Лента «В джазе только девушки» стала одной из самых культовых американских кинокомедий 1950-х годов. Ловите-ка пару-тройку заводных фактов о фильме и забавные кадры со съемочной площадки.
Оригинальное название ленты, Some like it hot, можно на русском языке истолковать как «Некоторые любят погорячее» во фривольном смысле. Но на самом деле, сие есть лишь строчка из старинной английской детской песенки об овсяной каше: Some like it hot, Some like it cold, Some like it in the pot Nine days old (некоторые любят ее погорячее, некоторые похолоднее, некоторые в горшке, девятидневной давности).
Фильм — вовсе не оригинального сюжета. Но ремейк немецкой музыкальной комедии «Фанфары любви» 1951-го года, что в свою очередь ремейк одноименной французской аж довоенной ленты 1935-го. Такой вот ремейк на ремейк получился. Авторы немецкого сценария, кстати, и в титрах «В джазе…» упоминаются.
Впрочем, сюжет американские сценаристы изрядно поменяли — в европейских лентах, являвшихся чисто музыкальными водевилями, никаких грозных итальянских бандитов и близко не было. А мужики переодевались женщинами, просто дабы успешно внедриться в девичий оркестр и там невозбранно кадрить юных дамочек.
Гангстерские разборки с автоматами и вся эта бедовая эпоха сухого закона 1920-х годов в американском варианте ленты возникли довольно спонтанно. Иначе сценаристы просто не смогли по-другому объяснить, почему прикинувшийся дамой музыкант не откроется своей возлюбленной из женского оркестра. Ах да, его с другом же чикагские мафиози преследуют, по пятам идут…
Главную роль Даны Душечки (Sugar) Ковальчик могли б сыграть Одри Хепберн или даже сама Элизабет Тейлор. Однако Билли Уальдер счел музыкальные способности обоих голливудских див недостаточными. И предложил Душечку уже два года не снимавшейся Мэрилин Монро.
Мэрилин поначалу от роли Душечки отказалась, кстати — не хотела снова играть тупую дурочку, еще и не способную мужчину от женщины отличить. Повлиять на свою супругу смог лишь муж звезды — драматург Артур Миллер:
- Мэрилин, там не только ты не можешь женщин от мужчин отличить.
Несмотря на уже наступившую эпоху цветного кино, лента снята именно в черно-белой гамме.
Но вовсе не из-за дефицита цветной пленки в Голливуде, не-а. Во-первых, потому что сам Билли Уальдер отдавал предпочтение именно ч/б, обоснованно считая: «цвет — людям вред». Во-вторых, чтоб более эпохе «бурных двадцатых» и да стилистике старых американских гангстерских боевиков соответствовало.
Плюс, в цвете оба актера-мужчины со своей тяжелой косметикой начинали на экране сильно «зеленить». И вовсю напоминали двух отмороженных старых трансвеститов на выгуле.
Главную мужскую роль Джо-Джозефины, кстати, предлагали и самому Фрэнку Синатре. Старина Фрэнки послание совершенно проигнорировал, никак не откликнулся. О чем впоследствии не раз публично сожалел. Впрочем, сам Уальдер не особо сожалел: наслышан был о несносном характере давно зазвездившегося Синатры.
Тони Кёртис и Джек Леммон так и не смогли стопроцентно изобразить из себя женщин. Впрочем, этого по сюжету и не потребовалось — они ж не дам играли, а мужиков, что дамами прикидываются! Хотя, говорят, актеров в женском прикиде вполне себе в женском туалете киностудии за своих сотрудницы принимали.
- Настоящие женские платья на мужиках просто не сидели. Потому для актеров шились наряды по индивидуальному заказу.
На съемках Мэрилин по обыкновению пребывала на грани нервного срыва, вовсю готовилась к разводу с очередным мужем. И да, оказалась беременна. А потому постоянно опаздывала, нередко напивалась, отказывалась выходить из гримерки, попадала в больницу из-за передоза снотворным, жутко забывала текст. В общем, всячески работу саботировала.
На то, чтоб снять простейшую реплику: «Это я, душечка» (It’s me, Sugar») Мэрилин аж 47 дублей потребовалось!
Билли Уальдер клятвенно пообещал никогда более с Монро в жизни не сотрудничать. И обещание свое торжественно сдержал:
- Я слишком стар и богат, чтоб более подобные неудобства себе вновь позволять.
Откровенные наряды Мэрилин в ленте мало соответствуют довольно еще консервативной (в плане женской одежды) эпохе 1920-х. В том числе, по крою. Да и в конце 1950-х вызвали бурю негодования кинокритиков. Однако как нельзя лучше подчеркнули сексуальность звезды. И попутно умело скрыли ее все более проявлявшуюся беременность.
Хотя действие ленты разворачивается по сюжету в жаркой Флориде, фильм снят в калифорнийских Лос-Анджелесе и Коронадо. Вымышленный отель Seminole-Ritz, где разворачивается основное действо — это отель «Дель Коронадо» на берегу Тихого океана.
Единственным, кто получил Оскара за фильм стал киностудийный дизайнер Орри-Келли, создававший образы и платья для Мэрилин.
В прокате лента собрала 25 млн долларов чистой выручки, отбив потраченный бюджет в десятикратном размере. Гонорар самой Монро за фильм составил огромные 300 000 долларов + 5% от проката.
- Забавный момент: фильм показали советскому зрителю, хотя его запретили минимум в 2 американских штатах: Канзасе и Техасе.
Пустить в прокат американскую ленту планировалось в СССР еще при Хрущеве. Однако крайне любое западное кино не любивший товарищ Суслов яро против выступил. И потому фильм попал в нашу страну только в 1966-м, уже спустя 2 года после отставки Никиты Сергеевича. Будучи пролоббирован его преемником — Леонидом Брежневым. Ленту у янки наши купили за 135 тысяч долларов — 54 тысячи советских рублей.
- Любопытно, что в нашем прокате ленту не так уж сильно и «обкарнала» госцензура — вырезали лишь некоторые откровенные поцелуи главгероев да пару разговоров мафии на малопонятные советскому человеку буржуазные темы. И да, сменили название — на то самое знакомое всем нам «В джазе только девушки». Правильно, я считаю. Так даже интереснее вышло.
Интересно, что в «Джазе…» стала всего второй лентой с участием Монро, показанной в СССР (первая — «Все о Еве»). И единственной, где главную женскую роль играет именно Мэрилин. Сама Мэрилин к тому 1966-му году уже года четыре как покоилась на скромном Вествудском кладбище Лос-Анджелеса.
Уже в конце Билли Уальдер признавался: не прочь был бы снять продолжение оставшегося с открытым концом фильма. Однако все же не рискнул — лента и так получилась крайне смелой для своей пуританской эпохи.
Финальная фраза ленты «У всех свои недостатки» (Nobody’s Perfect) придумывалась в муках несколько месяцев. А ныне выгравирована на могиле самого Билли Уальдера. Я писатель, но у всех свои недостатки» (С).
