Это началось не с денег. Это началось с лампочки.
Когда Аня переехала к Стасу, она заметила, что он никогда не меняет перегоревшие лампочки в коридоре. Он просто привыкал к полумраку. Лампочки меняла она. Она же покупала новые полотенца, когда старые становились жесткими, как наждак. Она заполнила его холостяцкий холодильник едой. Она превратила его квартиру-берлогу в дом. Стас принимал это как должное…
Он был хорошим мужем: не пил, не гулял, зарабатывал. Просто он был… потребителем уюта. А она — его производителем.
За пять лет брака эта модель укрепилась. Они жили по принципу «общего бюджета», который предложил он. Это звучало современно и правильно. На практике это выглядело так: с ее зарплаты платили за коммуналку, еду и быт. С его — гасили ипотеку за квартиру, которая по документам была его, купленной до брака. На крупные покупки скидывались. Все казалось честным. Казалось.
На тридцатилетие Ани ее родители, продав старую дачу, подарили ей конверт. В нем было триста тысяч рублей. Не миллионы, но для них — огромная сумма. «Дочка, это твое. На твою мечту», — сказал отец. Мечта у Ани была скромная и земная: она хотела оборудовать маленькую гончарную мастерскую на балконе и в кладовке. Купить хороший гончарный круг, печь для обжига. Перестать ездить в арендованную студию на другой конец города и начать делать что-то свое.
Стас сидел за столом, улыбался, говорил правильные слова. Но Аня увидела, как его зрачки на долю секунды сузились, когда он взвесил на руке пухлый конверт. Это был взгляд не мужа, а оценщика.
Первую неделю он молчал. Дал ей насладиться эйфорией. Она уже составила список оборудования, нашла поставщиков. А потом, в один из вечеров, он сел рядом с ней на диван, обнял и начал.
— Зай, я тут подумал… — его голос был мягким, вкрадчивым. — Помнишь, Ленка моя жаловалась, что у них кухня совсем развалилась?
Ленка, его младшая сестра, была перманентной «девочкой в беде». Вечно у нее что-то ломалось, не хватало денег, случались неприятности.
— Я сочувствую, — осторожно ответила Аня, уже чувствуя, как внутри сжимается холодный комок.
— Она нашла на «Авито» кухню, выставочный образец, с огромной скидкой. Но там надо платить сразу, вся сумма. Сто пятьдесят тысяч. А у них с Витькой денег ноль.
Он сделал паузу, ожидая ее реакции. Аня молчала.
— Может, поможем? — продолжил он. — Ну что для нас сто пятьдесят тысяч? А для них — это целое событие. Ребенок маленький, а они в развалинах живут.
— Стас, я не против помочь, — Аня старалась говорить ровно. — Давай посмотрим, что у нас в общих сбережениях.
— Да что там смотреть, там на машину копим, ты же знаешь, — он отмахнулся. — Зачем их трогать? У тебя же деньги родительские лежат. Просто так.
Вот оно. Прозвучало.
— Это не «просто так». Это на мастерскую, — сказала она.
— Ань, ну какая мастерская? — он покровительственно улыбнулся. — Поиграешься и бросишь. А тут — реальная помощь реальным людям. Нашей семье. Ну что тебе, жалко?
Он не кричал. Он давил. Мягко, методично, ввинчивая в нее чувство вины. Жалко. Эгоистка. Не хочешь помочь семье. Она продержалась неделю. Всю неделю он ходил с лицом оскорбленной добродетели, вздыхал, рассказывал по телефону матери, какая у Ани «сложная позиция». В итоге она сломалась. Отдала. Сто пятьдесят тысяч. Половину своей мечты. Сказала себе, что купит круг подешевле, а печь — попозже. Главное — мир в семье.
Когда она отдавала деньги, Стас даже не сказал «спасибо». Он сказал: «Вот и молодец. Правильно». Словно она сдала экзамен.
Мира хватило на месяц. А потом сломался старый ноутбук Ани, на котором были все ее эскизы и проекты.
— Возьми мой старый, — великодушно предложил Стас. — Он в кладовке валяется, я себе новый купил. Тебе для твоих картинок хватит.
Аня обрадовалась. Забрала ноутбук, начала переносить данные. Он был медленный, захламленный. Она решила его почистить. Удаляла старые файлы, программы. И случайно наткнулась на скрытую папку с названием «Финансы». Любопытство взяло верх. Она открыла.
Внутри был один файл. Таблица Excel. Называлась «Семья_Бюджет».
Аня открыла ее, и ее мир, такой понятный и стабильный, треснул и посыпался, как старая штукатурка.
Это был не просто бюджет. Это была гроссбух, семейная бухгалтерия за последние семь лет. Тщательная, до копейки. В столбцах были «Статья расхода», «Сумма», «Источник финансирования».
И она читала, а волосы на ее голове шевелились от холодного ужаса.
«Мама_ремонт дачи_80.000_Стас (отпускные)».
«Лена_первый взнос ипотека_250.000_Стас (продал машину отца)».
