Виктор стоял у окна с чашкой черного кофе и смотрел, как сгущаются сумерки над Питером. Небо затягивало тучами, и вечер обещал быть промозглым. Телефон зазвонил так неожиданно, что он вздрогнул, едва не пролив кофе на подоконник…
— Галина Сергеевна, — констатировал он, глядя на экран.
Виктор набрал в грудь воздуха и принял вызов:
— Добрый вечер.
— Витя, а ты когда к нам заедешь? — без предисловий начала теща. — Анжела уже неделю как вернулась из командировки, а ты всё где-то пропадаешь.
— У меня работа, Галина Сергеевна. Да и не живём мы с Анжелой вместе уже полгода, сами знаете.
— Знаю, — отрезала женщина. — Но у вас штамп в паспорте. И квартира эта записана на мою дочь. А ты, как я слышала, у матери своей ремонт затеял?
Виктор поморщился. В свои тридцать пять он чувствовал себя школьником, которого отчитывают за несделанное домашнее задание.
— Да, маме помогаю с ремонтом.
— Ты живёшь в квартире моей дочери, а ремонт делаешь у своей матери? — В голосе тёщи зазвенело неприкрытое возмущение. — Совсем совесть потерял?
— Галина Сергеевна, — Виктор старался говорить спокойно, — у мамы протекла крыша, там жить невозможно. А с Анжелой мы разъехались по обоюдному согласию. Я исправно перечисляю деньги за квартиру.
— Мало перечисляешь! Цены растут, а ты как платил двадцать тысяч, так и платишь.
Виктор посмотрел на свое отражение в тёмном окне. Усталый мужчина с двухдневной щетиной и залегшими под глазами тенями смотрел на него с немым вопросом: «И долго ты ещё будешь это терпеть?»
— Хорошо, буду платить двадцать пять, — сказал он устало.
— Тридцать, — отрезала Галина Сергеевна. — И завтра приезжай, надо поговорить…
Он знал, что «поговорить» в её понимании означало долгий монолог о том, какой он неблагодарный, как не ценит её прекрасную дочь, и как бездарно прожигает жизнь вместо того, чтобы строить семью.
— Завтра не могу. На работе аврал, — соврал Виктор.
— Тогда в воскресенье. И не вздумай сказать, что занят!
Галина Сергеевна сбросила вызов, не дожидаясь ответа. Виктор допил остывший кофе залпом, словно это была рюмка водки.
«Надо было сразу съезжать, когда расстались», — подумал он.
Но тогда Анжела рыдала, говорила, что ей нужно время, что, возможно, они ещё всё наладят. А он, как всегда, поверил. И вот теперь платил за иллюзии, которые давно развеялись.
Мать Виктора, Надежда Петровна, несмотря на свои шестьдесят пять, сама месила раствор в большом корыте на кухне.
— Мам, ну что ты делаешь? — Виктор забрал у неё мастерок. — Я же сказал, что сам всё сделаю!
— Ты же на работе целыми днями. А у меня потолок протекает, — она вытерла лоб тыльной стороной ладони, оставив белый след. — Да и не впервой мне. Я после того, как твоего отца не стало, и не такое делала.
Виктор вздохнул. Отец ушел из жизни, когда ему было четырнадцать. Мать тянула его одна, работая на двух работах. Сейчас он мог бы обеспечить ей беззаботную старость, если бы не одно «но» — его несложившийся брак и ипотека на квартиру, в которой жила теперь только Анжела.
— Мам, я завтра отпрошусь с работы пораньше и всё доделаю, — сказал он, забирая из её рук мастерок. — А ты бы лучше чаю заварила.
Надежда Петровна улыбнулась, и морщинки в уголках её глаз стали глубже:
— Уговорил, командир. Только чай у нас закончился. Можно, я кофе из твоей банки заварю?
— Конечно, — Виктор кивнул, мысленно отметив, что надо купить матери продуктов.
Она ушла на кухню, а он принялся замешивать раствор, чтобы заделать трещину в потолке. Дом был старый, постройки семидесятых годов. Каждую весну крыша подтекала, и Надежда Петровна собирала воду в тазы и вёдра. В этот раз протечка была особенно сильной — вода просочилась через перекрытия и образовала на потолке спальни желтое пятно размером с футбольный мяч.
— Вить, а тебе Анжелка не звонила? — спросила мать, вернувшись с двумя чашками кофе.
— Нет, — он поморщился. — Зато тёща звонила. Требует, чтобы я приехал к ним в воскресенье.
