очень любила готовить, что-то печь, и с удовольствием после девятого класса поступила в колледж на кондитера.
Она училась на втором курсе, когда мать сообщила об изменениях в жизни старшей дочери.
— Заболела ваша бабушка, моя мама, — хмуро сказала она Люсе, — нужно, чтобы кто-то за ней ухаживал.
Поживёшь с ней, поможешь.
— Мам, я учусь вообще-то, — попыталась отказаться Люся.
У матери с бабушкой Верой Андреевной почему-то были натянутые отношения, и пожилая женщина очень редко их навещала.
Внучки её почти не знали — и на тебе!
— Ничего страшного! Тебе уже 17 лет, здоровая лошадь — вполне справишься! И без разговоров! — отрезала мать.
Люся переехала к Вере Андреевне, и сначала они никак не могли договориться. Женщина придиралась к каждой мелочи, а хвалила иногда только за приготовленную еду.
Но через несколько месяцев родственницы сосуществовали уже вполне мирно. Люсе даже понравилось жить с бабушкой — больше свободы, своя комната.
Вот если бы не было у бабушки приступов гипертонии, постоянных «скорых» и тяжёлой одышки — всего этого Люся очень боялась: вдруг умрёт старушка! — всё было бы прекрасно.
Справлялась со всем она одна.
Мать заглянула пару раз:
«Ну вот, у вас всё нормально, а я побежала — Дашу нужно в бассейн отвезти», и больше не показывалась.
Других родственников у Веры Андреевны не было.
Заходила периодически старая приятельница, тяжело вздыхала, оглядывая старушку, недолго сидела и уходила.
Люся окончила колледж и устроилась помощником кондитера в пекарню недалеко от дома бабушки.
Работа ей очень нравилась, а ещё же она стала получать за неё деньги — жизнь вообще налаживалась!
Как вдруг скончалась бабушка. Хотя не вдруг — в последние месяцы женщина чувствовала себя всё хуже, а в больницу ложиться категорически отказывалась.
Похороны для Люси прошли как в тумане — она и сама не думала, что так привязалась к бабушке.
И что теперь будет? Ей придётся возвращаться к родителям и сестре, от жизни с которыми она совершенно отвыкла.
Но всё оказалось ещё хуже.
— И как ты смогла так обработать мою мать? — зло спросила Анна Олеговна через неделю после похорон.
— Ты о чём? — удивилась Люся.
— Ты не прикидывайся! А то ты не знаешь, что бабка тебе по завещанию квартиру оставила! Тебе одной!
Признавайся — заставила её, чем-то опоила?!
— Мам, да ты что? Как ты можешь?..
— Я могу! Вообще-то, эта квартира должна была достаться мне! А я планировала Дашеньку здесь поселить с мужем!
— У Дашки есть муж? — глупо спросила Люся. — Ей же всего 17 лет…
— Нет, но будет! Прохор очень перспективный жених, его мать — моя начальница.
Мы должны им хоть как-то соответствовать, хоть квартирой обеспечить молодых!
В общем так — откажешься от наследства в мою пользу.
— И не подумаю! — Люся вдруг не на шутку разозлилась.
Опять Дашка?! Опять мать беспокоится только о младшенькой?! Ну и пусть!
Но Люся квартиру не отдаст! Пусть делают, что хотят!
Всё это она и изложила матери, оторопевшей от эмоционального выступления старшенькой.
— Ну, мы ещё посмотрим! — прошипела Анна Олеговна. — Я оспорю завещание, докажу, что мать не в себе была, когда его составляла! — и ушла, хлопнув дверью.
Люся матери поверила — та способна на всё ради своей Дашеньки, а за Люсю даже заступиться некому.
Она решила жить, как и раньше — будь что будет! — даже не представляя себе, что её ждёт на самом деле…
На сороковины в квартире бабушки собралось человек пятнадцать. Соседи и знакомые, помянув Веру Андреевну, разошлись.
Дашка куда-то убежала, оставив Люсю самой разбираться с горой грязной посуды.