«Мама_зубные импланты_120.000_Стас (премия)».
«Лена_свадьба_150.000_Стас (кредит)».
Это была система. Отлаженная, работающая годами. Его мать и сестра были проектами, а Стас — их бессменным инвестором. Он тащил на себе всю свою семью, закрывая их финансовые дыры и «хотелки».
А потом она дошла до последних строк. За последний год.
«Витя (муж Лены)_погашение долга по кредитке_50.000_Стас (общий бюджет_сбережения)». Это было в прошлом месяце. Он сказал ей, что они потратили эти деньги на техобслуживание его машины.
И последняя, самая страшная строка, добавленная три недели назад.
«Лена_кухня_150.000_Источник: Аня (подарок ДР)».
Она сидела перед экраном, и ее трясло. Не от злости. От озарения. Она поняла все. Она не была частью семьи. Она была новым «источником финансирования». Ее приняли в эту систему в качестве нового, еще не освоенного актива. Ее любовь, ее желание быть «хорошей женой», ее неконфликтность — все это было просто ресурсом.
Интрига была не в том, чтобы отобрать у нее деньги. Интрига была в том, как долго она не будет ничего понимать. Сколько из нее можно будет вытянуть, прежде чем она сорвется. Он не врал ей про «общий бюджет». Просто в его понимании этот бюджет был общим для него, его матери, его сестры. А она была лишь одним из его доноров.
Она не стала ничего говорить. Она сохранила файл на флешку. И стала ждать. Она знала, что они придут за второй половиной.
Через две недели Стас завел разговор.
— Зай, помнишь, я тебе говорил, что Ленке на кухню помогли? Так вот… Там выяснилось, что замерщик ошибся. И теперь им нужно еще технику покупать отдельно, а денег уже нет. И еще столешницу заказывать. Там еще тысяч сто, не меньше.
Он говорил это спокойно, деловито. Словно обсуждал покупку картошки.
— Стас, у меня больше нет денег, — ровно ответила она. — Я все отдала.
— Как нет? — он удивленно посмотрел на нее. — У тебя же еще сто пятьдесят тысяч осталось.
— Я их потратила. На круг и материалы.
— Ты что, серьезно?! — он вскочил. — Потратила?! Не посоветовавшись со мной?! Я же тебе говорил, что у Ленки проблемы! Ты же знаешь, что ей нужно!
И тут прозвучала та самая фраза. Фраза, которую она ждала. Фраза с первой страницы их семейного гроссбуха.
— Тебе родители на день рождения деньги подарили? Отдадим их моей сестре, у нас ведь общий бюджет, — заявил он тоном, не терпящим возражений.
Аня медленно подняла на него глаза.
— Нет, Стас, — сказала она очень тихо.
— Что «нет»?! Я не понял! — он начал багроветь. — Ты хочешь скандала?
— Нет. Я хочу тебе кое-что показать.
Она взяла ноутбук, открыла тот самый файл и развернула экран к нему.
— Что это? — он не сразу понял.
— Это называется «Семья_Бюджет», — сказала Аня. — Твой файл. Я нашла его на твоем старом ноутбуке. Очень познавательное чтиво. Особенно столбец «Источник финансирования».
Лицо Стаса менялось на ее глазах. Сначала недоумение, потом узнавание, потом страх, а потом — глухая, темная ярость. Он понял, что игра окончена. Его поймали.
— Ты… ты копалась в моих вещах? — прошипел он.
— Я чистила ноутбук, который ты мне сам отдал, — парировала она. — И знаешь, что самое интересное, Стас? Я поняла, что у нас с тобой никогда не было «общего бюджета». Был твой бюджет, который я помогала пополнять. Бюджет твоей мамы и сестры. Так вот. Этот источник финансирования иссяк.
Она встала. Он смотрел на нее, как на врага. Вся его напускная любовь и забота слетели, как шелуха. Перед ней сидел чужой, злой мужчина, чьи планы были разрушены.
— Я подаю на развод, — сказала она. — Ипотечная квартира твоя, куплена до брака, я не претендую. Все, что нажито «вместе», будем делить. Включая кредит на свадьбу твоей сестры, который, как я вижу из твоей таблицы, ты до сих пор выплачиваешь. По закону это — наш общий долг.
Она впервые видела его таким — растерянным, загнанным в угол. Он не знал, что сказать. Все его заученные манипуляции — «ты эгоистка», «это же семья» — не работали против холодных цифр в его же собственной таблице.
Она ушла в тот же вечер. С одним чемоданом и старым ноутбуком. Развод был грязным и тяжелым. Он пытался доказать, что она украла у него деньги, но его же собственная таблица, представленная суду, сыграла против него.
Через год, в маленьком, но очень светлом подвальном помещении, пахло глиной и свежей краской. Аня, в перепачканном фартуке, доставала из новой печи для обжига свою первую партию посуды. Она была в долгах, она жила у родителей, но впервые за много лет она дышала полной грудью. Она не просто купила себе гончарный круг. Она купила себе себя. И эта покупка была бесценной.
