Поздним октябрьским вечером, когда серое небо навалилось на город всей своей тяжестью, Марина открыла дверь квартиры и замерла. В коридоре царил полумрак, но она безошибочно узнала силуэт женщины, сидящей в кресле гостиной. Свет не был включен, однако Елена Викторовна, похоже, и не нуждалась в нем. Она ждала.
— Заходи, Мариночка, — голос свекрови прозвучал неестественно спокойно. — Разговор есть.
Марина почувствовала, как холодок пробежал по спине. Никогда еще свекровь не приходила без предупреждения. Никогда не сидела вот так, в темноте, будто выжидая добычу. Что-то случилось.
— Елена Викторовна? — Марина щелкнула выключателем. — Почему вы сидите в темноте? Что-то с Артемом?
Свет залил комнату, обнажив безукоризненную осанку свекрови, ее строгий костюм цвета мокрого асфальта и сжатые в линию губы. На журнальном столике лежала тонкая папка с документами.
— С Артемом все превосходно, — Елена Викторовна поднялась, выпрямившись во весь свой немалый рост. — А вот с тобой, дорогая, кажется, не очень.
Она взяла папку и раскрыла ее медленным, театральным жестом.
— Объясни мне, пожалуйста, что это такое…
Марина мгновенно узнала бумаги. Договор купли-продажи. Тот самый, о котором она еще не успела рассказать мужу. Собственно, планировала сегодня вечером.
— Это… документы на дом, — голос предательски дрогнул.
— На дом, — повторила Елена Викторовна с интонацией, словно пробуя слово на вкус. — На загородный дом стоимостью… — она перевернула страницу, — двадцать три миллиона рублей. Ты потратила деньги моего сына на какую-то развалюху в глуши? Ты в своем уме?
Марина попыталась сохранить спокойствие:
— Это не развалюха. Это старая усадьба с историей. И я не тратила деньги Артема. Это мои деньги. Точнее, теперь наши с ним.
— Твои? — Елена Викторовна усмехнулась так, будто услышала неудачную шутку. — У тебя никогда не было таких денег. Все, что у тебя есть — это зарплата библиотекаря. Ты думаешь, я не знаю, сколько платят в вашей богадельне?
Марина сняла пальто и прошла на кухню. Ей нужно было выпить воды, собраться с мыслями. Разговор обещал быть тяжелым. Тем более, что свекровь двинулась следом, не прекращая напирать:
— Так я и знала! Ты взяла деньги со счета Артема. Я видела выписку. Два дня назад — снятие крупной суммы. Ты даже не посоветовалась! Просто взяла и потратила!
— Вы следите за счетами своего сына? — Марина наконец обернулась. — Он об этом знает?
Елена Викторовна не смутилась:
— Я всегда буду следить за благополучием своей семьи. И я правильно делаю! Иначе бы вы с Артемом остались без копейки! Ты хоть понимаешь, что за дом ты купила? Это же чистое разорение! Там крыша течет, фундамент проседает. На ремонт уйдут миллионы!
— Вы были там? — изумилась Марина.
— Не нужно там быть, чтобы понимать очевидное. Дом 1913 года постройки — это музейный экспонат, а не жилье. Одно отопление будет стоить как квартира в центре!
Марина налила себе воды и медленно выпила. Она знала, что разговор с Еленой Викторовной неизбежен, но предпочла бы провести его вместе с Артемом.
— Знаете, — наконец произнесла она, — а ведь я собиралась сделать вам сюрприз. Там чудесная беседка в саду, я подумала, что вы могли бы пить там чай летом…
Это была неуклюжая попытка сменить тон разговора, и Елена Викторовна отмахнулась от нее, как от назойливой мухи:
— Не пытайся сменить тему. Я требую объяснений. Откуда у тебя такие деньги?
В этот момент в замке повернулся ключ, и обе женщины замерли. Артем вернулся домой раньше обычного.
— Привет всем! — он появился на пороге кухни с широкой улыбкой, которая мгновенно угасла, когда он почувствовал напряжение. — Что происходит?