— Съездил бы, — неожиданно сказала Надежда Петровна. — Чего тебе стоит? Может, помиритесь ещё.
Виктор покачал головой:
— Мам, ты же знаешь, что мы не сходимся характерами. И дело не в ссорах даже. Просто… ну разные мы, что тут поделать… И хотим от жизни разного.
— А чего ты хочешь от жизни, сынок? — вдруг спросила мать, внимательно глядя на него поверх очков.
Виктор замер с мастерком в руке. Этот простой вопрос поставил его в тупик.
— Не знаю, — честно ответил он. — Наверное, просто жить спокойно. Без этого постоянного чувства, что я что-то кому-то должен.
Надежда Петровна вздохнула и покачала головой:
— Вить, все мы кому-то что-то должны. Такова жизнь. Вот только разбираться надо — кому и что именно. А то всю жизнь будешь по чужим счетам платить.
Виктор усмехнулся. Мать редко давала советы, но когда давала — они били точно в цель.
— Да, мам, ты права. Нужно уже решать что-то с этой ситуацией.
Телефон снова зазвонил. На этот раз звонила Анжела.
— Привет, — сказал он, приняв вызов.
— Витя, ты где? — В её голосе не было ни тепла, ни радости от звонка.
— У мамы. Помогаю с ремонтом.
— Мама звонила тебе? — В трубке послышался шум — кажется, Анжела заваривала кофе. Всегда пила кофе, когда нервничала.
— Да, звонила.
— И что?
— Сказала, что я должен приехать в воскресенье.
— И ты приедешь? — В её голосе появились нотки напряжения.
— А ты хочешь, чтобы я приехал? — спросил Виктор, удивляясь своей смелости.
Повисла пауза. Было слышно, как Анжела помешивает ложечкой в чашке.
— Не знаю, — наконец сказала она. — Если честно, я запуталась, Вить.
— В чём именно?
— Во всём. Мы не живём вместе уже полгода. Но мама постоянно твердит, что мы должны сохранить брак. А я… я не знаю, чего хочу.
Виктор глубоко вздохнул. Вот оно. Возможность расставить все точки над «и».
— Анжела, нам нужно встретиться и серьёзно поговорить. Но не у твоих родителей, а где-нибудь в нейтральном месте.
— Хорошо, — неожиданно легко согласилась она. — Давай завтра, в «Буше» на Невском, в семь вечера.
— Договорились.
Анжела помолчала, словно хотела что-то добавить, но передумала:
— До завтра.
После звонка Виктор почувствовал странное облегчение. Словно завтра действительно могло решиться что-то важное.
— Поговорите? — спросила Надежда Петровна, протягивая ему свежую чашку кофе взамен остывшей.
— Да, — кивнул Виктор. — Завтра встретимся в городе.
— Вот и хорошо, — мать улыбнулась. — А с этим, — она кивнула на потолок, — не спеши. Доделаем на выходных.
— Нет уж, — Виктор покачал головой. — Сегодня закончу с потолком. А то знаю я эти питерские дожди — того и гляди, снова польёт.
«Буше» на Невском было заполнено людьми. Анжела уже ждала его за столиком в углу, рядом с окном. Она всегда выбирала места у окна — любила наблюдать за прохожими. В этом они были похожи.
— Привет, — Виктор присел напротив неё. — Давно ждёшь?
— Минут пятнадцать, — она пожала плечами. — Я заказала себе капучино.
Виктор кивнул официантке, которая тут же подошла к их столику:
— Мне американо, пожалуйста.
Они молчали, пока официантка не отошла. Анжела нервно теребила салфетку. Она изменилась за эти полгода — похудела, отрастила волосы, сделала новую стрижку. Или просто он давно её не видел?
— Как твоя мама? — спросила Анжела, нарушая молчание.
— Нормально. Крыша протекла, пришлось потолок ремонтировать.
— Я слышала. Мама почему-то очень возмущена тем, что ты делаешь ремонт у своей матери.
Виктор усмехнулся:
— Да, она мне так и сказала: «Ты живешь в квартире моей дочери, а ремонт делаешь у своей матери?» Хотя я, на минуточку, исправно плачу за неё.
— Я знаю, — тихо сказала Анжела. — Мама… она просто беспокоится обо мне.
— Беспокоится? — Виктор невесело усмехнулся. — Она контролирует каждый твой шаг. И мой тоже пытается, хотя я ей никто.
— Она хочет, чтобы мы сохранили брак.
