Звонок раздался, когда Оксана заканчивала третий подход отжиманий. Семь лет без него, и телефон до сих пор предательски вздрагивал в руке, когда на экране высвечивалось его имя.
— Игнорировать, — выдохнула она, упираясь лбом в холодный пол квартиры. — Просто игнорировать.
Телефон замолчал. Через тридцать секунд зазвонил снова.
— Да отвали ты! — Оксана перевернулась на спину, уставившись в потолок. На белой поверхности плясали тени от проезжающих мимо окон машин. Семь часов вечера, пятница, пробки.
Звонок прекратился. Вместо него пришло сообщение: «Возьми трубку. Это важно».
Оксана фыркнула. «Важно». Для Виктора Сергеевича Романова всё всегда было важно. Настолько важно, что ради этого «важного» он семь лет назад собрал вещи и ушёл из их общей квартиры, оставив на столе ключи и записку, написанную на вырванном из ежедневника листе: «Прости. Так будет лучше для всех».
Телефон зазвонил в третий раз.
— Слушаю, — ответила она, прижимая трубку к уху плечом и поднимаясь с пола.
— Оксана, — голос Виктора звучал напряжённо. — Нам нужно поговорить.
— Нам не о чем говорить, Витя, — она произнесла его имя с особой интонацией, как произносила всегда, когда злилась. — Всё, что ты хотел сказать, ты уже сказал. Семь лет назад. На клочке бумаги.
— Это касается мамы.
Оксана замерла на полпути к кухне. Вера Павловна. Свекровь, которая так и не стала бывшей, несмотря на уход сына. Единственный человек, с которым Оксана поддерживала связь все эти годы.
— Что с ней?
— Я приеду. Через полчаса.
— Стоп-стоп-стоп, — Оксана нервно рассмеялась. — Ты не приедешь. Просто скажи, что случилось.
— Не по телефону.
В трубке раздались короткие гудки. Оксана уставилась на экран телефона, будто он мог объяснить, что только что произошло.
— Ну уж нет, — пробормотала она, набирая сообщение. — Даже не думай заявляться ко мне домой. Встретимся в кафе на углу.
«Хорошо», — пришёл лаконичный ответ.
Виктор почти не изменился за эти годы. Всё те же тёмные волосы, зачёсанные назад, тот же внимательный взгляд, те же широкие плечи под дорогим пальто. Разве что морщинки в уголках глаз стали заметнее, да между бровями залегла складка — признак постоянной сосредоточенности.
Он сидел за дальним столиком у окна, поставив перед собой чашку нетронутого кофе. Когда Оксана вошла в кафе, Виктор поднял голову и встретился с ней взглядом. Семь лет как не бывало.
— Ты опоздала, — сказал он вместо приветствия.
— Ты исчез на семь лет, — парировала Оксана, садясь напротив и расстёгивая куртку. — Так что мои двадцать минут — это сущий пустяк.
Виктор поморщился. В этом вся Оксана — прямая, резкая, бьющая без предупреждения.
— Я заказал тебе чай. С бергамотом и без сахара. Ты всё ещё…
— Что с Верой Павловной? — перебила Оксана, игнорируя принесённую официантом чашку.
Виктор сцепил пальцы в замок.
— У неё обнаружили опухоль. Операция через две недели.
Оксана почувствовала, как холодеет внутри. Вера Павловна, которая казалась нерушимой скалой, всегда здоровая, всегда энергичная, всегда готовая раздавать советы и вмешиваться в жизнь окружающих…
— Насколько всё серьёзно?
— Серьёзно, — Виктор провёл рукой по лицу. — Но врачи говорят, что прогноз хороший. Если вовремя… Если всё пройдёт как надо.
— Почему она мне ничего не сказала? Мы разговаривали на прошлой неделе.
— Ты же знаешь маму. Она не хотела тебя беспокоить.
