Светлана всегда считала, что ей повезло со свекровью. Нет, правда повезло — не то что подругам, которые жаловались на вечные придирки, колкости и попытки контролировать каждый шаг молодой семьи. У Светланы всё было иначе. Нина Петровна с первого дня приняла невестку как родную дочь, окружила заботой и теплом. Света даже называла свекровь мамой, и это не было натянутой вежливостью — слово шло от сердца.
За пять лет брака они стали настоящими подругами. Нина Петровна помогала с бытовыми вопросами, давала мудрые советы, поддерживала в трудные моменты. Когда Светлана переживала из-за конфликта на работе, именно свекровь успокаивала и говорила правильные слова. Когда муж Андрей заболел гриппом и слёг с температурой, Нина Петровна первая примчалась с кастрюлей куриного бульона и пакетом лекарств.
Они вместе готовили семейные обеды по воскресеньям — Светлана делала салаты, свекровь колдовала над мясом. Вместе ходили по магазинам, выбирая продукты и одежду, обсуждали семейные дела за чашкой чая на кухне у Нины Петровны. Свекровь три года назад вышла на пенсию после тридцати лет работы бухгалтером в районной поликлинике. Муж умер десять лет назад от инфаркта, и Андрей остался у матери единственным смыслом жизни.
Андрей радовался такой гармонии между женой и матерью. Часто говорил друзьям, что им невероятно повезло с семейной атмосферой, что нет никаких ссор и недопониманий.
— Вы как сёстры, честное слово, — улыбался муж, глядя, как Светлана и Нина Петровна обсуждают новый рецепт пирога.
Светлана чувствовала себя частью большой дружной семьи. Собственные родители жили в другом городе, видеться получалось редко, и Нина Петровна отчасти заменила Светлане мать. Всё было хорошо, спокойно, предсказуемо. Пока не случилось то, что перевернуло всё с ног на голову.
Всё изменилось в один день, когда позвонил незнакомый номер. Светлана сидела на работе, разбирала очередной квартальный отчёт — работала менеджером в торговой компании, зарплата была средняя, около шестидесяти тысяч. Телефон зазвонил неожиданно.
— Светлана Игоревна? — спросил мужской голос. — Это нотариальная контора Петрова. У нас для вас важная информация.
— Слушаю, — Светлана отложила ручку.
— Ваша тётя, Мария Степановна Соколова, скончалась три недели назад. Примите соболезнования.
Светлана замерла. Тётя Маша… Пожилая женщина, сестра отца, которая жила одна в другом районе города. Светлана навещала тётю пару раз в год, привозила продукты, помогала с бытовыми вопросами. Мария Степановна была одинокой, детей не было, всю жизнь проработала учительницей.
— Мария Степановна оставила завещание, — продолжал нотариус. — Вы указаны единственной наследницей. Вам завещана однокомнатная квартира по адресу…
Светлана слушала, не веря своим ушам. Квартира. Тётя оставила ей квартиру. Через неделю Светлана съездила посмотреть наследство. Однокомнатная, сорок два квадратных метра, на третьем этаже кирпичной пятиэтажки. Квартира требовала косметического ремонта — обои кое-где отклеились, линолеум потёрся, сантехника старая. Но в целом жильё было вполне приличным и располагалось в хорошем районе, рядом метро и парк.
Светлана сначала хотела сдавать квартиру и получать стабильный доход от аренды. Посчитала — можно выручать тысяч тридцать — тридцать пять в месяц, неплохая прибавка к семейному бюджету. Поделилась планами с мужем и Ниной Петровной за воскресным обедом.
— Сдавать? — Нина Петровна покачала головой. — Светочка, это же головная боль постоянная. Арендаторы будут звонить по любому поводу — то кран течёт, то розетка искрит. Потом ещё жильцов искать, договор оформлять. А если попадутся плохие люди? Квартиру разгромят, не заплатят. Сколько я таких историй слышала!
— Ну, можно же через агентство, — неуверенно возразила Светлана.
— Агентство возьмёт комиссию, процентов тридцать от аренды. Останется копейки. Нет, доченька, лучше продай. Получишь живые деньги сразу, вложишь куда-нибудь, может, ремонт сделаете наконец.
Светлана задумалась. Их с Андреем двухкомнатная квартира действительно требовала обновления. Обои клеили ещё родители мужа лет пятнадцать назад, на кухне старый гарнитур, в ванной облицовка местами отвалилась. Денег на хороший ремонт никогда не хватало — откладывали по пять — десять тысяч, но суммы уходили на текущие нужды.