И тут раздался звонок в дверь.
— И чего ты на меня так смотришь? — услышала Люся незнакомый резкий женский голос. — Пройти-то к себе домой я могу?!
— Попробуй! — голос матери в ответ тоже прозвучал не слишком приветливо.
В дверях кухни появилась эффектная брюнетка в ярком синем пальто, распространяющая вокруг себя аромат явно недешёвого парфюма.
— Это небось твоя старшая, — резюмировала она. — Младшенькую ты бы не заставила посуду мыть.
Ну, здравствуй, племянница! Я — тётя твоя, Тамара! — в упор глянула она на Люсю.
— Здрастье, — неуверенно ответила Люся, быстро глянув на мать. — Вы, получается, мамина сестра?
— Она самая, — усмехнулась гостья. — Я так и думала, что Анька вам про меня ничего не рассказывала. Духу не хватило!
— Тома, ты зачем явилась?! — Анна Олеговна скрестила руки на груди и привалилась к стене.
— У меня мать умерла, если ты не в курсе!
— Я-то в курсе, а вот ты припоздала немного. Тебе не кажется? — мать явно злилась.
— Если бы ты мне сообщила, то я бы приехала раньше. А то от чужих людей узнала, спустя месяц только! — не осталась в долгу Тамара Олеговна.
Люся во все глаза смотрела на сестёр. У неё есть тётя?! А почему она только сейчас об этом узнала? И вообще, это хорошо или плохо?
Но задавать вопросы вслух она поостереглась. Вон какие искры летят между родственницами — как бы под раздачу не попасть!
Люся задумалась и часть разговора пропустила…
— …квартиру придётся делить! Я тоже наследница! — заявила тётя Тамара.
— Пока ты там по заграницам развлекалась… — возмутилась мать.
— Я работала, вообще-то…
— Неважно! Я за матерью ухаживала! Так что, не раскатывай губу!
Люся оторопела: мать ухаживала?!
— Вообще-то, бабушка мне квартиру оставила, — Люся решилась вклиниться в разговор. — Это я за ней ухаживала. И завещание есть.
Обе женщины удивлённо на неё посмотрели — видимо, в пылу ссоры они вообще про неё забыли.
— Ничего себе… — протянула Тамара Олеговна. — А ты тогда чего тут из себя строишь? — повернулась она к сестре.
— Я всё оспорю, и квартира будет моей, — твёрдо произнесла Анна Олеговна.
В тот вечер родственницы больше не разговаривали. Тётя Тамара лишь сказала, что она поживёт здесь немного, и заняла бабушкину комнату.
Мать уехала домой, бросив очередной недовольный взгляд на старшую дочь.
Люся не знала, что ей делать, и решила не делать ничего. А через пару дней её ждало ещё одно потрясение.
В тот вечер она вернулась с работы домой пораньше — в пекарне отключили свет из-за аварии на подстанции, — и ещё в прихожей поняла, что мать снова ссорится со своей сестрой.
— Я тебе советую, Тома, уезжать обратно, — злым голосом говорила мать. — Ничего тебе тут не обломится!
Даже не надейся, что моя дочь пойдёт у тебя на поводу и квартирой поделится! У неё мать родная есть и сестра. Как думаешь, кто ей дороже?!
— Ты, Анька, как была наглой и бессовестной, так и осталась! — тоже не слишком ласковым голосом ответила тётка. — А если дочь твоя правду узнает, как думаешь, будет тебя также любить?!
Хотя я сомневаюсь, что она вообще тебя любит…
— Ты не посмеешь!
— Да неужели?!
— Да, тёть Том, неужели вы не расскажете? — Люсе смертельно надоели эти семейные разборки, требования матери, теперь вот тайны какие-то.
Когда-нибудь она уже будет жить спокойно?
— Я смотрю, ты девка хорошая… Явно не в мать, — произнесла Тамара Олеговна. — Заслуживаешь правду знать.
— Тома! — предостерегающе крикнула Анна Олеговна.
