— Поставь кружку на место. Медленно. И не делай вид, что ты просто так завел разговор о паспортном столе, — голос Яны звучал ровно, но в этой ровности слышался скрежет металла. Она не оторвалась от экрана ноутбука, где сводила квартальный отчет по логистике, но всё её тело напряглось, как струна.
Кирилл замер. Его пальцы, широкие, с вечно обкусанными заусенцами, действительно сжали ручку любимой Яниной кружки — той самой, с толстыми стенками, которую она привезла из командировки в Казань. Он неуклюже переступил с ноги на ногу, и паркет в коридоре предательски скрипнул, словно предупреждая хозяйку: «Врёт. Сейчас будет врать».
— Ян, ну чего ты начинаешь? — Кирилл попытался улыбнуться той своей фирменной, чуть виноватой улыбкой, которая раньше работала безотказно. Но сейчас, в холодном свете галогеновых ламп прихожей, она выглядела жалкой гримасой. — Валерке просто нужна временная регистрация. Для работы. Ты же знаешь, там, на северах, сейчас строго с этим. Без прописки даже на вахту не берут.
— На вахту? — Яна наконец повернулась. Её взгляд скользнул по мужу — по его растянутой домашней футболке, по животу, который за последние два года стал заметно нависать над ремнем, по бегающим глазкам цвета полинявшей джинсы. — Валера и работа? Ты сам себя слышишь? Последний раз твой брат работал, когда помогал разгружать фуру с арбузами в девяносто восьмом, и то надорвался через два часа.
— Не утрируй. Он изменился. Ему сорок лет, Ян. Он взялся за ум.
— Взялся за ум? — Яна хмыкнула. — Это когда он месяц назад просил у тебя пять тысяч на «верняковое дело» с перепродажей каких-то китайских удочек? Или когда занял у твоей матери пенсию, чтобы отыграться на ставках?
Кирилл поморщился, словно у него заболел зуб. Он ненавидел, когда Яна включала «режим калькулятора», как он это называл. Но именно этот режим позволил ей закрыть ипотеку за эту трешку за пять лет. Самой. Без помощи его «дружной семьи».
— Это было давно. Сейчас всё серьезно. Ему предложили место начальника смены охраны. Но нужна местная прописка. Московская. Иначе никак. Служба безопасности не пропустит.
Яна откинулась на спинку рабочего кресла. В её голове, привыкшей оперировать накладными и маршрутами фур, пазл не складывался. Валера — шумный, нагловатый мужик с красным лицом и вечным запахом перегара, смешанного с дешёвым одеколоном «Шипр», — и должность начальника смены? В Москве? Где проверяют до седьмого колена?
— Пусть регистрируется у матери в Туле. Там тоже Россия, — отрезала она.
— Мать квартиру продает, ты же знаешь. Она переезжает к тетке в деревню, ей воздух нужен, — быстро, слишком быстро проговорил Кирилл.
Яна прищурилась.
— Продает? Ту самую квартиру, которую она берегла как зеницу ока, в которой даже дышать боялась, чтобы пыль не поднять? И с каких это пор Валентина Петровна полюбила деревенский воздух и удобства во дворе?
— Ну… обстоятельства. Ян, речь не о матери. Речь о брате. Ему нужно всего на полгода. Временная. Никаких прав на собственность, ты же юрист по образованию, знаешь. Просто штамп в бумажке.
— Штамп в бумажке, — медленно повторила Яна. — А потом этот «штамп» притащит сюда свои баулы, свои долги и свою привычку курить в туалете?
— Он не будет здесь жить! — воскликнул Кирилл, и в его голосе прорезались истеричные нотки. — Ему только для отдела кадров!
В этот момент в дверь позвонили. Настойчиво, длинно, с тем неприятным нажимом, когда звонящий уверен: ему обязаны открыть.
Яна и Кирилл переглянулись. Кирилл побледнел, его лоб покрылся испариной.
— Ты кого-то ждешь? — спросила Яна, уже поднимаясь.
— Нет… Наверное, ошиблись, — пробормотал муж, но сам сделал шаг назад, вглубь комнаты, словно прячась.
Яна прошла в прихожую, глянула в глазок. На лестничной клетке, занимая собой почти всё пространство, стоял Валера. В кожаной куртке, которая видела лучшие времена еще при Ельцине, с огромной спортивной сумкой через плечо. Он жевал жвачку, двигая челюстями так активно, будто пытался перемолоть камни.
Яна резко открыла дверь, не снимая цепочку.
— Привет, родственнички! — гаркнул Валера, дыхнув в щель смесью табака и жареного лука. — А я думаю, чего не открывают? Любовью занимаетесь, что ли? Кирюха, ты там живой?
Кирилл выглянул из-за угла, виновато ссутулившись.
— Валер, я же просил… мы еще не обсудили…
— Чего обсуждать-то? — Валера попытался просунуть ногу в приоткрытую дверь, но Яна с силой нажала плечом на полотно, зажав носок его грязного ботинка. — Э, полегче, хозяйка! Ботинки итальянские, между прочим.
