— Коробки где? Я спрашиваю, где коробки? — Тамара Петровна не вошла, а вплыла в прихожую, неся перед собой внушительный бюст, как орден за заслуги перед отечеством. За ней, стараясь не наступать на коврик грязными ботинками, просочился Игорь Сергеевич, прижимая к боку пухлую папку с файлами.
Оля стояла в дверном проеме кухни, держа в руках кружку с остывшим чаем. На ней был старый, растянутый свитер, который она любила за то, что в нем можно было спрятаться почти целиком, и плотные джинсы. Никакой суеты, никакой паники. Только темные круги под глазами выдавали, что спала она последние три ночи урывками.
— Добрый вечер, Тамара Петровна. Игорь Сергеевич, здравствуйте, — голос Оли звучал ровно, как гул холодильника. — А зачем вам коробки? Решили макулатуру сдать?
Свекровь замерла, раздувая ноздри. В тусклом свете коридорной лампы ее лицо, густо припудренное чем-то розоватым, казалось маской недовольного театрального божества.
— Оля, давай без этого твоего… плебейского юмора, — Тамара Петровна скривилась, будто раскусила лимон вместе с кожурой. — Мы приехали проконтролировать процесс. Вадим сказал, что сегодня ты освобождаешь помещение. Мы люди приличные, скандалов не хотим, но проверить сохранность имущества обязаны. А то знаем мы таких… уходящих. То смеситель скрутят, то розетки вырвут.
Из-за широкой спины матери показался Вадим. Он выглядел помятым, взгляд бегал по углам, избегая встречаться с Олей глазами. Типичная поза страуса, только вместо песка — лакированный паркет, который, кстати, выбирала и оплачивала Оля.
— Мам, подожди, — буркнул Вадим, нервно теребя ключи от машины. — Не начинай с порога. Оля, мы же вроде всё обсудили.
— Ты обсудил, — поправила его Оля, делая глоток холодного чая. — Ты и твоя замечательная группа поддержки. А я, помнится, в обсуждении участвовала только в качестве слушателя.
— Вот! — Тамара Петровна победоносно подняла палец с массивным золотым перстнем. — Хамство. Натуральное хамство. Игорь, ты слышишь? Мы к ней со всей душой, пустили в семью, обогрели, а она… Вадик, сынок, как ты с ней пять лет прожил? Это же камень на шее, а не жена.
Игорь Сергеевич крякнул, переминаясь с ноги на ногу. Ему явно было неловко, но перечить жене он не решался с тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.
— Тамара, давай по делу, — прогудел свекр. — Ольга, ситуация простая. Брак расторгнут фактически, осталось оформить юридически. Вадиму нужно устраивать свою жизнь. Тебе, полагаю, тоже. Квартира — это актив семьи. Мы вложили сюда душу…
— И деньги! — взвизгнула Тамара Петровна. — Огромные деньги!
Оля прошла в кухню, поставила кружку на стол и жестом пригласила гостей следовать за ней.
— Проходите, не стесняйтесь. Обувь можно не снимать, мне все равно потом полы мыть.
Кухня была просторной, светлой, в холодных серых тонах. Никаких веселеньких занавесочек или магнитиков на холодильнике. Строгий минимализм. Оля любила пустоту — в ней легче дышалось. На столе лежали документы: выписки, чеки, договор купли-продажи.
Гости расселись. Тамара Петровна заняла стул так, словно это был трон, и тут же начала инспекцию: провела пальцем по столешнице, проверяя наличие пыли, скептически осмотрела фасад гарнитура.
— Итак, — начал Игорь Сергеевич, раскрывая свою папку. — Мы подготовили соглашение. Чтобы без судов, без грязи. Ты, Ольга, женщина разумная, должна понимать: у Вадима сейчас сложный период. Ему нужен старт. Эта квартира…
— Эта квартира, — перебила его Оля, — была куплена три года назад. В состоянии «бетонная коробка с дырами в стенах».
— Ну и что? — фыркнула свекровь. — Ремонт — это дело наживное. А стены купили мы! Мы продали гараж, мы сняли накопления!
Оля посмотрела на Вадима. Тот усердно изучал узор на своей рубашке.
— Вадим, может, ты расскажешь родителям, как всё было на самом деле? Или язык проглотил?
Вадим дернулся.
— Оль, ну чего ты начинаешь? Мама права. Деньги на первый взнос дали они. Ипотеку платил я… ну, с нашей общей карты, но я же работал!
— Работал, — кивнула Оля. — Полгода таксистом, три месяца менеджером, потом полгода «искал себя», потом снова менеджером, но уже у друга, где тебе платили в конверте копейки, а остальное ты… куда девал? Ах да, на «представительские расходы». На имидж.
— Не смей считать деньги моего сына! — стукнула ладонью по столу Тамара Петровна. — Он старался для семьи! А ты? Сидела в своей логистике, бумажки перекладывала!
Оля усмехнулась. Логистика. Если бы свекровь знала, сколько нервов стоит «перекладывание бумажек» в фирме, занимающейся негабаритными перевозками по всей стране, она бы, может, и помолчала. Но Тамара Петровна считала, что настоящая работа — это только у Вадима, даже если эта работа приносит убытки.