Оксана хмыкнула. Вера Павловна не хотела беспокоить? Женщина, которая звонила в два часа ночи, чтобы спросить рецепт пирога с вишней? Женщина, которая заявлялась без предупреждения с чемоданом на неделю?
— И зачем ты мне это рассказываешь? Ты же понимаешь, что я в любом случае буду рядом с ней.
Виктор опустил глаза. Этот жест Оксана помнила слишком хорошо — так он всегда делал, когда собирался сказать что-то, что ей не понравится.
— Дело в том, что… — он запнулся. — Мне нужно уехать.
— Уехать? — Оксана почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. — Твоя мать ложится на операцию, а ты собрался уезжать?
— Это командировка. На три недели. В Шанхай. Я не могу её отменить.
— Конечно, не можешь, — Оксана горько усмехнулась. — Ты никогда ничего не мог отменить. Ни встречу с партнёрами, ни переговоры, ни презентацию. Даже собственную свадьбу не смог отменить, пришлось жениться.
Виктор поморщился.
— Я не за этим пришёл, Ксюш.
— Не называй меня так, — отрезала она. — Что тебе нужно, Виктор?
— Я хочу попросить тебя… — он сделал глубокий вдох. — Мама переезжает ко мне. На время реабилитации. Её нельзя оставлять одну, а я уезжаю…
Оксана уставилась на него, не веря своим ушам.
— Ты меня бросил ради своей секретутки, а теперь заявляешься и просишь присмотреть за мамой? Сам смотри, — она покачала головой. — Нет, ну это даже для тебя слишком.
— Ей нужен будет уход. Постоянный присмотр. Я нанял сиделку, но этого недостаточно. Ей нужен кто-то… родной.
— А где твоя Алёна? — Оксана произнесла это имя с таким ядом, что Виктор невольно отшатнулся. — Почему она не может позаботиться о своей свекрови?
Виктор опустил глаза.
— Мы расстались. Три года назад.
Оксана замерла. Три года. Они расстались три года назад, а Виктор появился только сейчас, когда ему что-то понадобилось.
— Тем более, — она поднялась, застёгивая куртку. — Не женат, свободен как ветер. Сам заботься о своей матери.
— Оксана, — Виктор схватил её за руку. — Пожалуйста. Я прошу не за себя. За маму.
Она высвободила руку.
— Вера Павловна может переехать ко мне. Но ты… ты держись подальше, ясно? Я сообщу тебе, когда ты сможешь забрать её после моего отъезда.
Виктор поднял на неё глаза, полные благодарности.
— Спасибо, — выдохнул он. — Я знал, что ты не откажешь.
— Ты ничего обо мне не знаешь, — отрезала Оксана. — И больше не узнаешь.
Вера Павловна оказалась легче, чем Оксана помнила. Или это она сама стала сильнее за эти годы? Когда-то эта женщина казалась ей воплощением всего, чем Оксана не являлась — элегантная, сдержанная, безупречная. Теперь же она выглядела просто усталой пожилой женщиной, с осунувшимся лицом и потухшим взглядом.
— Не понимаю, зачем весь этот цирк, — проворчала Вера Павловна, когда Оксана помогала ей устроиться в гостевой спальне. — Я прекрасно могла бы остаться дома. Или дождаться Витю.
— Через две недели операция, Вера Павловна, — терпеливо объяснила Оксана. — Врачи сказали, что вам нужен покой и уход.
— Пф! Врачи! — свекровь поморщилась. — В моё время люди не бегали по врачам из-за каждого чиха.
Оксана только улыбнулась. Характер у Веры Павловны остался прежним — властным и непреклонным. Когда-то это сводило Оксану с ума. Теперь вызывало только тёплую улыбку. Если свекровь ворчит и командует — значит, с ней всё в порядке.
— Витя сказал, вы расстались с этой… как её, — Вера Павловна устроилась на кровати, поправляя подушки. — С секретаршей своей.
— Алёной, — подсказала Оксана, раскладывая вещи свекрови в шкафу.
— Да какая разница, — отмахнулась Вера Павловна. — Всё равно она ему не подходила. Слишком… примитивная.