— Твоя жена купила дом, — отчеканила Елена Викторовна. — За двадцать три миллиона. Без твоего ведома.
Артем перевел взгляд на Марину:
— Это правда?
— Не совсем, — Марина глубоко вздохнула. — Я действительно купила дом. Но собиралась рассказать тебе сегодня. И это не двадцать три миллиона.
— А сколько? — в голосе Артема слышалось не столько возмущение, сколько любопытство.
— Семнадцать, — ответила Марина. — Плюс задаток на ремонт.
— И откуда у тебя такие деньги? — повторила свой вопрос Елена Викторовна.
Марина выпрямилась:
— Я получила наследство. От бабушки.
— От какой еще бабушки? — фыркнула свекровь. — Ты говорила, что твоя бабушка умерла, когда тебе было двенадцать.
— От другой бабушки. По отцовской линии. Она жила в Париже.
Повисла тишина. Елена Викторовна смотрела на невестку так, словно видела ее впервые.
— Значит, у тебя была богатая бабушка в Париже, — медленно произнесла она. — И ты никогда о ней не рассказывала.
— Не рассказывала, — согласилась Марина. — Потому что не знала о ее существовании до прошлого года.
Когда Артем и Марина познакомились, ему казалось, что он знает о ней все. Она была открытой книгой — библиотекарь с филологическим образованием, тихая, немного неуклюжая в социальных ситуациях, но удивительно теплая в близком общении. Она любила классическую литературу, джаз и длинные прогулки. У нее была маленькая квартира, доставшаяся от матери, скромный доход и никаких особенных амбиций, кроме желания когда-нибудь написать собственную книгу.
Елена Викторовна с самого начала отнеслась к выбору сына скептически.
— Она милая девочка, — говорила она. — Но, Артем, ты должен смотреть вперед. У тебя прекрасная карьера, ты можешь претендовать на лучшие партии.
Но Артем был влюблен и непреклонен. Марина казалась ему глотком свежего воздуха после череды расчетливых красавиц из его круга. С ней он мог быть собой — не успешным финансистом, а просто человеком, который иногда устает и сомневается.
Свадьба была скромной, без размаха — на этом настояла Марина, хотя Елена Викторовна предлагала оплатить торжество «на уровне». В первый год совместной жизни Марина настояла на том, чтобы они жили на две зарплаты, вкладываясь в расходы поровну, хотя доход Артема в десятки раз превышал ее скромное жалование.
— Это вопрос самоуважения, — объясняла она мужу. — Я не хочу чувствовать себя содержанкой.
Артем уступил, хотя и посмеивался над ее принципиальностью. А потом пришло письмо из Франции.
— Я никогда не знала своего отца, — говорила Марина, пока Артем заваривал чай. — Мама рассказывала, что он был французом, приезжал в Москву по делам в начале девяностых. Они встретились на выставке, провели вместе несколько месяцев, а потом он уехал. Когда она узнала, что беременна, не смогла его найти.
Елена Викторовна сидела с каменным лицом, но слушала внимательно.
— Год назад мне пришло письмо от нотариуса из Парижа. Оказалось, мой отец умер еще в 2010 году. Но перед смертью он оставил завещание, в котором признал меня своей дочерью и оставил долю наследства. Его мать, моя бабушка, прожила намного дольше. Она умерла прошлой зимой в возрасте девяноста трех лет. И тоже оставила мне наследство.
— И сколько же ты получила? — не выдержала Елена Викторовна.
— Достаточно, — уклончиво ответила Марина. — Не только деньги. Еще кое-какие ценные вещи, антиквариат.
— И ты молчала целый год? — спросил Артем, ставя перед женщинами чашки с чаем.
— Я не была уверена, что все это правда, — пожала плечами Марина. — Думала, может быть, какое-то мошенничество. Наняла адвоката, проверяла документы. Потом летала в Париж, общалась с нотариусом, улаживала формальности. Не хотела рассказывать, пока не буду точно знать, что наследство действительно мое.
— А как же я? — голос Артема звучал обиженно. — Я твой муж. Ты могла бы поделиться.