— Убери ногу, — тихо сказала Яна. — Иначе я сейчас вызову наряд. И твоя «служба безопасности» узнает много интересного о твоих административках.
Валера хмыкнул, но ногу убрал.
— Строгая она у тебя, Кирюх. Как ты с ней живешь? Никакой душевности. Короче, я вещи закину? А то в машине стремно оставлять, райончик у вас, сами знаете, не Рублевка.
— Какие вещи? — Яна перевела взгляд на мужа. — Кирилл?
Муж вышел на свет, и вид у него был как у побитой собаки, которая нагадила на ковер и знает, что сейчас её ткнут носом.
— Ян… Валерке пожить негде пару дней. Пока с общагой решается.
— С какой общагой? Ты сказал — он начальник смены!
— Ну да, от работы общага. Но там ремонт пока. Мест нет.
Валера за дверью громко заржал. Смех у него был лающий, отрывистый.
— Кирюха, ты че лепишь? Какой ремонт? Скажи ты ей как есть. Баба твоя не дура, поймет. Или не поймет, — он снова сплюнул, на этот раз на коврик соседей. — Короче, Ян, давай открывай. Квартира матери уже под залогом, жить мне негде, а Кирюха мне должен.
В коридоре повисла тишина. Такая плотная, что, казалось, её можно резать ножом. Яна медленно закрыла дверь перед носом деверя, щелкнула замком и повернулась к мужу.
— Квартира матери под залогом? — переспросила она. — Кирилл, ты должен ему денег?
Кирилл рухнул на пуфик, обхватив голову руками.
— Не ему… Там сложная схема. Валера вписался в одну тему, с микрозаймами, но по-крупному. Хотел бизнес открыть, автосервис. Взял деньги под залог материной двушки. Думал, прокрутит и отдаст. А там проценты… счетчик включили.
— А ты здесь при чем?
— А я поручителем пошел, — голос Кирилла упал до шепота. — Не официально, конечно. Перед теми людьми. Сказал, если что — помогу. Они знают, где мы живем. Они знают про твою квартиру.
Яна почувствовала, как холод поднимается от ног к затылку. Не страх, нет. Ярость. Ледяная, кристально чистая ярость. Она вспомнила, как пять лет отказывала себе в отпуске, как ходила в одних сапогах три сезона, как брала подработки по выходным, чтобы выплатить эту квартиру. Её крепость. Её территорию. И теперь этот… этот амебный человек привел к её порогу беду.
— «Они» знают про мою квартиру? — переспросила она очень спокойно. — И что ты им пообещал? Что мы продадим её и отдадим долг твоего брата-игромана?
— Нет! Конечно нет! — Кирилл вскинул голову, и в глазах его блеснули слезы. — Просто… если Валерку здесь прописать, хотя бы временно, это даст отсрочку. Коллекторы отстанут на время, пока будут проверять документы. Они подумают, что у него есть актив, есть куда прижаться. Это даст нам время найти деньги!
— Нам? — Яна усмехнулась. — Ты сказал «нам»? У меня нет долгов, Кирилл. И у меня нет брата-уголовника.
— Ты не понимаешь! Они угрожают матери! Они сказали, что сожгут её дом в деревне, если она переедет! Валерку на счетчик поставили, ему скрываться надо, а без прописки он никуда не может сунуться, его любой патруль тормознет!
— И ты решил привести его сюда. В мой дом. Сделать его моей проблемой.
— Это наш дом, Ян! Мы семья! В горе и в радости, помнишь? — Кирилл попытался встать в позу, надавить на жалость, на мораль.
Яна подошла к шкафу, открыла дверцу и достала с верхней полки дорожную сумку. Бросила её к ногам мужа.
— Собирайся.
— Что? — Кирилл опешил. — Ты шутишь? Куда я пойду? Ночь на дворе!
— К брату. В машину. В общагу. К матери. Мне всё равно. У тебя есть десять минут.
— Яна, ты не можешь так поступить! Из-за какой-то прописки? Я же твой муж!
— Ты не муж. Ты — проблема, — Яна вернулась к столу, демонстративно закрыла ноутбук. — Ты за моей спиной решаешь вопросы с бандитами, закладываешь имущество матери и пытаешься втянуть в это меня. Ты врешь мне в глаза про «работу на северах», когда твоего брата ищут коллекторы. Ты хотел прописать здесь человека, за которым охотятся. Чтобы они пришли сюда? Чтобы они подожгли мою дверь?
— Я хотел как лучше! Я хотел спасти семью!
— Чью семью, Кирилл? Свою и Валеркину? Вот и спасай. Там, за дверью.
В дверь снова начали долбить. Теперь уже ногами.
— Эй, интеллигенция! Открывай, хуже будет! Я знаю, что вы там! Кирюха, скажи своей крале, что я здесь жить буду! Это и твой дом тоже!
Яна достала телефон.