— А ты? Чего хочешь ты?
Анжела подняла на него глаза:
— Я не знаю, Вить. Эти полгода… они были странными. Иногда я скучала по тебе. А иногда мне казалось, что я наконец-то могу дышать свободно.
Официантка принесла кофе, и они оба замолчали. Виктор отпил горячий американо, обжигая губы.
— Знаешь, я тоже иногда скучал, — признался он. — Но чаще ловил себя на мысли, что мне спокойнее без…
— Без меня? — спросила Анжела с вызовом.
— Без ежедневных звонков от твоей мамы. Без твоих истерик из-за того, что я задержался на работе. Без постоянного чувства, что я недостаточно хорош для тебя и твоей семьи.
Анжела вздохнула:
— Может быть, так и есть. Может, мы действительно не подходим друг другу. Но почему тогда мне так тяжело с этим смириться?
— Потому что нам вбили в голову, что развод — это поражение, — Виктор пожал плечами. — Но иногда это просто признание факта, что два хороших человека не могут быть счастливы вместе.
Анжела долго молчала, глядя в окно. По стеклу барабанили первые капли дождя.
— Я подала заявление на развод, — вдруг сказала она, не глядя на него. — Неделю назад.
Виктор почувствовал, как что-то внутри него обрывается. Не от боли или разочарования, а от внезапного осознания, что всё кончено. По-настоящему кончено.
— Почему не сказала сразу?
— Боялась, что ты не придёшь на встречу, — она нервно улыбнулась. — И ещё… родителям не говорила. Они не знают.
— Ясно, — Виктор кивнул. — Что ж, думаю, это правильное решение.
— Правда? — она посмотрела на него с надеждой, словно ждала подтверждения, что поступает правильно.
— Да, — он улыбнулся. — Мы оба заслуживаем шанса быть счастливыми. Пусть и не вместе.
Анжела вдруг расплакалась. Беззвучно, лишь плечи её вздрагивали, а по щекам катились слёзы…
— Эй, ну что ты? — Виктор протянул ей салфетку. — Всё будет хорошо.
— Я боюсь, Вить, — прошептала она. — Боюсь, что никогда не смогу жить своей жизнью. Что всегда буду делать то, чего от меня ждут другие.
Виктор вдруг понял, что впервые за долгое время Анжела говорит то, что действительно думает. Без оглядки на родителей, на общественное мнение, на его ожидания.
— Ты сильнее, чем думаешь, — сказал он мягко. — Ты уже сделала первый шаг.
Она кивнула, вытирая слёзы:
— Спасибо, что не злишься.
— А чего мне злиться? Мы просто оказались не той парой, которая проживёт вместе до старости. И это нормально.
— Ты всегда был таким… рассудительным? — спросила она с лёгкой усмешкой.
— Нет, — Виктор покачал головой. — Просто я тоже многое переосмыслил за эти полгода.
Они допили кофе, и Виктор расплатился, несмотря на протесты Анжелы.
— Увидимся в ЗАГСе? — спросила она, когда они вышли из кафе.
— Да, конечно. Когда надо забрать свидетельство?
— Через три недели. Я пришлю тебе смс, когда придёт время.
Они стояли под козырьком кафе, а вокруг лил дождь. Типичный питерский вечер.
— Может, подвезти тебя? — спросил Виктор.
— Нет, спасибо. Я на метро, — она улыбнулась. — Береги себя, Вить.
— И ты себя береги…
Анжела неожиданно привстала на цыпочки и поцеловала его в щёку. А потом быстро побежала к метро, прикрываясь сумкой от дождя.
Виктор смотрел ей вслед и чувствовал странную смесь грусти и облегчения. Что-то заканчивалось, но что-то и начиналось….
— Что значит, развод?! — Галина Сергеевна ходила по гостиной, заламывая руки. — Ты с ума сошла? У вас же всё было хорошо!
Анжела сидела на диване, нервно теребя подол платья:
— Мама, у нас не было «всё хорошо». Мы не живём вместе уже полгода. И до этого постоянно ссорились.
— Все семьи ссорятся! — всплеснула руками Галина Сергеевна. — Это нормально! Но разводиться из-за этого? А что люди скажут?
— Какие люди, мама? — устало спросила Анжела. — Тётя Света? Твои подруги из хора? Какое им дело до моей жизни?
— Не дерзи! — повысила голос Галина Сергеевна. — Я не для того тебя растила, чтобы ты в тридцать лет развелась и осталась одна!