Марина виновато опустила глаза:
— Прости. Я боялась, что ты будешь смеяться над моими надеждами. Или хуже — начнешь строить планы на деньги, которых может и не быть. А потом… потом я узнала о доме и просто влюбилась в него. Хотела сделать сюрприз.
— Прекрасный сюрприз, — язвительно заметила Елена Викторовна. — Дыра в деревне, куда нужно вбухать еще миллионы. И все это за спиной мужа.
— Это не дыра, — спокойно возразила Марина. — Это бывшая дворянская усадьба в шестидесяти километрах от города. Там прекрасный сад, пруд, лес рядом. И дом не в таком уж плохом состоянии. Да, требуется ремонт, но фундамент крепкий, стены толстые. Зато какая там аура!
— Аура! — передразнила свекровь. — Она купила дом из-за ауры, Артем! Твоя жена тратит миллионы на ауру!
— Это мои деньги, — твердо сказала Марина. — И дом я купила на свои средства. Могу показать все документы.
— Но вы женаты, — парировала Елена Викторовна. — По закону, это общее имущество. Артем имеет право знать, куда идут деньги семьи!
— Ты права, мама, — неожиданно согласился Артем. — Я имею право знать. И теперь знаю. Марина купила дом. В котором, я уверен, нам будет хорошо. Если он ей нравится — значит, он того стоит.
Елена Викторовна уставилась на сына с изумлением:
— Ты так просто это принимаешь? Она скрывала от тебя наследство, потратила огромную сумму без твоего ведома, а ты даже не спросишь, сколько именно ей досталось?
Артем пожал плечами:
— Спрошу. Когда мы останемся наедине.
— То есть ты не сомневаешься, что эта история с наследством — правда? — не унималась Елена Викторовна. — А если она… если она получила эти деньги другим путем?
— Каким же? — холодно поинтересовалась Марина.
— Я не знаю! — Елена Викторовна всплеснула руками. — Может быть, ты взяла кредит? Или заложила квартиру? Или… или у тебя есть богатый поклонник?
— Мама! — возмутился Артем. — Ты переходишь все границы!
— Я лишь забочусь о тебе! — в глазах Елены Викторовны блеснули слезы. — Ты мой единственный сын. Я не хочу, чтобы тебя использовали!
— Никто меня не использует, — отрезал Артем. — И я прошу тебя извиниться перед Мариной.
— Извиниться? За что? За то, что я волнуюсь о благополучии семьи?
— За намеки, — жестко сказал Артем. — И за то, что ты пришла в наш дом, чтобы устроить допрос моей жене, вместо того, чтобы просто позвонить мне и спросить.
Елена Викторовна поджала губы:
— Я вижу, разговора не получится. Ты ослеплен. Как всегда.
Она поднялась, одернула пиджак и направилась к выходу. У двери обернулась:
— Надеюсь, ты хотя бы не позволишь ей прописать этот дом только на себя. И настоишь на брачном договоре задним числом.
Когда дверь за свекровью закрылась, Марина и Артем несколько минут сидели молча.
— Прости, — наконец сказала Марина. — Я действительно должна была рассказать тебе раньше.
— Должна, — согласился Артем. — Но я понимаю, почему ты не рассказала. Моя мать… она бывает несколько навязчивой.
— Она любит тебя, — мягко сказала Марина. — И боится, что я тебя у нее украду.
Артем улыбнулся:
— Уже украла. Давно. Но расскажи мне теперь все. С самого начала. Сколько на самом деле ты получила? И что за дом ты купила?
Дом действительно нуждался в ремонте. Но он был прекрасен даже в запустении — двухэтажный, с мезонином, с высокими потолками и лепниной, с большими окнами и скрипучими половицами, хранящими память о нескольких поколениях прежних владельцев.
Артем влюбился в него с первого взгляда — как и Марина несколько месяцев назад, когда приехала посмотреть по объявлению.
— Здесь будет детская, — показывала она мужу комнаты. — А здесь гостиная. А на втором этаже можно сделать библиотеку. И еще останется место для кабинета.
