Этот фильм одновременно и банально-житейский, и утончённый, и …страшный. Его можно было бы снять и как расхожую мелодраму, где мужчина живёт с одной женщиной, а беременна от него – другая, совсем юная девушка. Это могло стать и артхаусом о необычной жизни в некоем заповеднике, где царит мать главного героя.
При этом, если сгустить краски и добавить того, что в Голливуде именуют «саспенсом», получился бы мистический триллер – старые усадьбы, оторванные от мира, иногда становятся эпицентрами каких-нибудь аномалий. В кадре – постоянная тревожность, хотя, эпоха – самая благостная за всю историю СССР. Вторая половина 1970-х.
Стабильность и уверенность в завтрашнем дне. Итак, перед нами шедевр Анатолия Эфроса по сценарию Андрея Битова «В четверг и больше никогда» (1977). Московский врач Сергей (Олег Даль) вроде как должен быть счастлив, ибо всё есть, включая красивую, не утомляющую сожительницу даму сердца Гражину (Гражина Байкштите), к тому же, певицу.
Никакой страсти меж героями нет, а им и не надо. Респектабельная скука и смутное понимание, что где-то есть иные смыслы. И – другая жизнь. Сергей едет к своей матери, хранительнице заповедника. Эта Екатерина Георгиевна, равно, как и её супруг – отчим Сергея – люди особые, не сказать – странные.
Причём – во всём. От речевых оборотов до одежды. Эти персонажи словно бы сохранили какую-то параллельную реальность, не связанную с советской властью. К слову, она (советская власть) позволяла тем, кому не хотелось быть «в авангарде строителей коммунизма», жить как бы на отшибе системы.
В одном разборе эту чету сравнили аж с хиппи. Правда, неюными. Я б добавила, что это – сказочные герои. Лесная мистика. Ведовство. А в буфете хранится яд в изящной склянке. Из диалогов мы понимаем, что это – господа «из бывших». Бесконечные воспоминания о предках, имевших эффектные биографии ещё до революции.
В 1970-х это было поветрие – искать дворян в своём роду и сбегать в такие вот заповедники. В роли матери снялась Любовь Добржанская, вечная Мировая Мама советского кино-интеллигента. Отчима играет Иннокентий Смоктуновский, разумеется, сильно состаренный для образа. Нюанс — в «Берегись автомобиля» (1966) эти актёры изображали сына и мать.
В этом заповеднике всё странно – и пожилые господа, хранящие местный лес и его обитателей, и дом с его закоулками, и близняшки-родственницы, и девушка Варя, также напоминающая какую-то нимфу. Это – дриада, впрочем, одетая по тогдашней моде – «этнические» блузы, светлые брючки-клёш, волосы, рассыпанные по плечам.
Выясняется, что эта дева лесов ездила в Москву на предмет поступления в институт и …встречалась с Сергеем. Результат – беременность. Нимфа реагирует на это со смесью радости и печали, но страха – нуль. Она дружна с Екатериной Георгиевной, которая сходу определила срок и добавила, что умеет видеть пол эмбриона. Ну, как не волшебница?
Иной раз создаётся ощущение, что эта мощная дама ждёт внуков, чтобы передать им свои тайные умения. Но вернёмся к фабуле! Сергей прибывает в заповедник и …рушит идиллию. Кульминация – убийство косули и шашлык из неё. Это – надругательство над духом Природы. Отныне прощения нет, как нет и будущего.
И, конечно, Варя (случайно, впрочем) узнаёт, что Сергей её не любит и не любил, а в городе есть некая Гражина. Этот человек вообще никого не любит – в этом его беда. Он создал себе прижизненный ад, но у него был шанс – что-то исправить в тот четверг. А не стал. А зачем?
Финальные кадры – Сергей стоит на своём московском балконе один. Без Гражины. Тоже ушла. В 1970-х – начале 1980-х образовался слой «разочарованной интеллигенции», которой было скучно. Потом, с 1985 года и примерно до 1993-го они трубили, коптили небо и требовали пе-ре-мен.
Когда их НИИ позакрывали, а тем же врачам, типа Серёжи, перестали выдавать зарплаты, ребятки, …которые уже сто лет уже дядьки, принялись ностальгировать: «Ах, как же было хорошо, когда нам было скучно!» А пока — Серёжа томится на балконе в городе Москве. Ничто не мило. Занавес.
