Я сидела у постели Мишки, ощущая, как каждый его неровный вздох отдается ледяной иглой в моём сердце. Малыш метался в жару третьи сутки, а я не смыкала глаз, глотая кофе стаканами и проваливаясь в тревожное забытье лишь урывками. И именно в такой момент, когда мои нервы были натянуты до предела, телефон разразился трелью.
Голос тётки Нины резанул слух, словно скрежет металла по стеклу: «Встречай гостей, дорогуша! Через полчаса будем у тебя!» Никаких вопросов, согласна ли я. Никакого понимания, что ребёнок болен. Просто уведомление о вторжении в мой мир, где сейчас главное – выходить сына. Я попыталась возразить, но связь оборвалась.
И тут меня накрыло предчувствие беды, от которого заныло под ложечкой. Эти «гости» перевернут мою жизнь, я почувствовала это каждой клеточкой измученного бессонницей тела. Только я не могла предположить, что в итоге эта буря принесёт не только разрушения, но и неожиданный поворот в моей судьбе…
Когда мы с Максимом решили расстаться, вся родня записала меня в изменницы, хотя всё было гораздо сложнее. Говорят, в каждом разводе виноваты оба. Наверное, так и есть. Мы прожили два года, и все эти месяцы я боролась со своим одиночеством – моряки редко бывают дома. Я честно пыталась привыкнуть, но однажды просто призналась ему, что больше не могу. Он даже не удивился. Просто грустно кивнул, как будто ждал этого разговора. «Море не отпускает меня, Аня», – сказал он тогда. В его голосе не было обиды, только горечь осознания, что мы оба проиграли невидимому сопернику – бескрайним водным просторам, которые звали его с неодолимой силой.
Он не стал судиться за нашу просторную квартиру, щедро переписав её на меня и Мишку. Платил исправно алименты, а иногда даже больше, чем положено по закону. Я никогда не напоминала ему об обязательствах, понимая: мысли о земных проблемах могут стоить морякам жизни. Ребёнку был всего год, когда мы расстались. Здоровьем малыш не отличался – кашли, простуды, история с зубами до сих пор снится мне в кошмарах.
К трём годам жизнь потихоньку наладилась. Я решилась на переезд – продала нашу квартиру в Мурманске, Максим добавил денег, и я купила жильё в Санкт-Петербурге. Северная столица приняла нас радушно, как родных. Удивительно, но город, известный своим дождливым характером, стал для Мишки спасением – болеть он почти перестал. А я словно обрела второе дыхание: устроилась дизайнером интерьеров, окунулась в работу с головой.
Вечерами мы с сыном рисовали или мастерили поделки. В шесть лет он стал таким рассудительным – иногда его высказывания заставляли меня смеяться до слёз:
— Мама, если белки не домашние, значит, они хищники? — серьёзно спрашивал Мишка, и я не могла удержаться от улыбки.
— Не обязательно, зайчонок. Есть ещё дикие травоядные, — отвечала я, гладя его по голове.
— Как зайцы? Поэтому ты меня так называешь? — продолжал он выстраивать свою детскую логику.
Жизнь казалась почти идеальной, если бы не родственники, которые, узнав о моём переезде, начали считать мою квартиру перевалочным пунктом. То двоюродная сестра с ребёнком приедет на обследование, то племянник на вступительные экзамены, то подруга тётки проездом. И все считали своим долгом пожить за мой счёт, даже не задумываясь о покупке продуктов. Я жаловалась маме по телефону, она вздыхала и сочувствовала. В Петербург она приезжала редко – возраст уже не тот, но эти визиты были единственными, которым я искренне радовалась.
Июль выдался дождливым и тёплым. Я едва дотягивала до отпуска, мечтая о морском побережье, когда Мишка неожиданно разболелся. Сначала был лёгкий кашель, потом подскочила температура. Я взяла больничный и погрузилась в бесконечное измерение градусников, смену компрессов и ночные бдения. Мамы поймут: когда ребёнок спит в лихорадке, ты не можешь сомкнуть глаз – древний инстинкт не позволяет.
Я задремала буквально на полчаса, когда раздался тот злополучный звонок от тёти Нины. А через тридцать минут в дверь уже барабанили. На пороге стояло всё семейство – тётя, её муж Станислав и двое сыновей-подростков, Артём и Игорь. Огромные чемоданы намекали, что визит будет не коротким.
— Проходите, — прошелестела я, стоя в коридоре в пушистых тапках с ушами, которые подарил мне Мишка на 8 марта. — Зачем пожаловали в Петербург?
— У нас со Стасом отпуск, решили мальчишек культурно просветить, — бодро отрапортовала тётя.
— Вы в гостинице остановитесь? — с надеждой спросила я.
— Что за глупости!
— У тебя такие хоромы, места всем хватит — Заявила тётя, проталкиваясь в квартиру с огромным чемоданом
— На сколько вы к нам? — чувствуя, как сжимается сердце, поинтересовалась я.
— Неделю поживём, не больше, — заверил меня дядя Стас, снимая ботинки.