— Детская? — Артем остановился. — Ты хочешь детей?
— Конечно, — просто ответила Марина. — А ты нет?
— Хочу, — Артем обнял жену. — Очень хочу. Просто ты никогда не говорила об этом.
— Я ждала подходящего момента, — улыбнулась Марина. — И подходящего дома.
Они бродили по комнатам, строили планы ремонта, представляли, какой будет их жизнь здесь. И с каждой минутой Артем все яснее понимал, что его тихая жена, оказывается, полна сюрпризов.
— А твоя мама? — вдруг спросил он. — Она ведь не примет этот дом. Будет говорить, что это сырая развалюха, что я мог бы купить тебе квартиру в элитном комплексе…
— А мы и не будем спрашивать ее мнения, — пожала плечами Марина. — Это наш дом, Артем. Только наш.
В тот вечер они впервые заночевали в доме без электричества и водопровода — расстелили спальные мешки в гостиной, зажгли свечи, открыли бутылку вина. И Марина наконец рассказала мужу всю историю.
Ее отец, Жан-Пьер Дюваль, был сыном известного парижского антиквара. Он приехал в Москву в 1992 году по делам семейного бизнеса — искал предметы искусства, которые тогда многие продавали за бесценок. На выставке в Пушкинском музее он познакомился с молодой сотрудницей — матерью Марины.
Их роман длился несколько месяцев. Жан-Пьер вернулся в Париж, не зная, что оставил в России ребенка. А когда мать Марины узнала о беременности и попыталась его найти, оказалось, что у нее даже нет точного адреса — только имя и название антикварного магазина, которое она неправильно запомнила.
Жан-Пьер женился во Франции, у него родились еще дети. А в начале 2000-х он случайно увидел на международной выставке в Брюсселе каталог московского музея — и фотографию экскурсовода, своей бывшей возлюбленной. Он разыскал ее, узнал о существовании дочери, но не решился нарушить ее жизнь. Вместо этого он тайно изменил завещание, признав Марину своим ребенком и оставив ей долю наследства.
Когда Жан-Пьер умер в 2010 году, его мать, мадам Дюваль, начала собственное расследование. Нашла адрес Марины (к тому времени ее мать уже умерла), получила ее фотографии. И, как оказалось, регулярно получала отчеты частного детектива о жизни внучки, которую никогда не видела.
В своем завещании старая француженка оставила Марине не только деньги, но и коллекцию старинных книг, несколько картин и ювелирные украшения.
— И ты получила все это год назад? — изумлялся Артем. — И молчала?
— Я была в шоке, — призналась Марина. — Представь: всю жизнь думаешь, что у тебя нет ни отца, ни его родственников. А потом оказывается, что у тебя была целая семья во Франции. И что твоя бабушка знала о твоем существовании, следила за тобой, но так и не решилась познакомиться.
— Почему?
— Думаю, она боялась, что я откажусь от общения. Или что буду претендовать на большее, чем она готова дать. Или просто не знала, как начать разговор после стольких лет.
Артем задумчиво смотрел на пламя свечи:
— И сколько всего ты получила?
— Около ста миллионов рублей, если перевести в наши деньги, — тихо сказала Марина. — Плюс ценности. Коллекция книг оценивается еще в сорок-пятьдесят миллионов. И несколько картин, которые я пока не стала продавать.
— Ты богаче меня, — рассмеялся Артем. — Намного богаче!
— Это просто деньги, — серьезно сказала Марина. — Они ничего не меняют между нами.
— Но они меняют возможности, — возразил Артем. — Мы можем позволить себе этот дом. Можем отремонтировать его так, как хотим. Можем…
— Можем завести детей, — закончила за него Марина. — И я смогу не работать первое время. Посвятить себя семье.
Артем погладил жену по волосам:
— Знаешь, моя мать будет в бешенстве. Она всегда считала, что ты вышла за меня по расчету. А теперь выяснится, что богатая наследница могла бы найти партию и получше.
Они рассмеялись, представляя лицо Елены Викторовны, когда та узнает всю правду.