История их развода была банальна до зубовного скрежета. Вадим нашел «родственную душу». Девушку из «хорошей семьи», дочь какого-то там заместителя директора завода. Тамара Петровна была в восторге. Новая пассия, Леночка, была тихой, смотрела Вадиму в рот и, главное, ее папа обещал Вадиму должность. Не то что Оля — «безродная», из простой семьи инженеров, да еще и с характером.
Родители начали капать Вадиму на мозги полгода назад. «Она тебе не пара», «она тебя тянет вниз», «с ней ты не развиваешься». Вадим, падкий на лесть и перспективы легкой жизни, быстро сдался.
И вот финал. Они пришли выселять её.
— Давайте ближе к цифрам, — жестко сказала Оля. — Вы утверждаете, что квартира ваша.
— Естественно! — воскликнул Игорь Сергеевич. — Мы дали полтора миллиона на взнос!
— Дали, — согласилась Оля. — На свадьбу. В конверте. При всех гостях громко кричали: «Это вам на гнездышко!». Подарок.
— Это был целевой заем! — быстро поправила Тамара Петровна, хищно прищурившись. — Устная договоренность! Вадим подтвердит.
Вадим кивнул, не поднимая глаз.
— Подтверждаю. Это был долг.
Оля медленно перевела взгляд с мужа на свекровь.
— Интересно. Значит, долг. А то, что я вложила в ремонт два миллиона своих личных накоплений, которые остались от бабушкиной квартиры, это мы не считаем?
— Ремонт амортизируется! — махнул рукой Игорь Сергеевич, явно гордясь знанием умного слова. — Обои выцвели, ламинат потерся. Это не капитализация.
— Кварцвинил, — машинально поправила Оля. — Это не ламинат, это кварцвинил. Вечный материал.
— Неважно! — отрезала свекровь. — Слушай сюда, милочка. Мы предлагаем тебе по-хорошему. Мы возвращаем тебе… скажем, триста тысяч рублей. За беспокойство. И ты выписываешься и съезжаешь. Сегодня. Леночка хочет завтра уже завезти свои вещи, ей нужно обустраивать быт, а тут твой дух.
Оля посмотрела на них с неподдельным интересом. Это ж надо обладать такой незамутненной наглостью. Они всерьез считали, что могут просто выставить человека на улицу, сунув ему подачку.
— А если я не соглашусь?
— То мы пойдем в суд! — рявкнула Тамара Петровна. — И докажем, что ты мошенница! Что ты жила за счет мужа! Вадим скажет, что ты его обирала! У нас есть свидетели!
— Какие свидетели? Соседка тетя Зина, которой вы соль занимали?
— Не дерзи! — Свекровь побагровела. — Вадик, скажи ей!
Вадим наконец поднял голову. В его глазах плескалась смесь жалости к себе и раздражения.
— Оль, ну правда. Зачем тебе эта война? У тебя же нет шансов. Квартира куплена в браке, но деньги-то родительские. Суд разделит пополам в лучшем случае, а мы докажем происхождение средств, и тебе достанется одна десятая. Тебе оно надо — судиться годами? Возьми деньги и уйди достойно.
Оля встала и подошла к окну. На улице шел мокрый снег, типичная ноябрьская хмарь. Она вспомнила, как они покупали эту квартиру. Вадим тогда только-только влез в очередную авантюру с поставкой каких-то биодобавок и был по уши в долгах перед кредиторами. Он боялся оформлять на себя даже сим-карту, не то что недвижимость.
Родители тогда тоже тряслись. «А вдруг отберут? А вдруг приставы?»
Оля повернулась к «семейному совету».
— У вас короткая память, Игорь Сергеевич. И у вас, Вадим.
Она взяла со стола верхний документ.
— Помните 2022 год? Вадим, у тебя висело три исполнительных производства на общую сумму восемьсот тысяч. Плюс коллекторы звонили.
Вадим поморщился, как от зубной боли.
— Ну было. Я закрыл всё.
— Ты закрыл? — Оля подняла брови. — Я закрыла. Со своих премий. Но дело не в этом. Когда мы покупали квартиру, вы, Тамара Петровна, лично орали в трубку, чтобы ни в коем случае, ни единого метра не было записано на Вадима. «Оформляй на себя, Оля, спасай имущество!» — кричали вы. Помните?
Тамара Петровна замялась, поправляя брошь на груди.
— Ну… было такое. Техническая необходимость. Но мы же договаривались, что это формальность! Что квартира по сути Вадима!
— Слова к делу не пришьешь, — тихо сказала Оля. — Но есть кое-что поинтереснее.
Она выдвинула на середину стола папку.
— Вадим, ты так боялся, что твоя первая бывшая жена подаст на раздел имущества или алименты пересчитает, увидев новую квартиру, что настоял… нет, ты умолял меня подписать брачный договор. Помнишь?
В кухне повисла тишина. Такая плотная, что было слышно, как жужжит лампочка.