— Я не одна, мама. У меня есть работа, друзья…
— Друзья! — фыркнула Галина Сергеевна. — А когда состаришься? Кто о тебе позаботится? Дети? Ах да, детей у тебя ведь нет! И не будет теперь!
Анжела почувствовала, как к горлу подкатывает ком:
— Мама, пожалуйста, хватит. Я уже подала на развод. Через три недели можно будет забрать документы.
— Что?! — Галина Сергеевна замерла посреди комнаты. — И ты молчала?
— Я знала, что ты так отреагируешь.
— А как я должна реагировать? Радоваться, что моя дочь разрушает свою жизнь?
— Я не разрушаю жизнь. Я просто хочу жить так, как считаю нужным.
В комнату вошёл отец Анжелы, Павел Иванович. Высокий, грузный мужчина с седыми висками и добрыми глазами.
— Что у вас тут происходит? — спросил он, оглядывая жену и дочь. — На весь подъезд слышно.
— Твоя дочь решила развестись! — выпалила Галина Сергеевна. — Ты представляешь?
Павел Иванович молча прошёл к креслу и сел, тяжело вздохнув:
— И что?
— Как это «что»? — возмутилась Галина Сергеевна. — Наша дочь разводится, а тебе всё равно?
— Не всё равно, — спокойно ответил Павел Иванович. — Но это её жизнь, Галя. Ей решать.
— Вот! — Анжела вскинула руки. — Папа понимает, а ты…
— Молчи! — оборвала её Галина Сергеевна. — Ты просто не понимаешь, что делаешь! Витя — хороший парень. Непутёвый, конечно, но…
— Мама, перестань, — устало сказала Анжела. — Виктор действительно хороший. Но не для меня. Мы просто не подходим друг другу.
— А кто тебе подходит? — ядовито спросила Галина Сергеевна. — Может, этот твой начальник, к которому ты бегаешь на все корпоративы?
— Что? — Анжела ошарашенно посмотрела на мать. — При чём тут Михаил Олегович?
— Не делай из меня, — Галина Сергеевна постучала пальцем по виску, — Я всё вижу. Как ты прихорашиваешься перед каждым совещанием. Как задерживаешься на работе…
— Господи, мама! — Анжела вскочила с дивана. — Ты следишь за мной? Проверяешь мой график?
— Я беспокоюсь о тебе! — повысила голос Галина Сергеевна. — И вижу, что ты совершаешь ошибку за ошибкой!
— Так, хватит! — неожиданно громко сказал Павел Иванович, и обе женщины замолчали. — Галя, оставь дочь в покое. Если она решила развестись — значит, так надо. Она взрослый человек и сама знает, что делает.
— Но, Паша…
— Никаких «но»! — отрезал Павел Иванович. — Ты сама говорила, что они с Витей не ладят. Что он не пробивной, карьеру не делает. Так чего теперь убиваться из-за развода?
Галина Сергеевна поджала губы и скрестила руки на груди:
— Одно дело — наши разговоры на кухне. И совсем другое — официальный развод! Что я скажу Светлане Михайловне? Она же на свадьбе хвасталась, какая у Анжелки крепкая семья будет!
— Скажешь, что у дочери всё отлично, — спокойно ответил Павел Иванович. — А сплетни пусть собирает в другом месте.
Анжела благодарно посмотрела на отца. Он всегда был немногословен, но когда говорил — все слушали.
— Спасибо, папа, — тихо сказала она.
— Не за что, доча, — он улыбнулся. — Ты уже решила, что будешь делать с квартирой?
— Пока нет, — Анжела покачала головой. — Виктор продолжает платить за ипотеку. Думаю, мы разделим её как-то… Может, продадим и поделим вырученные деньги.
— Ни в коем случае! — вмешалась Галина Сергеевна. — Эта квартира записана на тебя! Пусть платит дальше, а потом отдашь ему его долю. Когда сможешь.
— Мама, так нечестно. Он платил за неё три года.
— А жил где последние полгода? — фыркнула Галина Сергеевна. — Вот! А ремонт своей матери делал. А квартиру забросил!
— Он не забросил квартиру, — устало сказала Анжела. — Он просто не вкладывался в нее, потому что мы расстались. И деньги присылает каждый месяц.
— Недостаточно денег! — отрезала Галина Сергеевна. — Мог бы и побольше платить, раз уж бросил тебя!
— Он не бросал меня, — Анжела покачала головой. — Это было обоюдное решение.