Ремонт начался весной. Марина наняла бригаду реставраторов, которые специализировались на исторических зданиях. Артем взял на себя все вопросы коммуникаций, отопления, электрики. Они приезжали в усадьбу каждые выходные, контролировали работы, а иногда и сами брались за кисти и шпатели.
Елена Викторовна демонстративно игнорировала существование дома. Она не спрашивала о ремонте, не интересовалась планами сына и невестки. Когда Артем пытался рассказать ей о прогрессе работ, она меняла тему.
— Мама, ты ведешь себя как ребенок, — не выдержал однажды Артем. — Ты даже не видела дом, но уже решила его ненавидеть.
— Я видела достаточно фотографий, — парировала Елена Викторовна. — Это старая развалюха в глуши. И я не понимаю, зачем тебе это нужно, когда ты мог бы жить в цивилизованных условиях.
— Возможно, мне нужно именно это — немного отдалиться от цивилизации, — сказал Артем. — От постоянного стресса, от вечной гонки за успехом, от чужих ожиданий.
— Это она тебе внушила такие мысли, — поджала губы Елена Викторовна. — Раньше у тебя были амбиции.
— Они и сейчас есть, — усмехнулся Артем. — Просто теперь я хочу не только карьеры, но и нормальной жизни. Хочу видеть, как растут мои дети. Хочу просыпаться под пение птиц, а не под шум машин. Это тоже амбиции, мама. Просто другие.
Елена Викторовна покачала головой:
— Тебе тридцать пять лет, Артем. Ты в расцвете карьеры. А эта… эта девочка хочет утащить тебя в деревню, чтобы ты копался в грядках!
— Я не собираюсь бросать работу, — терпеливо объяснил Артем. — Но у меня может быть и другая жизнь, кроме офиса. И Марина здесь ни при чем. Это мое решение.
Но Елена Викторовна не желала слушать. Для нее дом в деревне был символом поражения, признаком того, что ее сын отказывается от амбиций, от того пути, который она для него планировала. А Марина была главной виновницей этого поражения.
К концу лета основные работы были закончены. Дом преобразился — старые дубовые двери отреставрировали, полы отциклевали, стены выкрасили в теплые оттенки. В гостиной появился новый камин, в кухне — современная техника, искусно вписанная в классический интерьер. На втором этаже обустроили библиотеку с уютными креслами и старинными книжными шкафами, в которые Марина перевезла часть наследства — редкие издания из коллекции бабушки.
Сад тоже оживал. Старые яблони обрезали, клумбы очистили от сорняков и засадили цветами, беседку отремонтировали и увили диким виноградом. Марина оказалась страстной садовницей — она часами могла возиться с растениями, планировать посадки, изучать книги по ландшафтному дизайну.
В сентябре они решили устроить новоселье — пригласить друзей, коллег, родственников. Марина составляла списки гостей, планировала меню, продумывала развлечения. И, конечно, отправила приглашение Елене Викторовне.
— Она не приедет, — предупредил Артем. — Ты же знаешь мою мать. Она слишком упряма.
— Посмотрим, — загадочно улыбнулась Марина. — У меня есть план.
День новоселья выдался на удивление теплым и солнечным — бабье лето радовало последними погожими днями. Гости начали съезжаться к полудню — кто на машинах, кто на специально организованном микроавтобусе. Во дворе накрыли длинные столы, в саду расставили шезлонги и кресла. Из открытых окон дома лилась музыка, на мангале жарилось мясо, в большом котле на костре томился плов.
Марина встречала гостей на крыльце — в легком платье цвета слоновой кости, с распущенными волосами, счастливая и красивая, как никогда. Артем помогал с парковкой, показывал дом, угощал всех домашним вином.
К трем часам дня приехали почти все приглашенные. Не было только Елены Викторовны.
— Я же говорил, — шепнул Артем жене, когда они на минуту остались одни. — Она не могла пересилить свою гордость.
— Подожди, — Марина посмотрела на часы. — У нас еще есть время.
