— И, представляешь, Юля взяла и развелась с ним, — закончила я рассказ. — Не стала терпеть.
— И что? — скривился Олег. — Одна теперь живет?
— Ну да. Одна.
— За что боролась, — грубо отрезал муж.
— Ей хорошо одной, — усмехнулась я. — Наверняка лучше, чем с мужем. С ним она увядала, а теперь посмотри на нее: расцвела! Хотя должно быть наоборот.
— Ты должна каждый вечер заезжать к маме, чтобы приготовить ей еду, — внезапно заявил муж, не отрывая взгляда от телефона.
Я замерла с недомытой тарелкой в руках. За окном уже стемнело, руки покраснели от горячей воды, а впереди ещё гора отчётов на работу.
— Олег, ты серьёзно? — я повернулась к нему. — У меня рабочий день заканчивается в семь. Потом час в пробках. Домой приезжаю в девятом часу.
— А что такого? Мама совсем сдала в последнее время. По дороге заедешь, приготовишь, — он наконец поднял на меня глаза. — Всего-то крюк в двадцать минут.
— Двадцать минут? — я начала загибать пальцы. — От офиса до твоей мамы полчаса, если без пробок. Потом час готовить. Потом ещё час до дома добираться. Это минимум два с половиной часа каждый день.
— Регина, ну что ты считаешь? Она же немощная совсем стала. Тебе что, тяжело маме еду приготовить?
— Немощная? — я выключила воду. — Неделю назад она была у нас в гостях. Сама приехала на автобусе и привезла огромную сумку с заготовками.
— Ну и что? Это последние силы собрала, — Олег отложил телефон. — В её возрасте уже тяжело самой готовить.
— А ты не можешь ей помогать? — спросила я, хотя заранее знала ответ.
— У меня тренировки по вечерам. Ты же знаешь, я не могу их пропускать. И вообще, она тебе тоже не чужой человек. Сколько лет уже в семье?
«В семье». Я горько усмехнулась. Восемь лет я в этой семье. Восемь лет выслушиваю от свекрови, какая я неправильная жена. Не так готовлю, не так одеваюсь, не так веду хозяйство. А теперь, значит, должна к ней ездить и готовить.
— Олег, я не буду этого делать, — твёрдо сказала я. — У меня и так весь день расписан по минутам. Ипотеку надо платить…
— Опять ты про ипотеку! — он встал из-за стола. — Я эту квартиру брать не хотел. Ты настояла.
Как будто он не живёт в этой квартире. Как будто не радовался, когда мы делали ремонт. Как будто не хвастался друзьям новым районом.
— А где мы должны были жить? В твоей комнате в коммуналке? — я вытерла руки полотенцем. — Может, с твоей мамой? Так она же сама сказала, что не потерпит в своей квартире других женщин.
— Да при чём тут это? — Олег раздражённо взмахнул рукой. — Речь сейчас о маме. Она одна, ей нужна помощь.
— Послушай, — я присела за стол напротив мужа. — Давай начистоту. Я плачу девяносто процентов ипотеки. Большую часть продуктов покупаю тоже я. За коммуналку плачу я. При этом работаю не меньше тебя. И теперь ты хочешь, чтобы я каждый вечер ехала к твоей маме готовить?
— А что такого? Ну правда, Регин? Ты же всё равно готовишь дома.
— Я готовлю на два-три дня вперёд! В выходные! Потому что в будни возвращаюсь без сил! Вчера я досидела с отчётами до часу ночи. А в среду у меня важная презентация для клиентов.
— Вот и отлично, — Олег улыбнулся. — Значит, сегодня и завтра сможешь к маме заехать. А в среду я что-нибудь придумаю.
Я молча смотрела на мужа. Вот так просто он решил распорядиться моим временем. Даже не спросил, хочу ли я этого. Не поинтересовался моим мнением. Просто поставил перед фактом.
— Нет, — я покачала головой. — Я не буду этого делать.
— Почему? — он нахмурился. — Потому что не любишь мою маму?
— При чём тут любовь или нелюбовь? Дело в элементарном уважении. Ты не спросил, могу ли я это делать. Не поинтересовался моими планами. Ты даже не подумал, что после работы я могу быть уставшей.
— А мама? Ей что, не нужно уважение? Она же старенькая совсем!
— Олег, твоей маме шестьдесят пять лет. Она прекрасно водит машину. Ходит в бассейн два раза в неделю. На прошлой неделе сама переклеила обои в коридоре.
— Это она просто виду не подаёт, что ей тяжело, — упрямо возразил муж. — Она же гордая.
В дверь позвонили. Я вздрогнула от неожиданности. Кого могло принести в девятом часу вечера?