— Может, вы и правы, мама, — согласилась Светлана.
— Конечно права! — обрадовалась Нина Петровна. — И знаешь что, я тебе помогу! У меня теперь времени полно, на пенсии-то. Походить по инстанциям, покупателей поискать, объявления дать — это всё я возьму на себя. Ты на работе пропадаешь, тебе некогда этим заниматься.
Светлана действительно была задёргана работой. Последний месяц шёл квартальный отчёт, дедлайны горели, начальство давило. Приходила домой вечером выжатая, едва сил хватало поужинать и завалиться спать. Помощь свекрови казалась спасением.
— Мамочка, вы серьёзно? Это же столько хлопот!
— Да какие хлопоты! — отмахнулась Нина Петровна. — Ты ж мне как дочь, а для своих, что только не сделаешь. Вот увидишь, за месяц-два продадим, и дело в шляпе.
Через несколько дней они вместе поехали к нотариусу. Оформили доверенность на имя Нины Петровны — генеральную, с правом продажи недвижимости. Светлана подписала все документы, не видя в этом никакой опасности. Доверяла свекрови абсолютно, как родной матери.
— Вот и отлично, — Нина Петровна убрала бумаги в сумку. — Теперь я всё сама сделаю. Ты только жди хороших новостей.
Два месяца Нина Петровна методично занималась продажей квартиры. Дала объявления на всех популярных сайтах недвижимости, созвонилась с несколькими риелторами, водила потенциальных покупателей по квартире. Регулярно звонила Светлане с подробными отчётами.
— Сегодня приходила молодая пара, — рассказывала свекровь. — Им понравилось, но они хотят сбить цену. Я, конечно, отказала. Нечего торговаться, квартира хорошая, в отличном районе.
— Спасибо, мама, что так стараетесь, — благодарила Светлана.
— Да что ты, доченька. Это же для тебя, для вас с Андрюшей.
Светлана была благодарна за заботу. Сама бы точно не справилась — работа отнимала всё время и силы. А Нина Петровна молодцом, всё взяла на себя.
Наконец, в начале ноября, свекровь позвонила с радостной новостью.
— Света! Нашлись покупатели! Хорошие люди, молодая семья. Предложили четыре миллиона двести тысяч. Я думаю, соглашаться. Цена достойная.
— Четыре двести? — Светлана быстро прикинула. — Да, нормально. Давайте соглашайтесь.
— Вот и отлично! Они готовы закрыть сделку быстро, на следующей неделе уже. Я всё оформлю, деньги получу.
— Мамочка, вы просто волшебница! Спасибо огромное!
Светлана положила трубку и расплылась в улыбке. Четыре миллиона двести тысяч! Такие деньги в их семье никогда не водились. Она уже начала строить планы. Можно сделать хороший ремонт — тысячи на две хватит. Новую кухню купить, плитку в ванной переделать. Может, ещё останется на какие-то мелочи — диван обновить, шкаф купить. А ещё можно отложить на будущее, на чёрный день.
Светлана делилась планами с Андреем по вечерам.
— Представляешь, мы наконец нормальный ремонт сделаем! Как в тех журналах, помнишь, мы с тобой листали?
— Главное без фанатизма, — улыбался муж. — Давай посчитаем всё нормально, распределим бюджет.
День получения денег Светлана ждала с волнением и предвкушением. Нина Петровна назначила встречу у себя дома, на субботу, в три часа дня. Сказала, что сделка прошла отлично, деньги уже у неё, можно забирать.
Светлана приехала к свекрови в приподнятом настроении. Позвонила в дверь, Нина Петровна открыла с широкой улыбкой.
— Заходи, заходи, доченька!
В гостиной на обеденном столе лежали пухлые пачки купюр крупного номинала — пятитысячные, перетянутые банковской лентой. Рядом стояли две чашки с чаем и тарелка с пирогом. Нина Петровна явно постаралась создать атмосферу семейного праздника.
— Вот, смотри, — свекровь указала на деньги. — Четыре двести, как договаривались. Всё честь по чести.
Светлана присела за стол, не сводя глаз с купюр. Столько денег видела разве что в кино. Руки дрожали от волнения.
— Мамочка, я даже не знаю, как вас благодарить. Вы столько сил потратили, времени…
— Да брось ты, — отмахнулась Нина Петровна. — Для родных людей ничего не жалко.
Свекровь придвинула к себе пачку купюр и начала методично их пересчитывать. Отсчитывала понемногу, раскладывая на несколько аккуратных стопок. Светлана смотрела, не понимая, зачем пересчитывать — деньги же уже в банковской упаковке.