Галина Сергеевна фыркнула и отвернулась к окну, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
— Доча, — вдруг сказал Павел Иванович, — а ты уверена, что хочешь развода? Может, стоит ещё попробовать наладить отношения?
Анжела глубоко вздохнула:
— Пап, мы пробовали. Три года пробовали. Но… мы просто разные люди. У нас разные ценности, разные взгляды на жизнь. Виктор… он хороший человек. Правда. Но не для меня.
Павел Иванович кивнул:
— Тогда делай, как считаешь нужным. Мы с мамой поддержим тебя, что бы ты ни решила.
— Говори за себя, — буркнула Галина Сергеевна, не оборачиваясь.
Анжела почувствовала, как глаза наполняются слезами. Она встала и обняла отца:
— Спасибо, папа.
Виктор сидел в коридоре ЗАГСа и нервно постукивал пальцами по колену. Анжела опаздывала, а их запись была через пять минут.
— Привет, — она влетела в здание, запыхавшаяся, с растрёпанными волосами. — Извини, опоздала. На работе завал.
— Ничего, — Виктор улыбнулся. — Главное, что успела.
Они сели рядом на скамейке, ожидая вызова. Виктор украдкой разглядывал бывшую жену. Она была красива — этого у неё не отнять. Изящная фигура, светлые волосы, тонкие черты лица. Но в ней всегда было что-то надломленное, словно птица с подрезанными крыльями.
— Твои родители знают? — спросил он.
— Да, — Анжела кивнула. — Мама, конечно, в ярости. А папа… Он понял.
— Это хорошо, — Виктор улыбнулся. — Что хоть один из них на твоей стороне.
— Дело не в сторонах, Вить, — она вздохнула. — Просто папа… он всегда уважал мой выбор. Даже если не соглашался с ним.
Двери кабинета открылись, и секретарь вызвал их по фамилиям. Они прошли внутрь.
Процедура оказалась до удивления простой и быстрой. Работница ЗАГСа задала несколько формальных вопросов, уточнила, нет ли у них имущественных претензий друг к другу, и через минуту объявила брак расторгнутым.
— И всё? — спросила Анжела, когда они вышли из здания ЗАГСа. — Три года отношений, и всё заканчивается за пятнадцать минут?
— Так даже лучше, — Виктор пожал плечами. — Без лишних нервов.
Они стояли на ступенях, не зная, что сказать друг другу. Теперь они были чужими людьми — официально.
— Что будешь делать с квартирой? — спросил Виктор.
— Думаю продать, — неожиданно твёрдо сказала Анжела. — И разделить деньги поровну. Ты платил за неё всё это время, имеешь право на свою долю.
— А твоя мама? Она согласна?
— Это не её дело, — Анжела впервые произнесла эти слова без тени сомнения. — Я уже позвонила риелтору. Как только получим документы о разводе, начнём процесс продажи.
Виктор кивнул:
— Хорошо. Я помогу с документами, если нужно.
— Спасибо, — она улыбнулась. — И, Вить… Я хотела сказать. Мне предложили работу в Москве. В головном офисе. Я, кажется, соглашусь.
— Правда? — он искренне удивился. — А как же…
— Родители? — Анжела усмехнулась. — Они справятся. Пора уже жить своей жизнью, а не той, которую мне нарисовала мама.
Виктор посмотрел на неё с новым уважением. Что-то изменилось в Анжеле за эти недели — она словно расправила плечи, стала увереннее в себе.
— Я рад за тебя, — искренне сказал он. — Правда.
— А ты? Какие у тебя планы?
— Ремонт у мамы закончу, — Виктор усмехнулся. — А потом… Не знаю. Может, тоже что-то поменяю в жизни.
Мимо них по ступеням поднималась новая пара — молодые люди, держась за руки, смеялись над чем-то своим. Наверное, шли подавать заявление на брак.
— Что ж, — Анжела протянула руку. — Удачи тебе, Виктор.
Он пожал её руку:
— И тебе, Анжела.
Они разошлись в разные стороны — он направо, к метро, она налево, к стоянке такси. Виктор не оглядывался. Он достал телефон и набрал номер.
— Алло, мам? Да, всё закончилось. Нет, всё нормально. Слушай, я тут подумал… Помнишь, ты говорила про дачу дяди Коли? Что он хочет её продать? Может, съездим посмотрим на выходных?
Он улыбнулся, слушая взволнованный голос матери. Небо над Питером неожиданно прояснилось, и сквозь облака пробился солнечный луч. Всё-таки иногда концы бывают началами…