Оксана прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Когда-то и о ней свекровь говорила то же самое. «Слишком простая для Вити», «недостаточно образованная», «не из нашего круга». А теперь, видите ли, Алёна оказалась «примитивной».
— А ты, я смотрю, похорошела, — неожиданно произнесла Вера Павловна, окидывая Оксану оценивающим взглядом. — Постройнела. И держишься иначе.
— Семь лет прошло, — пожала плечами Оксана. — Люди меняются.
— И всё ещё одна? — в голосе свекрови слышалось неприкрытое любопытство.
Оксана улыбнулась.
— Не совсем.
— Вот как? — Вера Павловна подалась вперёд. — И кто же он?
— Это не «он», Вера Павловна, — Оксана сложила последнюю стопку белья в шкаф. — Это моя юридическая фирма. Три года назад я открыла собственную практику. У меня пять сотрудников и офис в центре города.
Вера Павловна откинулась на подушки, явно разочарованная.
— Работа, работа, — проворчала она. — В моё время женщины думали о семье, а не о карьере.
— В ваше время женщины не имели выбора, — мягко заметила Оксана. — А сейчас имеют. И я выбрала то, что делает меня счастливой.
Вера Павловна хмыкнула, но спорить не стала. Вместо этого она перевела разговор на предстоящую операцию, на врачей, на больницу — на всё, что угодно, лишь бы не признавать, что боится.
Вечером, уложив свекровь спать, Оксана вышла на балкон с бокалом вина. Прохладный осенний воздух пах опавшими листьями и влажным асфальтом. Где-то вдалеке шумел город — живой, неугомонный, равнодушный к чужим драмам.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Виктора: «Как она?»
Оксана отпила глоток вина, размышляя, стоит ли отвечать. Решила, что ради Веры Павловны стоит.
«Нормально. Устроилась. Ворчит».
Ответ пришёл мгновенно: «Спасибо».
Оксана собиралась убрать телефон, но тут пришло ещё одно сообщение: «Я могу позвонить? Хочу кое-что объяснить».
Она поколебалась. Семь лет она строила свою жизнь заново, по кирпичику, день за днём. Семь лет она училась жить без него, думать без него, дышать без него. И вот он появляется снова, и всё, что она выстроила, вдруг кажется таким хрупким.
«Нет», — напечатала она и отправила.
Телефон зазвонил. Оксана вздохнула и приняла вызов.
— Я же написала «нет».
— Я знаю, — голос Виктора звучал глухо, словно он говорил из-под воды. — Но я должен объяснить. Должен, понимаешь?
— Ничего ты мне не должен, — Оксана сделала ещё глоток вина. — Всё давно закончилось.
— Не для меня.
Оксана рассмеялась — горько, резко.
— А, ну да. Совесть замучила? Через семь лет?
— Я пытался связаться с тобой, — в голосе Виктора слышалось напряжение. — Три года назад. Когда мы с Алёной…
— Меня это не интересует, — перебила Оксана. — Абсолютно не интересует, что у вас там произошло. Это ваши проблемы.
— Ты сменила номер. И переехала.
— Разумеется, я сменила номер, — Оксана фыркнула. — После того, как ты исчез, оставив записку, словно мы встречались неделю, а не жили вместе пять лет. После того, как я узнала о твоей интрижке с секретаршей от общих знакомых. После того, как твоя мать позвонила мне и сказала, что ты «нашёл женщину своего уровня». Да, я сменила номер. И работу. И квартиру. И жизнь.
Повисла тяжёлая пауза.
— Мама тебе это сказала? — наконец произнёс Виктор.
— О да, — Оксана невесело усмехнулась. — Прямо так и сказала. А потом, представь себе, через полгода заявилась ко мне на новую работу с пирогом и извинениями. Сказала, что ошиблась в тебе. И в твоей Алёне.
Виктор молчал. Оксана слышала его дыхание — тяжёлое, прерывистое.