На пороге стояла Наташка, моя соседка по лестничной клетке. Мы дружили с момента новоселья, часто пили вместе чай и делились новостями.
— Регина, представляешь, — затараторила она с порога. — Еду сейчас мимо «Пятёрочки», а там твоя свекровь выходит с полными пакетами. Я предложила подвезти, а она отказалась. Говорит, прогуляться хочет. И так бодро пошла! А я вспомнила, что ты говорила, будто она неважно себя чувствует в последнее время.
Я обернулась к мужу. Тот как-то странно побледнел и отвёл глаза.
— Спасибо, Наташ, — я выдавила улыбку. — Ты меня очень выручила.
Когда соседка ушла, я снова села напротив мужа.
— Так что там с немощной мамой? — спросила я. — Которая последние силы собирает?
— Ну… может, ей сегодня получше, — он пожал плечами. — Бывают хорошие дни.
— Олег, давай начистоту. Зачем тебе нужно, чтобы я ездила к твоей маме? Что происходит?
— Ничего не происходит, — он встал из-за стола. — Просто хочу, чтобы ты заботилась о моей маме. Как положено невестке.
Я тяжело вздохнула. Что-то здесь было не так. Олег никогда раньше не настаивал, чтобы я возилась с его мамой. Наоборот, всегда говорил, что она сама прекрасно справляется.
На следующий день я задержалась на работе. Глянула на часы — начало девятого. Телефон разрывался от звонков мужа, но я не брала трубку. Пусть помучается.
Когда я вышла из офиса, позвонила Марина. Моя коллега жила в одном доме с Полиной Петровной.
— Региш, ты только не нервничай, — начала она издалека. — Но, по-моему, твоя свекровь что-то затеяла.
— В смысле?
— К ней часто стала приходить какая-то женщина. Молодая, хорошо одетая. Они подолгу сидят на кухне, что-то обсуждают. И сегодня эта женщина приходила с какими-то бумагами.
— Может, подруга? — предположила я.
— Не похоже. Я её как-то в подъезде встретила. На визитке написано «Риелтор». Только фамилию не разглядела.
Я остановилась посреди улицы. Риелтор? Зачем Полине Петровне риелтор?
— Спасибо, Марин. Ты мне очень помогла, — я быстро попрощалась и набрала номер свекрови.
— Полина Петровна? Добрый вечер. Можно к вам заехать? Олег беспокоится, что вы плохо питаетесь.
— Региночка! — в голосе свекрови появились медовые нотки. Раньше она так никогда со мной не разговаривала. — Конечно, приезжай! Я как раз пирог испекла.
Через сорок минут я поднималась по лестнице в квартиру свекрови. На площадке второго этажа столкнулась с молодой женщиной в строгом костюме. Она приветливо улыбнулась и процокала каблуками вниз.
Полина Петровна встретила меня в фартуке, на кухне действительно пахло пирогом.
— Проходи, садись! Чайку попьём!
Я осмотрелась. На столе лежала кипа каких-то бумаг, свекровь быстро сложила их и убрала в ящик.
— Как вы себя чувствуете? — спросила я. — Олег говорит, вам тяжело готовить.
— Да что ты! — Полина Петровна махнула рукой. — Я же на пенсии, целыми днями только и делаю, что готовлю. Вот, пирог испекла. С яблоками, как ты любишь.
Я чуть не поперхнулась чаем. Как я люблю? За восемь лет она ни разу не интересовалась моими вкусами.
— А что это за женщина от вас выходила?
Свекровь замерла на мгновение.
— А, это? Риелтор. Консультируюсь насчёт размена квартиры.
— Размена?
— Да, милая. Большая она мне, эта квартира. Три комнаты, за отопление много платить приходится. Думаю на однокомнатную поменять, поменьше.
— И давно думаете?
— Да вот пару недель как. Олежек посоветовал. Говорит, зачем тебе, мама, такая большая. Сил уже нет убирать. А так в однушке и платить меньше будешь, и убирать проще.
Я медленно отпила чай. Картина начала складываться.
— А где именно планируете смотреть однокомнатную?
— Да вот риелтор хорошие варианты предлагает. В новом районе, на окраине. Там квартиры дешёвые, хорошая доплата получится.
— И куда планируете потратить доплату?
— Олежек сказал, что поможет вложить. У него идея есть, спортзал открыть.
Я поставила чашку на стол. Вот оно что. Всё встало на свои места.
— Полина Петровна, а вы договор с риелтором уже подписали?
— Подписала, как же. Предварительный. Завтра должна еще какие-то бумаги подписать, не помню точно какие.
— А можно посмотреть договор?