— Молчи уже! — даже не обернулась к ней сестра. — Много лет назад, Люсенька, моя любимая старшая сестра отбила у меня парня.
Да-да! Это сейчас я красавица, а она — загнанная лошадь, а тогда всё было наоборот.
Не составило труда твоей мамочке соблазнить моего Колю. Он, конечно, тоже тот еще фрукт, но в каком-то смысле я ему даже сочувствовала — против моей сестрицы даже танк не потянет!
И можно было бы подумать, что влюбилась Анечка, замуж захотела за моего Колю, ан нет!
Бросила она его через месяц — соблазнила же, чтобы мне насолить только.
Да, сестрёнка?!
— Что ты выдумываешь… — пробурчала мать.
— Мне−то незачем выдумывать. Приходил потом Коленька, прощения просил, но зачем мне предатель?
А Анечка ещё и сплетни про меня распустила — мол, сплю я с кем попало, вот и бросил меня жених.
Люся смотрела на тётку во все глаза — точно про её мать сейчас речь идёт?!
— Даже мать родная на меня ополчилась. Вот и пришлось мне уехать подальше, — продолжила Тамара. — С матерью потом всё же мы иногда перезванивались, а сестра старшая для меня существовать совсем перестала.
— И вот, к чему ты, Тома, всё это сейчас вывалила? — усмехнулась Анна Олеговна. — Как тебе это поможет квартиру получить?
— Да никак! Не нужна мне эта квартира — всего у меня и так достаточно. Просто душу отвела, — устало бросила тётя Тамара. — А ты, Анька, оставила бы Люсю в покое…
— А то что?! — вскинулась мать. — Не нужна тебе квартира — езжай, откуда приехала! Сами разберёмся!
Рассказ тётки, конечно, произвёл на Люсю неизгладимое впечатление, только вот никак не повлиял на намерения матери отобрать у неё квартиру.
Более того, Люсе пришла повестка в суд. С ней в руках она и сидела понуро на кухне, когда там появилась тётя Тамара.
— Не успокоилась, значит, моя сестрёнка, — насмешливо произнесла она, увидев повестку. — Ладно. Значит, так тому и быть. Слушай меня внимательно…
Люся вскинула на родственницу удивлённые глаза.
— Я вечером сегодня уезжаю, — продолжила Тамара Олеговна, — поэтому сама ничего сделать не успею, а ты сделай!
Я точно знаю, что Дашку сестра моя родила не от Ромки. Был у неё страстный роман с каким-то командировочным.
Даже когда он скрылся в тумане, не оставив адреса, она его любить не перестала.
Поэтому и Дашка ей милее, чем ты. Не спрашивай, откуда я знаю — есть добрые люди на свете.
— Мама меня тоже любит… — робко возразила Люся.
— Ой, да не придуривайся! Всё ты прекрасно знаешь и понимаешь!..
Ладно, не реви, — увидев наполняющиеся слезами глаза племянницы, Тамара Олеговна сбавила тон. — Возьми себя в руки! Потом поплачешь!
Люся судорожно вытерла слёзы и кивнула — хорошо.
— Так вот, сделаешь сразу ДНК−экспертизу. Справишься? Деньги есть?
Люся снова кивнула.
— Хорошо. Можно было бы, конечно, без экспертизы обойтись, но, зная свою сестру… Лучше быть во всеоружии. Чтоб у неё вариантов других не было!
Припугнёшь её, что отцу расскажешь, точно отстанет от тебя. Ромочку она очень потерять боится…
— А почему вы мне помогаете?..
— Нравишься ты мне, — усмехнулась тётка. — Ну и сестрицу лишний раз носом в грехи тыкнуть мне в радость!
Люся сделала экспертизу с материалом Даши и отца. Тётя Тамара не обманула — Роман Сергеевич биологическим отцом своей младшей дочери не был.
И мать, когда Люся показала ей документ, изменилась в лице и только прошипела:
«…варь», но больше на пороге бабушкиной квартиры не появлялась.
У Люси началась другая жизнь.