— Я не знал, — наконец сказал он. — Клянусь, я не знал, что она так с тобой разговаривала.
— Уже неважно, — Оксана допила вино и поставила пустой бокал на перила балкона. — Это было давно.
— Для меня это важно, — в голосе Виктора звучала решимость. — Я хочу, чтобы ты знала правду. Всю правду.
— Зачем? — устало спросила Оксана. — Что это изменит?
— Ничего, — честно ответил Виктор. — Но ты заслуживаешь знать.
Оксана закрыла глаза. Усталость накатила внезапно, придавив к земле тяжёлым грузом. Семь лет она жила с вопросами, на которые не было ответов. Семь лет она гадала, что сделала не так, чем не угодила, почему оказалась недостаточно хороша. А теперь ответы были на расстоянии одного «да». Стоило лишь произнести это короткое слово.
— Хорошо, — сказала она, открывая глаза. — Я слушаю.
Правда оказалась совсем не такой, какой Оксана её представляла все эти годы. Не было ни страстной любви с первого взгляда, ни интрижки за её спиной. Была усталость от работы, от бесконечных командировок, от вечного напряжения. Была молодая секретарша, которая восхищалась боссом и ловила каждое его слово. Было несколько бокалов виски после тяжёлого дня. И была ночь, о которой Виктор жалел с того самого момента, как проснулся в чужой постели.
— Я собирался всё тебе рассказать, — говорил он, и Оксана слышала в его голосе искреннее раскаяние. — Но Алёна… она сказала, что беременна. Что ребёнок от меня.
Оксана почувствовала, как земля уходит из-под ног. Ребёнок. У Виктора есть ребёнок.
— И где… где он сейчас?
— Его нет, — глухо ответил Виктор. — И никогда не было. Она солгала. Поняла, что я собираюсь уйти, и солгала.
— И ты поверил?
— Я не мог рисковать, — Виктор вздохнул. — Не мог допустить, чтобы мой ребёнок рос без отца. Как я.
Оксана прикусила губу. Она знала эту историю — историю мальчика, которого бросил отец, когда ему было пять. Мальчика, который поклялся, что никогда не станет таким, как его отец.
— Три года, Витя, — тихо произнесла Оксана. — Три года ты жил с женщиной, которая тебя обманула.
— Два, — поправил он. — Через два года она призналась. После выкидыша, которого не было. Я ушёл в тот же день.
— И не вернулся ко мне.
— Я пытался, — в голосе Виктора слышалось отчаяние. — Но ты исчезла. Сменила номер, переехала. Никто из общих знакомых не знал, где ты. Или не хотел говорить.
— А твоя мать? — спросила Оксана. — Она ведь знала.
Пауза.
— Я не спрашивал её, — признался Виктор. — Мы… поссорились. Когда она узнала правду об Алёне. Сказала, что я полный … , что потерял лучшее, что было в моей жизни.
Оксана невольно улыбнулась. Вера Павловна, которая когда-то считала её «недостаточно хорошей» для сына, теперь защищала её. Жизнь полна иронии.
— Что ж, — сказала Оксана, глядя на ночной город. — Спасибо за правду. Хотя, знаешь, она ничего не меняет. Слишком много времени прошло.
— Я понимаю, — голос Виктора звучал смиренно. — Я просто хотел, чтобы ты знала. Что я не…
— Я знаю, — мягко перебила Оксана. — Ты не такой, как твой отец. Ты лучше.
После этого разговора стало легче. Словно камень, который Оксана носила на сердце все эти годы, вдруг рассыпался в пыль. Она по-прежнему не хотела видеть Виктора, по-прежнему не готова была впустить его обратно в свою жизнь. Но теперь хотя бы понимала, почему всё произошло именно так.
Дни с Верой Павловной оказались неожиданно… мирными. Свекровь, которую Оксана помнила властной и требовательной, теперь была тише, задумчивее. Иногда Оксана ловила на себе её взгляд — оценивающий, изучающий, словно Вера Павловна видела её впервые.