Свекровь достала из ящика бумаги. Я быстро пробежала глазами по тексту. Так и есть. Кабальные условия, огромные штрафы за отказ от сделки, размытые формулировки по срокам и обязательствам риелтора.
— А вы сами хотите переезжать?
Полина Петровна вдруг как-то сникла.
— Да как тебе сказать… Живу здесь тридцать лет. Каждый уголок родной. Но Олежек говорит, надо думать практично. Да и тяжело мне одной…
— Тяжело? — я подняла бровь. — А как же бассейн по вторникам и четвергам? И обои на прошлой неделе?
— Так это… — свекровь замялась. — Олежек сказал, вам помощь нужна. С ипотекой. Вот я и подумала, продам квартиру, помогу вам…
— А Олег вам сказал, что собирается на эти деньги спортзал открывать?
Полина Петровна побледнела.
— Как спортзал? Он же говорил…
— Значит, врал, — я встала. — И про то, что мне тяжело готовить вам еду, тоже врал. Чтобы я к вам ездила каждый день и не мешала его планам. Пока он с риелтором ваши документы оформляет.
— Не может быть, — свекровь покачала головой. — Олежек не мог так поступить.
— Мог, — я достала телефон. — Сейчас я позвоню знакомому юристу. Он проверит и риелтора, и агентство. И поможет расторгнуть договор, если что-то не так.
Полина Петровна молча смотрела в окно.
— А ты почему приехала? — вдруг спросила она. — Я же столько лет тебя попрекала. И квартирой, и тем, что детей нет, и готовкой твоей. А ты вот так просто приехала помочь?
— Не просто, — я покачала головой. — Я приехала понять, что происходит. И почему мой муж вдруг решил, что я должна о вас заботиться. Теперь всё ясно.
Полина Петровна налила ещё чаю. Её руки слегка дрожали.
— Знаешь, я ведь правда думала, что ты плохая жена, — она посмотрела мне в глаза. — Олежек после свадьбы как-то расслабился. Перестал к повышению стремиться, занялся этим своим спортом. А я всё на тебя грешила. Мол, избаловала сына, не поддерживаешь в нём мужское начало.
— А он просто понял, что можно на мне ездить, — я горько усмехнулась. — Ипотеку платить, продукты покупать, а самому только на себя тратить.
— Вот именно, — свекровь кивнула. — А я-то думала, ты его своей силой подавляешь. А он, получается, сам такой. Слабый.
В дверь позвонили. На пороге стоял разъярённый Олег.
— Что здесь происходит? — он перевёл взгляд с меня на мать. — Почему ты не отвечала на звонки?
— А что случилось? — я пожала плечами. — Ты же хотел, чтобы я готовила маме. Вот, приехала.
— Где ты была до этого? Почему так поздно?
— На работе. Ипотеку же надо платить. Ты же не хотел эту квартиру брать, помнишь?
Олег побагровел.
— Мам, ты что, рассказала ей про риелтора? — он повернулся к Полине Петровне.
— Нет, сынок. Это соседи рассказали, — она встала из-за стола. — А ещё рассказали, что ты собираешься с доплаты за мою квартиру спортзал открывать. Это правда?
— Мама, ты не понимаешь! Это отличная возможность! Мы всё продумали с ребятами. Вложимся, раскрутимся, будем в шоколаде!
— В шоколаде? — Полина Петровна качнулась к сыну. — А мать на окраину, значит? В однушку? Чтобы тебе на бизнес денег хватило?
— Да что тебе эта квартира? Одной легче будет! И район там хороший, зелёный!
— Твой отец эту квартиру получил, когда я тебя под сердцем носила, — голос Полины Петровны дрожал. — Мы каждую стенку здесь своими руками делали. Каждую плитку сами клеили. А ты меня на старости лет с насиженного места?
— Мама, ну что ты как маленькая? Надо мыслить практично! У тебя шанс сыну помочь!
— Помочь? — она села на стул. — А когда я тебе на первую машину дала? А когда на свадьбу? А когда ты в прошлом году в долги влез? Это что, не помощь была?
Я молча наблюдала за этой сценой. Олег, оказывается, ещё и в долги влезал. Интересно, куда он тратил эти деньги?
— Регина, — вдруг повернулась ко мне свекровь. — А сколько ты платишь за ипотеку?
— Восемьдесят тысяч в месяц.
— А Олег сколько даёт?
— Восемь. Иногда десять.
— А на что ты живёшь, сын? — она снова посмотрела на Олега. — У тебя зарплата пятьдесят тысяч. Куда деньги деваются?
— Мам, ну что за допрос? Я взрослый человек! Имею право распоряжаться своими деньгами!
— Имеешь, — она кивнула. — А я имею право распоряжаться своей квартирой. И я никуда не перееду. Завтра же расторгну договор с риелтором.
