Фильму скоро исполнится полвека, но мы продолжаем его любить и смотреть.
Этот фильм мы знаем наизусть. Способны повторить слово в слово каждый диалог, причем, с правильной интонацией. Но все равно будем смотреть 31 декабря, потому что «Ирония судьбы, или с Легким паром» – наша традиция, каких почти не осталось от прежних времен. Тех, когда сугробы были выше, морозы крепче, елки ароматнее, а мандарины, которые, кстати, надо было еще где-то достать, – слаще.
Премьера «Иронии судьбы» состоялась вечером 1 января 1976 года, – более удачного момента было трудно придумать. Что еще делать, выспавшись и доедая остатки прошлогоднего застолья, как не смотреть телевизор. Неясно, кто и как тогда подсчитывал тогда рейтинги, но аудитория первого показа составила 100 млн человек. Конечно, традицией фильм стал не сразу, – в СССР его вообще показали всего-то раз пять. Но каждый раз с большим успехом.
«Ирония судьбы» изначально создавалась для телевидения. Снимать две серии для полномасштабного проката Эльдару Рязанову не дали. Но он не особо расстроился, хотя денег на постановку было меньше, а цензура жестче. Сценарий был написан по пьесе самого Рязанова вместе с Брагинским, а те взяли за основу реальные события, – розыгрыш композитора Никиты Богословского. Он однажды отправил своего напившегося друга в поезде до Киева и еще приплатил проводнице, чтобы та не будила пассажира до конца маршрута. Но чтобы хоть как-то оправдать пьянство главного героя, решено было перенести события под Новый год, – в праздники к алкогольным возлияниям всегда относились с пониманием. Поезд поменяли на самолет, Киев – на Ленинград, а сама история из жестокой шутки превратилась в роковой поворот судьбы.
Итак, немолодой уже московский врач-хирург Женя, которому кажется, что он только что нашел любовь всей жизни, напивается с друзьями, и его по ошибке «вместо Павлика» отправляют в Ленинград. Парилку соорудили в просторных коридорах «Мосфильма», – там были подходящие стены из стеклоблоков и окна под потолком. Скамейки и украшения сколотили сами, весы раздобыли реквизиторы, из Сандунов привезли только кадки с пальмами и бочку пива. Ширвиндт первым пустил слух, что артисты тогда пили по-настоящему, чем страшно разгневали Рязанова, – тот категорически был против алкоголя на съемках. Но было холодно, актеры мокрые и раздетые, а Александр Белявский, который играл одного из друзей, 6 мая отмечал день рождения. И кто-то притащил на площадку настоящую водку. Через несколько дублей все четверо артистов были никакими, – Рязанов дико ругался и распустил смену по домам. На следующий день отыграли все то же самое, но уже без водки. Однако, по мнению Ширвиндта, в финальный монтаж вошли кадры реальной пьянки, впрочем, режиссер всегда это отрицал.
Сцену в аэропорту снимали не в «Шереметьево», откуда обычно отправлялись рейсы до Ленинграда, а в «Домодедово», – на кадрах видно старое здание аэропорта. Модель самолета за буквально пять минут хронометража поменялась четыре раза, – в аэропорту это был «Ил», а воздухе показали «Ту-134», салон принадлежал старенькому «Ту-104» (только там была рассадка «два – два»), а в Ленинграде герой выходил уже из «Ту-154». Да и сама машина на самом деле никуда не летела, а стояла, – вокруг просто пустили дымовую завесу, имитирующую облака.
Рязанов рассказывал, что сам случайно попал в картину. Ассистенты что-то перепутали, актера-эпизодника не пропустили на аэродром, а самолет предоставили только на день. Режиссер признавался, что от волнения нацепил очки, – хотел сделать себя неузнаваемым, что, естественно, не удалось. Но с тех пор он стал регулярно появляться в собственных картинах в маленьких и почти незаметных ролях.
Квартира Нади и Жени создавалась на «Мосфильме». По словам художника Александра Борисов воссоздать советские интерьеры было легко, – вещи можно было принести даже из дома. Московское и ленинградское жилье – это одни и те же декорации. Достаточно было переставить мебель, передвинуть коробки, изменить свет. Видимо, поэтому произошла какая-то путаница с телефоном Нади, который постоянно меняет свой цвет, – он то зеленый, то красный.
Ленинградский дом снаружи – это одно из жилых строений на проспекте Вернадского, внутри подъезда, – уже другой дом в соседнем дворе. Разгар зимы снимали в марте, когда началась оттепель, и снег почти весь растаял. Поэтому в ход шло все, – бритвенная пена на деревьях, пенопласт и мелко порезанная бумага, которая имитировала снежинки за счет мощных вентиляторов. Правда, снежки, которые Женя отправляет вслед автомобилю Ипполита, были настоящие, – их лепили местные дети, которые знали места, куда еще не добралось весеннее солнце. Но это в Москве, а в Петербурге снега не было вообще. На создание сугробов по пути Нади с вокзала домой ушли килограммы мела и ваты.
А вот еда на праздничном столе в доме главной героини была самая настоящая. Ее специально приготовили в мосфильмовской столовой. Но съемки затягивались, а салаты быстро скисали и портились. Та же заливная рыба, которую герой Юрия Яковлева называет «гадостью», простояла без холодильника два дня, – и эта знаменитая фраза родилась не по сценарию, но из жизни.
В картине, разобранной буквально по кадрам, еще находится множество странных моментов, – у таксиста, с которым Надя едет на вокзал, прямо в пути меняется цвет волос, модель трамвая, показанная в «ленинградском» кадре, была типично московская, пластинки из Надиной стенки каждый раз лежат в разном порядке, хотя по сюжету никто их не трогал. Знал бы Рязанов, что этот фильм будут смотреть так часто и пристально, наверняка, был бы поаккуратней с монтажом. Но такого успеха ничего не предвещало, – картину вообще принимали «со скрипом». На самом верху с пьянством тогда еще пытались бороться, а тут такие сцены. За новый фильм Рязанова ходили заступаться все вплоть до директора студии Ивана Пырьева.
Как оказалось, не зря. Спустя год после выхода «Иронию судьбы» зрители назвали фильмом года. В 1977 году творческому коллективу вручили Государственные премии. А еще через два десятка лет картина Эльдара Рязанова стала главной новогодней лентой, а ее показ 31 декабря – новой праздничной традицией.
Кстати, у фильма на самом деле есть две версии. Вторая была сделана для кинотеатров, – да, в Госкино осознали свою ошибку и решили исправить ситуацию. Вторую Рязанов сделал на полчаса короче. Он вырезал из нее мультипликационную заставку с шагающими домами, некоторые диалоги. Зато другие зазвучали совсем не так, как в телеверсии. Поэтому иногда можно увидеть, что артикуляция героев не совпадает со словами, которые они говорят. Определить версию можно по заглавным титрам, – если в слове «исключительно» буква «л» пропущена, это классический вариант для ТВ, для кино ошибку уже исправили.