В половине четвертого к воротам усадьбы подъехало такси. Марина, разливавшая шампанское гостям, первой заметила знакомую фигуру. Елена Викторовна, безукоризненно одетая, с тщательно уложенными волосами, осторожно шла по гравийной дорожке, с явным неодобрением оглядывая шумное сборище.
— Она приехала, — шепнула Марина мужу. — План сработал.
— Какой еще план? — не понял Артем.
— Потом расскажу, — Марина поставила бутылку и поспешила навстречу свекрови.
Елена Викторовна остановилась у входа в сад, словно не решаясь войти на территорию чужого праздника. Ее взгляд скользил по веселящимся гостям, по украшенным гирляндами деревьям, по дому, который теперь выглядел совсем иначе — ухоженным, элегантным, дышащим историей.
— Здравствуйте, Елена Викторовна, — Марина подошла к свекрови с двумя бокалами шампанского. — Я так рада, что вы все-таки решили приехать.
— Мне было любопытно, — сухо ответила та, принимая бокал. — Хотела увидеть, на что мой сын потратил столько времени и сил.
— И не только сил, — улыбнулась Марина. — Но и денег. Артем вложил в ремонт почти все свои сбережения.
— Что? — Елена Викторовна явно не ожидала такого поворота. — Зачем? У тебя же было наследство!
— Было и есть, — кивнула Марина. — Но это наш общий дом. И Артем настоял, что хочет участвовать в расходах. На равных.
Она замолчала, давая свекрови время переварить информацию. Елена Викторовна отпила шампанское, ее взгляд снова обратился к дому.
— Выглядит… неплохо, — наконец произнесла она. — Лучше, чем я ожидала.
— Это комплимент? — рассмеялась Марина. — Тогда вам стоит увидеть дом изнутри. Позвольте показать.
Она повела свекровь к дому, избегая центральной площадки с гостями. Артем заметил их и хотел было подойти, но Марина еле заметно покачала головой — дай нам время.
Внутри дома было прохладно и тихо. Звуки праздника доносились приглушенно, словно из другого мира. Елена Викторовна медленно шла по комнатам, внимательно рассматривая каждую деталь — старинную мебель, восстановленную лепнину, антикварные светильники.
— Ты действительно получила все это в наследство? — спросила она, останавливаясь перед книжным шкафом с редкими изданиями.
— Да, — Марина провела рукой по корешкам книг. — И еще многое осталось во Франции. Я постепенно перевожу самое ценное.
— И сколько еще ты планируешь скрывать от моего сына? — внезапно спросила Елена Викторовна, поворачиваясь к невестке.
Марина не дрогнула:
— Ничего. Артем знает обо всем. Я рассказала ему сразу после вашего… визита.
Елена Викторовна поджала губы:
— И он простил тебе обман?
— Не было никакого обмана, — спокойно возразила Марина. — Была неуверенность, осторожность. И желание преподнести сюрприз. Я никогда не лгала Артему.
Они поднялись на второй этаж. В мезонине была оборудована детская — с двумя кроватками, с игрушками, с яркими обоями.
— У вас будет ребенок? — Елена Викторовна остановилась на пороге.
— Дети, — поправила Марина. — Двойня. Мы узнали месяц назад.
Елена Викторовна медленно опустилась в кресло-качалку у окна:
— Артем знает?
— Конечно. Мы вместе выбирали мебель для детской.
— И когда ты собиралась сказать мне? — в голосе свекрови звучала обида. — Или я должна была узнать об этом от соседей?
Марина присела на подоконник напротив:
— Я пыталась сказать вам. Трижды приглашала на ужин. Вы отказывались. Я звонила — вы не брали трубку. Я оставляла сообщения — вы не отвечали.
Елена Викторовна отвернулась к окну:
— Я была зла. Ты увозишь моего сына из города, отдаляешь его от меня…
— Елена Викторовна, — мягко перебила Марина. — Посмотрите на меня. Я не увожу Артема. Он сам выбрал этот дом, эту жизнь. И вы всегда будете частью нашей семьи. Если захотите.
В комнате повисла тишина. За окном щебетали птицы, с первого этажа доносились приглушенные голоса гостей.