— Не получится, — ухмыльнулся Олег. — Там штраф за отказ от сделки.
— Получится, — я достала телефон. — Если докажем, что риелтор ввела в заблуждение пожилого человека. У меня юрист для этого есть.
— Ты! — он ткнул в меня пальцем. — Ты во всём виновата! Настроила мать против меня!
— Нет, сынок, — Полина Петровна встала. — Это ты меня против неё настраивал. Все восемь лет. А она, смотри-ка, первая за меня заступилась. А ты родную мать продать хотел.
— Да не продать! Разменять! С улучшением условий!
— Улучшением? — я не выдержала. — В однушке на окраине? За сорок километров от центра? Где поликлиника в соседнем районе? Это ты называешь улучшением для пожилого человека?
— Не твоё дело! — рявкнул Олег. — Ты вообще не лезь в наши семейные дела!
— Семейные? — я встала. — Ну ладно. Тогда и ты в мои дела не лезь. Съезжай из квартиры, которую не хотел покупать. Я подаю на развод.
В комнате повисла тишина. Олег переводил взгляд с меня на мать и обратно.
— Ты не посмеешь, — наконец процедил он.
— Почему? — я прислонилась к стене. — Потому что тебе придётся искать новое жильё? Или потому что некому будет платить ипотеку?
— Мама, скажи ей! — он повернулся к Полине Петровне. — Скажи, что нельзя рушить семью!
— Семью? — свекровь покачала головой. — А ты о семье думал, когда меня обманывал? Когда жену заставлял на две семьи работать? Когда квартиру мою хотел забрать?
— Я не забрать хотел! Я хотел всем помочь! Вот объясните мне, зачем пожилому человеку такая большая квартира?
— Знаешь, сынок, — Полина Петровна расправила плечи. — Я тут подумала. Квартира и правда большая. Три комнаты на одного человека. Может, и правда стоит её разменять.
Олег просиял.
— Вот видишь! Я же говорил!
— Да, — кивнула свекровь. — Только не так, как ты хотел. Регина, детка, присядь.
Я опустилась на стул. Полина Петровна достала из серванта какую-то папку.
— Я тут на днях перебирала документы. И нашла завещание твоего отца, Олег. Он же в этой квартире прописан был до последнего. И написал, что его долю я могу передать только на улучшение жилищных условий внуков.
— Каких внуков? — Олег побледнел. — У меня нет детей!
— Вот именно, — она поджала губы. — А мог бы быть отцом. Регина же хотела детей. А ты всё твердил про свою независимость.
Я молча смотрела на свекровь. Неужели она всё знала? И про наши ссоры из-за детей, и про то, как Олег каждый раз находил отговорки?
— И что ты предлагаешь? — хрипло спросил Олег.
— А вот что, — Полина Петровна расправила плечи. — Я разменяю квартиру. На две. Одну однокомнатную себе, а вторую – Регине.
— Что?! — Олег подскочил со стула. — Ты не можешь!
— Могу, — она жёстко посмотрела на сына. — Более того, я должна это сделать. По завещанию твоего отца. А раз внуков нет и не предвидится, я могу распорядиться его долей по своему усмотрению. И я считаю, что Регина достойна этой помощи. Она восемь лет тянула вашу семью. А ты только пользовался.
— Полина Петровна, не надо, — я покачала головой. — Я справлюсь сама.
— Знаю, что справишься, — она погладила меня по руке. — Но ты заслужила помощь. Я же видела, как ты работаешь. Как стараешься. А я всё придиралась, придиралась. Прости меня, если сможешь.
Я сглотнула комок в горле. За восемь лет это были первые тёплые слова от свекрови.
— Нет! — Олег в ярости пнул стул. — Я не позволю! Это моё наследство!
— Твоё? — Полина Петровна встала. — А что ты сделал, чтобы его заслужить? Работал без выходных, как отец? Строил семью? Детей растил? Нет. Ты только брал. У матери, у жены. У всех, до кого дотянулся. Хватит. Иди-ка ты домой, сынок. И подумай над своим поведением.
Мы с Олегом вышли из квартиры свекрови в полном молчании. На улице он наконец заговорил:
— Ты всё испортила. Всё было хорошо, пока ты не влезла.
— Правда? — я горько усмехнулась. — По-твоему, заставлять жену содержать тебя, обманывать мать и пытаться лишить её жилья – это хорошо?
— Я хотел как лучше!
— Для кого? Для себя?
Он не ответил. Мы молча дошли до машины.
— Я подаю на развод, — сказала я, открывая дверцу. — Можешь пока пожить у друзей. Тех самых, с которыми спортзал планировал открывать.