Нина Петровна негромко рассуждала вслух, сосредоточенно перебирая купюры:
— Вот эти пойдут на ремонт в моей квартире. Давно уже пора кухню обновить, гарнитур совсем старый. И в ванной плитку положить новую. Примерно миллион двести нужно.
Светлана нахмурилась. О чём свекровь говорит?
— А эти, — Нина Петровна отложила ещё одну стопку, — пойдут Андрюше на машину. Он так давно мечтает иномарку купить, а у него старенькие Жигули. Можно хорошую подержанную взять, тысяч за восемьсот — миллион. Останется ещё два миллиона, вот из них можно вам на ваш ремонт дать. Хватит вполне.
Светлана замерла на месте. Сердце ухнуло вниз. Что происходит? Нина Петровна продолжала спокойно распределять суммы между разными нуждами, даже не глядя на невестку. Говорила совершенно естественным тоном, словно обсуждала нечто само собой разумеющееся.
— Подождите, — прерывающимся голосом проговорила Светлана. — Мама, это… это мои деньги.
— Ну конечно твои, доченька, — кивнула Нина Петровна, не отрываясь от пересчёта. — Но мы же семья. Надо помогать друг другу.
До Светланы окончательно дошёл смысл происходящего. Свекровь собирается распорядиться деньгами по-своему. Просто взять и забрать больше половины. Волна ярости и отчаяния накрыла одновременно.
— Ты хоть понимаешь, что продала не свою, а мою квартиру?! — закричала Светлана, вскакивая с места.
Нина Петровна удивлённо подняла глаза, искренне не понимая, в чём проблема.
— Светочка, ну что ты кричишь? Я же всё для вас делаю, для семьи.
— Для семьи?! Это мои деньги! Моя квартира! Моё наследство!
Свекровь отложила купюры и вздохнула, как вздыхают с капризным ребёнком.
— Света, послушай меня. Ты ещё молодая, здоровая. Работаешь, зарабатываешь. У тебя вся жизнь впереди, ещё заработаешь. А я пожилой человек, на пенсии. Мне нужна помощь именно сейчас. И Андрюше тоже. Он мой единственный ребёнок, я всю жизнь на него положила. Неужели ты не понимаешь?
— Я понимаю, что вы распоряжаетесь моими деньгами без спроса!
— Не надо быть эгоисткой, — строго сказала Нина Петровна. — Андрей — твой муж. Ты должна думать о его потребностях. А я его мать, воспитала одна, после смерти мужа. Сколько сил вложила! Неужели ты не можешь помочь нам? Мы же тебя как родную приняли!
— Я не эгоистка! Это моё наследство! От моей тёти!
— Тётя оставила тебе квартиру, но мы же семья. Должны помогать друг другу в трудную минуту. Вообще неприлично жадничать, когда можно помочь родным людям.
Светлана дрожала от гнева и обиды. Руки тряслись, дыхание сбилось. Резко шагнула к столу и сгребла все деньги, не разбирая стопок. Запихнула купюры в свою большую сумку, не обращая внимания, как они мнутся.
— Что ты делаешь?! — возмутилась Нина Петровна.
— Забираю свои деньги!
Свекровь вскочила, попыталась схватить Светлану за руку.
— Постой! Мы же договорились!
— Мы ни о чём не договаривались! Вы просто решили за меня!
Светлана вырвалась, рванула к прихожей. Нина Петровна бежала следом, хватая за плечо.
— Света, остановись! Ты неблагодарная! Я столько для тебя сделала!
— Отстаньте от меня!
Светлана распахнула входную дверь и выскочила на лестничную площадку. Сбежала вниз по лестнице. Только на улице остановилась, прислонилась к стене дома. Тяжело дышала, руки дрожали. Сумка с деньгами казалась неподъёмной.
Домой добиралась в тумане. Села в маршрутку, всю дорогу прижимала сумку к груди, боясь выпустить. Только переступив порог своей квартиры, немного успокоилась. Высыпала деньги на кровать в спальне, начала считать. Четыре миллиона двести тысяч. Всё на месте.
Светлана опустилась на край кровати, уставилась на купюры. Слёзы покатились по щекам. Не от радости, а от обиды и разочарования. Пять лет считала Нину Петровну почти родной матерью. Доверяла безоговорочно. А свекровь… просто хотела забрать чужие деньги. Причём считала это нормальным.
Через полчаса пришёл с работы Андрей. Вошёл в спальню, увидел жену, сидящую среди купюр с заплаканным лицом.