— Знаете, почему вы здесь? — спросила вдруг Марина. — Почему все-таки приехали, хотя клялись, что никогда не переступите порог этого дома?
Елена Викторовна пожала плечами:
— Любопытство? Желание убедиться, что я была права насчет этой развалюхи?
— Нет, — Марина покачала головой. — Вы здесь, потому что Артем попросил вас приехать. Он звонил вам вчера. И сказал, что если вы не приедете на новоселье, он не будет общаться с вами до рождения детей.
— Он не мог… — начала Елена Викторовна, но осеклась. — Он действительно так сказал?
— Да, — кивнула Марина. — И знаете что? Это была моя идея. Потому что я не хочу, чтобы мои дети росли без бабушки. И не хочу, чтобы Артем разрывался между нами.
Елена Викторовна молча смотрела на невестку, словно видела ее впервые.
— Ты манипулируешь моим сыном, — наконец произнесла она. — Используешь его привязанность ко мне.
— Нет, — Марина встала. — Я просто предложила решение проблемы. И Артем согласился. Потому что он тоже устал от вашей вражды. Он любит вас, Елена Викторовна. И я уважаю вас. Давайте просто попробуем жить в мире.
Она протянула руку свекрови. Елена Викторовна смотрела на нее долгим, изучающим взглядом. Потом медленно поднялась с кресла, проигнорировав протянутую руку.
— Я не знаю, смогу ли когда-нибудь полюбить тебя, — сказала она прямо. — Но ради Артема и внуков я готова к перемирию. Временному.
Марина улыбнулась:
— Начало положено. А теперь пойдемте вниз. Артем волнуется.
Прошло три года. Усадьба преобразилась окончательно — вокруг дома раскинулся ухоженный сад, появилась оранжерея, беседка с плетистыми розами, детская площадка. В пруду плавали декоративные карпы, по дорожкам бегали близнецы — мальчик и девочка, светловолосые и шустрые, как два маленьких урагана.
Артем перевел часть работы на удаленку, проводя в городе только три дня в неделю. Марина написала книгу — исторический роман, основанный на истории усадьбы и ее бывших владельцев. Книга неожиданно стала бестселлером, и теперь издательство ждало продолжения.
А по выходным в усадьбу приезжала Елена Викторовна. Она по-прежнему держалась несколько чопорно, не позволяла внукам называть себя «бабушкой» (только «бабуля Лена»), критиковала некоторые решения Марины по воспитанию детей. Но она больше не говорила о «развалюхе в глуши». И иногда, в редкие моменты, когда никто не видел, могла с удовольствием покачаться в гамаке с книгой или поиграть с внуками в прятки.
В одну из суббот, когда Марина возилась с цветами в саду, к ней неожиданно подошла Елена Викторовна.
— Знаешь, — сказала она, глядя на кусты роз, — я была не права насчет этого места. Оно… оно имеет свое очарование.
Марина выпрямилась, отряхнула руки от земли:
— Это самый щедрый комплимент, который я от вас слышала, Елена Викторовна.
— Не преувеличивай, — поморщилась свекровь. — Я просто констатирую факт. Дом оказался не таким ужасным, как я думала. И дети здесь растут… здоровыми.
Марина улыбнулась. Для Елены Викторовны это было практически признанием в любви.
— Спасибо, — просто сказала она. — Хотите чаю в беседке? Я как раз собиралась сделать перерыв.
— Пожалуй, — неожиданно согласилась Елена Викторовна. — Только без этих твоих травяных смесей. Нормальный чай с лимоном.
— Как скажете, — кивнула Марина. — Сейчас принесу.
Она направилась к дому, но на полпути обернулась. Елена Викторовна стояла у розовых кустов, осторожно касаясь пальцами нежных лепестков. В ее позе было что-то почти умиротворенное.
Марина улыбнулась. Это не была идеальная семья из глянцевых журналов. У них были свои сложности, недопонимания, конфликты. Но это была настоящая семья. Их семья. И, кажется, даже Елена Викторовна начинала это понимать.