— Ты изменилась, — сказала она однажды, когда они вместе пили чай на кухне. — Стала… сильнее.
Оксана улыбнулась.
— Жизнь заставила.
— Мой сын — дурак, — неожиданно заявила Вера Павловна. — Всегда был им. Весь в отца.
Оксана чуть не подавилась чаем.
— Вера Павловна!
— Что? Это правда, — старушка пожала плечами. — Умный мужик так не поступает с женщиной, которая его любит.
— Он думал, что поступает правильно, — почему-то Оксана вдруг почувствовала необходимость защитить Виктора. — Хотел взять на себя ответственность.
— Ха! — Вера Павловна фыркнула. — Ответственность! А как же ответственность перед тобой? Перед вашими отношениями? Нет, девочка моя, это была не ответственность. Это был страх. Мужской страх оказаться недостаточно хорошим.
Оксана молчала, обдумывая слова свекрови. Возможно, в них была доля правды. Виктор всегда боялся разочаровать других — её, мать, коллег, начальство. Всегда стремился быть безупречным. И, возможно, когда он ошибся, когда совершил нечто непоправимое, он просто не смог с этим жить. Не смог смотреть ей в глаза, зная, что предал.
— Знаешь, — продолжила Вера Павловна, отпивая чай, — когда я узнала о его интрижке, я была в ярости. Не потому, что он изменил — мужчины, они все такие, — а потому, что он выбрал эту… пустышку вместо тебя. И я сказала ему об этом. Прямо в лицо сказала: «Ты меняешь золото на мишуру».
— И что он ответил? — тихо спросила Оксана.
— Ничего, — Вера Павловна поставила чашку на стол. — Просто посмотрел на меня так… потерянно. Как в детстве смотрел, когда разбивал коленки. А потом сказал: «Она беременна, мама». И я поняла, что он влип по-крупному.
Оксана опустила глаза, вспоминая их разговор с Виктором. Как он говорил о своём страхе стать таким, как его отец. О своём желании сделать «правильно», даже если это «правильно» ломало ему жизнь.
— Я ведь извинилась перед тобой, помнишь? — неожиданно спросила Вера Павловна. — Через полгода после… всего этого.
— Помню, — кивнула Оксана. — Вы пришли ко мне с яблочным пирогом.
— С шарлоткой, — поправила Вера Павловна. — И сказала, что была неправа. Насчёт тебя. Всегда была неправа.
Оксана улыбнулась. Она помнила тот день — дождливый, промозглый ноябрьский день, когда на пороге её новой квартиры появилась свекровь с пирогом и виноватым взглядом.
— Я была удивлена, — призналась Оксана. — Никогда не думала, что вы придёте.
— А я никогда не думала, что буду скучать по невестке больше, чем по собственному сыну, — хмыкнула Вера Павловна. — Но вот поди ж ты.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись — впервые за всё время по-настоящему, искренне, без напряжения и недомолвок.
Операция прошла успешно. Вера Павловна перенесла её стойко, без жалоб и капризов, чем заслужила уважение всего медицинского персонала. Оксана дежурила у её постели, держала за руку, рассказывала о своей работе, о клиентах, о том, как изменился город за эти годы.
Виктор звонил каждый день — сначала Оксане, потом, когда Вера Павловна окрепла, ей самой. Рассказывал о Шанхае, о переговорах, о том, как скучает по дому. Оксана старалась не подслушивать эти разговоры, но иногда, проходя мимо палаты, где свекровь говорила по громкой связи, слышала обрывки фраз.
— Да, мама, она всё ещё красивая, — говорил Виктор однажды, и Оксана замерла за дверью, не в силах сделать шаг. — Даже красивее, чем раньше.
Пауза.
— Нет, мама, я не собираюсь… Это невозможно. Слишком много времени прошло.
Ещё одна пауза.