Вадим побледнел. Его лицо приобрело оттенок несвежей штукатурки.
— Мы же его… мы же его не регистрировали? — просипел он.
— Как же? — Оля деланно удивилась. — Мы ходили к нотариусу Артамоновой. Ты сам меня туда вез. Ты сам диктовал условия: «Имущество, записанное на имя супруга, является его личной собственностью и разделу не подлежит». Ты хотел защитить свои будущие миллионы от меня. А заодно обезопасить квартиру от своих кредиторов, записав её на меня.
Игорь Сергеевич схватил папку, дрожащими пальцами вытащил копию брачного договора с синей печатью. Пробежал глазами по тексту. Его лицо вытянулось.
— Тамара… — прошептал он. — Тут написано… тут написано, что квартира по адресу… является единоличной собственностью супруги.
— Что?! — Тамара Петровна выхватила лист. — Не может быть! Это подделка! Вадим, ты что, идиот?! Ты что подписал?!
— Мам, я… — Вадим сжался. — Я думал, это страховка! Я думал, мы потом перепишем! Я забыл про него! Оля же всегда молчала, я думал, она эту бумажку выкинула!
— Выкинула? — Оля рассмеялась. Смех был сухим, колючим. — Я бухгалтер, Вадим. Я ничего не выкидываю. Особенно документы, которые спасают мою крышу над головой.
Тамара Петровна тяжело опустилась на стул, который жалобно скрипнул под ее весом.
— Ты… ты обманула нас! — прошипела она, глядя на Олю с ненавистью. — Ты втерлась в доверие! Ты специально всё подстроила!
— Я?! — Оля перестала улыбаться. Ее глаза стали холодными, как сталь. — Я спасала вашу семью от долговой ямы три года. Я кормила вашего сына, пока он играл в бизнесмена. Я сделала ремонт в этом бетоне, таская мешки со смесью, потому что у Вадима «спина болит». И когда вы решили меня вышвырнуть, как старую собаку, чтобы поселить сюда дочку чиновника, вы думали, я буду молча плакать в подушку?
Она наклонилась над столом, глядя прямо в лицо свекрови.
— Убедили своего сына со мной развестись? Молодцы. Операция прошла успешно. А квартира-то на меня записана! И по брачному договору, и по выписке из ЕГРН. Облом!
Оля выпрямилась и посмотрела на часы.
— У вас есть пять минут, чтобы покинуть мою собственность. Иначе я вызываю полицию. Посторонние люди в квартире, угрозы, попытка вымогательства. У меня камера в коридоре пишет, кстати. Со звуком.
Игорь Сергеевич вскочил первым. Он понял, что дело пахнет не просто скандалом, а реальными проблемами.
— Тамара, идем. Идем, потом разберемся. С юристами поговорим.
— С какими юристами?! — визжала Тамара Петровна, пока муж тащил ее к выходу. — Она же нас ограбила! Мои деньги! Кровные! Вадик, сделай что-нибудь!
Вадим сидел, уткнувшись взглядом в стол. Он понимал, что Леночка, узнав, что он теперь не завидный жених с квартирой, а бездомный разведенец с алиментами (да, Оля еще и на свое содержание подаст, если найдет основания), испарится быстрее, чем утренний туман.
— Вадим, — позвала Оля. — Тебе особое приглашение нужно?
Он медленно встал. Посмотрел на нее — впервые за вечер прямо. В глазах была пустота и какая-то детская обида.
— Ты жесткая, Оль. Я не знал, что ты такая.
— Жизнь научила, — отрезала она. — Ключи на стол.
Он выложил связку. Звякнул металл о стекло.
— И коробки, — добавила она в спину уходящим родственникам. — Коробки заберите. Мне чужого мусора не надо.
Когда дверь за ними захлопнулась, Оля не стала плакать. И смеяться больше не стала. Она подошла к двери, щелкнула замком на два оборота. Потом вернулась на кухню, вылила остывший чай в раковину и включила чайник.
В тишине квартиры, её квартиры, было спокойно. Душа, которая последние месяцы была сжата в комок от страха и обиды, медленно, со скрипом, но начала разворачиваться.
Она подошла к окну. Внизу, у подъезда, махала руками Тамара Петровна, что-то выговаривая ссутулившемуся сыну. Игорь Сергеевич обреченно грузил в багажник так и не пригодившиеся пустые коробки.
Оля задернула штору. Завтра надо будет поменять замки. И, пожалуй, купить новые шторы. Эти ей никогда не нравились — их выбирала свекровь. Теперь здесь будут только ее правила…
Оля думала, что поставила точку, но жизнь решила иначе. Спустя месяц тишины её телефон взорвался от сообщений. Но писала не свекровь с проклятиями. Писала «разлучница» Леночка. И то, что она прислала — фото чемоданов Вадима, выставленных на лестничную клетку, и короткая приписка: «Забирай своё сокровище обратно, он банкрот», — заставило Олю не злорадствовать, а напрячься. Она поняла: Вадим вернется. И на этот раз он будет не просить, а требовать…