Неделя! Я едва не застонала. Мишка болеет, сил нет, а тут ещё шумная компания. Но отказать младшей сестре мамы я не решилась.
Тётины сыновья, одиннадцати и девяти лет, тут же умчались исследовать квартиру. Я предупредила, что в детской Мишка спит, и просила не шуметь. Они кивнули с таким серьёзным видом, что я почти поверила в их благоразумие.
— Анька, ну ты устроилась! — восхищённо-завистливо протянула тётя, оглядывая квартиру. — Ловко ты своего Макса охмурила, ничего не скажешь!
Меня передёрнуло от её формулировки:
— Максим сам предложил помощь. Я ни о чём не просила.
— Ну да, ну да, — хмыкнула тётя. — Или просто дурак твой бывший – столько денег выложить за ту, которая от тебя сбежала!
— Не хочу это обсуждать, — оборвала я, чувствуя пульсирующую боль в висках.
Тётя демонстративно фыркнула и направилась к холодильнику:
— Ого! Живёшь как королева – сыры, деликатесы… На какой работёнке так хорошо платят за красивые глазки?
Её намёк вызвал противный смешок у дяди. Я собиралась ответить, но тут из детской раздались крики и плач Мишки. Я бросилась на звук.
В комнате творился кошмар – тётины сыновья трясли Мишку за плечи, стаскивая с постели, а он, слабый от болезни, беспомощно отбивался.
— А ну, прочь от моего ребёнка! — я даже не узнала свой голос, такой он был низкий и страшный.
Подхватив сына на руки, я почувствовала, что он весь горит, а тут ещё тётя нарисовалась в дверях:
— Анют, ты что с ним как с фарфоровым? Так настоящего мужика не вырастишь. Пусть бы поиграл с моими орлами, сразу бы встряхнулся!
— Немедленно собирайте вещи и уходите, — процедила я сквозь зубы. — Иначе вызову полицию.
— Фифа столичная! Возомнила о себе! — тётка гордо прошествовала в коридор. — Стас, мальчики, уходим от этой…
Договорить она не успела – хлопнула входная дверь. Я опустилась на кровать с Мишкой, не замечая, что плачу.
— Мам, я кушать хочу, — сын провёл горячей ладошкой по моей щеке, стирая слёзы.
— Сейчас, родной. Супчик с гренками сделать?
Он кивнул, свернувшись калачиком под одеялом. Вскоре я принесла ему суп, и пока он ел, рассказывала сказку:
— Давным-давно на берегу северного моря жила девочка, которая умела разговаривать с чайками…
Вечером позвонила мама:
— Как Мишенька? Температура спала?
— Да, уже лучше. Поел, спит спокойно, — ответила я, переключая телевизор на любимый фильм «Осень в Нью-Йорке».
— Нина звонила. Такой скандал закатила! — мама выдержала паузу. — И жадина ты, и эгоистка, и…
— Успела всем родственникам нажаловаться? — хмыкнула я.
— Конечно. Но ты правильно поступила. Тяжёлый она человек.
После разговора с мамой на душе стало легче. Пусть запишут в жадины, но хотя бы оставят в покое! Я честно заработала свои деньги и имею право тратить их на сына, себя и родителей. О последних я старалась заботиться, хоть они никогда и не просили помощи.
Я уже собиралась спать, доедая пирожное с солёной карамелью (лишний вес мне не грозил, несмотря на любовь к сладкому), когда телефон снова зазвонил. На экране высветилось «Макс» и его фото. Я удивлённо нахмурилась – он редко звонил так поздно.
— Слушаю, — ответила я, пытаясь скрыть волнение.
— Привет, Аня, — голос Максима звучал необычно взволнованно. — Извини за поздний звонок, но я должен сказать… Я ушёл с флота.
— Почему? — только и смогла выдавить я.
— Я думал, что не смогу жить без моря, но ошибся, — его голос дрогнул. — Я не могу жить без вас с Мишкой. Если ты позволишь, я хочу всё начать сначала. Завтра же вылетаю.
— Макс, я…
— Понимаю, второй раз в одну реку не входят, — горько усмехнулся он.
— Нет! Приезжай, пожалуйста. Мы очень ждём тебя. Мишка приболел, но ему уже лучше. Он так скучает по папе.
— А ты? Ты будешь рада мне?
— Да, Макс. Очень рада.
Максим вернулся. По морю он всё равно скучал, но повторял, что мы с Мишкой важнее. Мы снова стали жить вместе, и это было настоящее счастье. Родственники, наконец, оставили нас в покое – Максим умел жёстко поставить на место непрошеных гостей. Со временем они совсем перестали появляться, затаив обиду, которая меня абсолютно не трогала.
Питер принял и Максима. Он быстро нашёл работу в компании по производству мебели, а всё свободное время проводил с нами. В отпуск мы отправились на море – как я и мечтала. Там, под шум прибоя, мы многое обсудили и поняли, что вместе нам всё-таки лучше, чем порознь.