— Конечно, я всё ещё… А как это может измениться? Но это не значит, что…
Оксана отошла от двери, не желая слышать больше. Сердце билось быстро-быстро, словно она пробежала марафон. «Конечно, я всё ещё…» Она покачала головой. Неважно, что он там говорил. Слишком много воды утекло.
Через неделю Веру Павловну выписали. Оксана перевезла её к себе — до возвращения Виктора оставалось ещё пять дней.
— Мне неловко занимать твою спальню, — ворчала Вера Павловна, пока Оксана раскладывала её вещи.
— Мне не сложно поспать на диване, — пожала плечами Оксана. — К тому же, это ненадолго. Скоро вернётся Виктор и заберёт вас к себе.
— А может, я останусь с тобой? — неожиданно спросила Вера Павловна, и в её голосе слышалась надежда. — У тебя тут… уютно.
Оксана замерла с полотенцем в руках.
— Вера Павловна, у меня маленькая квартира. И работа. Я не смогу обеспечить вам постоянный уход.
— А кто сказал, что мне нужен уход? — фыркнула старушка. — Подумаешь, операция! Я ещё вас всех переживу.
Оксана улыбнулась. Боевой дух Веры Павловны восстанавливался с каждым днём.
— Витя специально для вас переоборудовал гостевую спальню, — мягко напомнила Оксана. — И нанял сиделку.
— Сиделку! — Вера Павловна закатила глаза. — Я не немощная старуха, чтобы за мной сиделки ходили.
— Это временно, — успокоила её Оксана. — На период восстановления.
Вера Павловна поджала губы, но спорить не стала. Вместо этого она перевела разговор на предстоящий визит Виктора.
— Он изменился, знаешь, — сказала она, внимательно наблюдая за реакцией Оксаны. — После того, как расстался с этой… секретаршей. Стал серьёзнее. Ответственнее.
— Рада за него, — ровно ответила Оксана, старательно избегая взгляда свекрови.
— Он до сих пор любит тебя, — внезапно заявила Вера Павловна.
Оксана замерла.
— Это неправда, — она заставила себя продолжить уборку. — И даже если так, это ничего не меняет.
— Почему? — в голосе Веры Павловны слышалось искреннее любопытство. — Ты ведь тоже всё ещё…
— Нет, — отрезала Оксана. — Я давно отпустила прошлое. У меня своя жизнь. Своё дело. Свои планы.
— И в этих планах нет места для любви?
Оксана повернулась к свекрови, чувствуя, как внутри поднимается раздражение.
— В этих планах нет места для мужчины, который однажды уже предал меня, — сказала она твёрдо. — И не имеет значения, по какой причине. Доверие — как стекло, Вера Павловна. Однажды разбив, его не склеишь.
— А если попробовать? — не сдавалась старушка. — Дать ему второй шанс?
— Зачем? — Оксана покачала головой. — Чтобы снова разочароваться? Нет, спасибо. Мне и так хорошо.
— Но ты одна.
— Я не одна, — Оксана улыбнулась. — У меня есть друзья. Работа, которую я люблю. И вы, как ни странно.
Вера Павловна хмыкнула, но в её глазах мелькнуло что-то похожее на одобрение.
— Упрямая, — проворчала она. — Вся в меня.
Виктор вернулся из Шанхая в среду, на день раньше, чем планировал. Оксана как раз собиралась на работу, когда раздался звонок в дверь.
На пороге стоял он — в деловом костюме, с дорожной сумкой через плечо, с лёгкой щетиной на лице и усталыми глазами.
— Привет, — сказал Виктор, и его голос звучал хрипло, будто он долго молчал. — Я вернулся раньше. Перенёс последнюю встречу.
Оксана кивнула, пропуская его в квартиру.
— Мама в гостиной, — сказала она, застёгивая куртку. — Смотрит телевизор.
— Спасибо, что присмотрела за ней, — Виктор поставил сумку на пол. — Я ценю это. Правда.
— Я делала это не для тебя, — напомнила Оксана. — А для неё.