— Света, что случилось?
— Спроси у своей матери, — глухо ответила Светлана.
Не успел муж ответить, как зазвонил его телефон. Андрей посмотрел на экран — мама. Ответил, отошёл в гостиную. Светлана слышала обрывки разговора. Нина Петровна что-то взволнованно говорила, голос прорывался сквозь динамик. Андрей слушал, изредка вставляя короткие реплики.
Когда муж вернулся в спальню, лицо было мрачным.
— Мама в слезах. Говорит, ты её оскорбила, накричала, выхватила деньги.
— Да неужели? — Светлана вытерла щёки. — А она тебе рассказала, как собиралась распорядиться моими деньгами?
— Она хотела помочь нам!
— Помочь?! Забрать больше половины на свои нужды — это помощь?!
— Ты не понимаешь! Мама действительно нуждается в ремонте! И я правда хотел машину поменять!
— На мои деньги? Без моего согласия?!
Андрей сжал кулаки.
— Мы же семья! Должны делиться!
— Делиться — это когда спрашивают, согласен ли ты! А не когда просто забирают!
— Ты ведёшь себя как эгоистка! Оскорбила мою мать! Не думаешь об интересах семьи!
— Об интересах семьи?! — Светлана вскочила. — А твоя мать думала обо мне, когда решила забрать моё наследство?!
— Это не наследство, это деньги!
— Деньги от продажи моей квартиры! Которую мне оставила тётя!
— Мама потратила два месяца на продажу! Заслужила!
— Заслужила? За что? За то, что я ей доверилась?!
Скандал разгорался всё сильнее. Андрей кричал, что Светлана неблагодарная, чёрствая, не ценит, что мать для неё сделала. Светлана в ответ повторяла, что это её деньги, её право распоряжаться ими, что никому ничего не должна.
— Ты оскорбила мою мать! Она тебя как дочь любила!
— Любила? Это любовь — забрать чужие деньги?!
— Она не забирала! Хотела распределить между всеми!
— Без моего согласия!
Спор длился несколько мучительных часов. Светлана едва сдерживала слёзы, голос срывался. Андрей ходил по комнате, размахивал руками, обвинял. Постепенно муж начал остывать. Присел на диван, схватился за голову.
— Я не понимаю, почему ты так реагируешь, — тише сказал Андрей.
— Потому что это были мои деньги! — Светлана села рядом. — Я имею право распоряжаться своим имуществом. Понимаешь? Твоя мать даже не спросила. Просто решила сама, сколько кому дать.
— Но она же… она хотела как лучше.
— Как лучше для кого? Для себя и для тебя. А обо мне кто-нибудь подумал?
Андрей молчал, глядя в пол. Светлана продолжала:
— Пять лет я считала твою маму родным человеком. Доверяла ей. А она… Дима, пойми. Я не жадная. Если бы меня спросили, я бы помогла. Но меня не спросили. Просто взяли и решили за меня.
Муж медленно поднял голову.
— Может, ты права. Мама, наверное, перегнула.
— Перегнула? Она хотела забрать больше половины!
— Я поговорю с ней.
— Поговори. Объясни, что так нельзя.
На следующий день Андрей поехал к матери. Вернулся поздно вечером, усталый. Сел на кухне напротив Светланы, налил себе чай.
— Ну как? — осторожно спросила Светлана.
— Поговорил. Жёстко. Сказал, что мама не права. Что это твои деньги, твоё наследство. Что нельзя было распоряжаться без твоего согласия.
— И что она?
— Обиделась. Плакала. Говорила, что хотела как лучше, что я её предал. Но я объяснил про границы, про уважение. Что семья — это не значит забирать чужое.
Светлана кивнула.
— Спасибо.
Нина Петровна несколько недель не выходила на связь. Не брала трубку, на сообщения не отвечала. Демонстративно игнорировала попытки Андрея помириться. Светлана не настаивала на примирении. Обида была слишком свежей.
Но постепенно лёд начал таять. Через месяц Нина Петровна позвонила сыну. Сказала, что подумала, что, возможно, действительно была не права. Андрей встретился с матерью, они долго разговаривали. Свекровь попросила передать Светлане извинения.
Ещё через две недели Света сама позвонила Нине Петровне. Разговор был коротким, натянутым, но это был первый шаг. Постепенно отношения начали налаживаться — правда, теперь уже на других условиях. С чётким пониманием границ. Со знанием, что доверие хрупко и его легко разрушить.
Светлана больше не называла свекровь мамой. Только по имени-отчеству. И доверенности больше никому не давала.