— Я вызываю полицию. Скажу, что в дверь ломится неизвестный, угрожает расправой. И что мой бывший муж, который здесь больше не проживает, отказывается покидать помещение.
— Бывший? — Кирилл побледнел еще сильнее. — Ян, не надо…
— Время пошло, — она посмотрела на часы. — Девять минут.
Кирилл понял, что это не блеф. Он видел этот взгляд, когда она увольняла проворовавшегося начальника склада, который был другом генерального. Она тогда пошла до конца, несмотря на угрозы.
Он начал хаотично метаться по квартире, сгребая вещи. Носки, зарядка, джинсы. Руки его тряслись. Он что-то бормотал — то проклятия, то мольбы.
— Ты черствая. Ты сухая. Тебе только твои метры важны. У человека беда, а ты…
Яна стояла у окна, скрестив руки на груди. Она не смотрела на него. Она смотрела на улицу, где в свете фонаря стояла ржавая «девятка» Валеры, занимая два парковочных места.
Когда Кирилл, сгорбленный, с расстегнутой курткой и набитой сумкой, вышел в коридор, за дверью стало тихо. Валера, видимо, устал пинать железо и спустился вниз покурить.
— Я подам на развод, — бросил Кирилл от порога. — И на раздел имущества. Половина ремонта — моя. Я чеки сохранил.
Яна обернулась.
— Ремонта? Ты про те обои, которые мы клеили на мои премиальные? Или про плитку, которую клал мастер, оплаченный с моей карты? Подавай. Только учти, Кирилл: я подниму все транзакции. И выяснится, что последние три года ты свою зарплату «вкладывал» в помощь брату и маме, а жили мы на мою. И еще: если ты сейчас выйдешь и скажешь своим «друзьям», что здесь им ничего не светит, я, так и быть, не буду писать заявление о том, что ты украл у меня, скажем, золотые серьги.
— Ты… ты чудовище, — выдохнул он.
— Нет. Я просто хозяйка своей квартиры. И своей жизни. Ключи на тумбочку.
Кирилл швырнул связку ключей. Она со звоном ударилась о зеркало, оставив маленькую царапину. Дверь захлопнулась.
Яна подождала, пока стихнут шаги на лестнице. Затем подошла к двери, заперла её на все замки — верхний, нижний и ночную задвижку. Прислушалась. С улицы донеслись голоса — басистый ор Валеры и оправдывающийся бубнеж Кирилла. Хлопнула дверь машины. Взревел дырявый глушитель.
Яна выдохнула. Воздух в квартире, казалось, стал чище. Она прошла на кухню, взяла ту самую кружку, которую лапал Кирилл, и брезгливо бросила её в мусорное ведро. Громкий звук удара керамики о пластик прозвучал как финальная точка.
Она налила себе воды в стакан. Руки не дрожали. Наоборот, в теле появилась какая-то звенящая легкость. Она знала, что завтра будет тяжело: звонки свекрови с проклятиями, попытки Кирилла вернуться, возможно, визиты тех самых «кредиторов». Но это будут внешние проблемы. Враг больше не был внутри периметра.
Она вернулась к ноутбуку. Открыла файл отчета. Цифры выстроились в ровные ряды, послушные и понятные.
«Ты серьёзно решил прописать своего брата в моей квартире?» — мысленно повторила она свой вопрос.
Ответ был получен. Цена вопроса — один брак. Не так уж и дорого за свободу от чужого безумия.
Яна набрала номер управляющей компании.
— Добрый вечер. Мне нужно сменить личинку замка. Срочно. Да, прямо сейчас. Я заплачу двойной тариф.
Она положила телефон и впервые за вечер позволила себе расслабить плечи. Квартира была тихой. Квартира была её. И никто — ни Валера с его долгами, ни Кирилл с его враньем, ни свекровь с её манипуляциями — больше не переступит этот порог.
Яна погасила свет в коридоре, наслаждаясь тишиной. Она была уверена, что выиграла эту битву, просто выставив мусор за дверь.
Вот только она не видела, что происходило внизу, во дворе, в салоне ржавой «девятки»…
Кирилл не плакал. Он не бился головой о торпеду и не умолял брата о помощи. Как только окна на седьмом этаже потемнели, с его лица исчезла маска побитой собаки. Спина выпрямилась, взгляд стал холодным и сосредоточенным. Он достал из кармана второй телефон — не тот, который знала Яна, а простенький кнопочный аппарат.
— Всё по плану, — сказал он в трубку ровным, сухим голосом. — Она меня выгнала. Свидетели видели скандал. Запускай процесс.
Он сбросил вызов и посмотрел на темные окна своей бывшей квартиры.
— Думаешь, ты меня выставила? — едва слышно усмехнулся он. — Нет, дорогая. Ты просто освободила мне плацдарм.
Валера на водительском сиденье удивленно покосился на брата, но промолчал. Он впервые видел Кирилла таким. И этот Кирилл пугал его куда больше, чем коллекторы.
Машина тронулась с места. Охота началась, но жертва даже не подозревала, что капкан захлопнулся не снаружи, а изнутри…