— Я знаю, — он улыбнулся — той самой улыбкой, от которой когда-то у неё подкашивались колени. — Но всё равно спасибо.
Оксана неопределённо кивнула и направилась к двери.
— Подожди, — Виктор преградил ей путь. — Я хотел спросить… Ты не хочешь поужинать со мной? Когда-нибудь. Просто поговорить.
Оксана посмотрела на него — внимательно, оценивающе. Когда-то этот мужчина был центром её вселенной. Когда-то ради него она готова была на всё. Теперь же перед ней стоял просто человек — уставший, немного потрёпанный жизнью, с надеждой во взгляде.
— Нет, Витя, — мягко ответила она. — Не хочу.
— Я понимаю, — он кивнул, принимая отказ с достоинством. — Это было глупо с моей стороны.
— Не глупо, — Оксана покачала головой. — Просто… не нужно. Всё давно закончилось. Я двигаюсь дальше. И тебе советую.
Виктор отступил, пропуская её к двери.
— Я рад, что ты счастлива, — сказал он тихо. — Ты заслуживаешь этого.
— Все заслуживают, — Оксана улыбнулась. — Даже ты, Витя.
Она вышла, закрыв за собой дверь, и глубоко вдохнула прохладный осенний воздух. На душе было легко и спокойно, словно она наконец-то закрыла главу, которая слишком долго оставалась открытой.
Прошло два месяца.
Зима вступила в свои права, укрыв город белым покрывалом. Вера Павловна полностью поправилась и, вопреки всем прогнозам, вернулась к активной жизни — записалась в клуб любителей скандинавской ходьбы, начала посещать курсы компьютерной грамотности для пенсионеров и даже завела страницу в социальной сети, где делилась рецептами и житейскими советами.
Оксана виделась с ней раз в неделю — они вместе ходили по магазинам, в кафе, иногда в театр. Эти встречи стали неожиданно приятной частью жизни Оксаны — Вера Павловна оказалась интересной собеседницей с острым умом и нетривиальным взглядом на вещи.
О Викторе они не говорили. Вера Павловна словно поняла, что эта тема закрыта, и не пыталась больше свести их вместе. Иногда она упоминала сына в разговоре — вскользь, между делом, — но никогда не задерживалась на этой теме.
Однажды, перед Новым годом, они сидели в кафе, наслаждаясь горячим шоколадом и рождественской атмосферой.
— Витя улетает в Сингапур, — неожиданно сказала Вера Павловна, помешивая шоколад серебряной ложечкой. — На два года. Его повысили.
Оксана кивнула, не выказывая особого интереса.
— Рада за него. Это хорошая возможность.
— Да, — Вера Павловна отпила шоколад и промокнула губы салфеткой. — Он просил передать тебе кое-что.
Она достала из сумочки небольшой конверт и протянула Оксане.
— Что это? — Оксана с подозрением посмотрела на конверт.
— Понятия не имею, — Вера Павловна пожала плечами. — Но сказал, что это важно.
Оксана взяла конверт и осторожно открыла его. Внутри лежал сложенный вдвое лист бумаги — вырванный из ежедневника, точно такой же, как тот, на котором семь лет назад Виктор написал своё «Прости».
«Я отпускаю тебя. Спасибо за всё. Будь счастлива. В.»
Оксана улыбнулась и убрала записку в сумку.
— Что там? — полюбопытствовала Вера Павловна.
— Прощание, — просто ответила Оксана. — Настоящее прощание.
Они допили шоколад и вышли на улицу, где кружились в воздухе крупные снежинки. Оксана подняла лицо к небу, чувствуя, как холодные кристаллики тают на коже.
Семь лет назад она потеряла любовь и обрела себя. Теперь она точно знала, что сделала правильный выбор.
— Знаешь, — сказала Вера Павловна, беря её под руку, — я горжусь тобой. Ты сильная. Сильнее, чем я когда-либо была.
Оксана улыбнулась, крепче сжимая руку свекрови.
— Я научилась у лучших, — сказала она. — У вас….
