Инна до сих пор помнила тот день, когда нотариус передал ей ключи от бабушкиной квартиры. Трёхкомнатная, светлая, с высокими потолками и огромными окнами, выходящими во двор с липами. Бабушка Зинаида Ивановна прожила там больше сорока лет, и каждый угол этого жилья хранил её тепло.
Инна получила квартиру в наследство за два года до знакомства с Дмитрием, и сразу принялась обустраивать её по своему вкусу. Она выбирала каждую мелочь с огромной любовью — от штор цвета слоновой кости до старинного комода красного дерева, который нашла на блошином рынке. Этот комод напоминал бабушкин, только чуть меньше размером. Инна отреставрировала его сама, отшлифовала, покрыла лаком. Когда работа была закончена, она долго стояла перед комодом, поглаживая гладкую поверхность, и ей казалось, что бабушка где-то рядом, одобрительно кивает.
Квартира стала её гордостью и убежищем. После напряжённых дней в офисе, где Инна работала бухгалтером, она возвращалась домой и чувствовала, как напряжение медленно уходит. Здесь всё было её, каждая вещь стояла на своём месте, каждая подушка на диване была выбрана лично. Инна зарабатывала неплохо, около семидесяти тысяч в месяц, и могла позволить себе не экономить на мелочах. Родители жили в другом городе, но поддерживали дочь, гордились её самостоятельностью.
Когда Инна познакомилась с Дмитрием на корпоративе у общих знакомых, она и подумать не могла, что её любимая квартира станет камнем преткновения. Дмитрий работал инженером на заводе, получал около шестидесяти тысяч, снимал однушку на окраине. Он был обаятельным, внимательным, умел слушать. Инна влюбилась быстро и безоглядно. Через полгода они поженились. Свадьба была скромной, без пышных торжеств, зато искренней и тёплой.
Первый год брака Инна вспоминала как самый счастливый период в жизни. Дмитрий переехал к ней, и они наслаждались совместной жизнью в просторной квартире. Он восхищался её вкусом, хвалил уют, который она создала. По вечерам они готовили ужин вместе, смотрели фильмы, строили планы на будущее. Никаких ссор или недопониманий не возникало. Дима уважал то, что квартира принадлежит Инне, никогда не пытался командовать или что-то менять без её согласия.
Всё изменилось спустя год после свадьбы. Однажды вечером Дмитрий пришёл домой с озабоченным видом и сел рядом с Инной на диван.
— Слушай, у Лены проблемы, — начал муж, избегая прямого взгляда. — Она поссорилась с Максимом, он выгнал её из квартиры. Ей теперь негде жить.
Инна нахмурилась. Лена, младшая сестра Дмитрия, была девушкой своенравной и капризной. Им доводилось встречаться всего несколько раз на семейных праздниках, и каждый раз Инна чувствовала лёгкое раздражение от манеры Лены вести себя как центр вселенной.
— И что ты предлагаешь? — осторожно спросила Инна, уже предчувствуя ответ.
— Может, она поживёт у нас немного? Совсем ненадолго, я обещаю. Максимум три-четыре месяца, пока она не найдёт работу и не снимет что-нибудь своё.
Инна сжала губы. Ей совсем не хотелось делить своё пространство с золовкой, но как можно отказать мужу, когда речь идёт о его сестре?
— Хорошо, — выдохнула Инна. — Но только на три месяца, Дима. Максимум четыре. Договорились?
— Конечно, конечно! Спасибо, родная, — обрадовался Дмитрий и поцеловал её в щёку.
Лена въехала на следующий же день с двумя огромными чемоданами и коробкой с косметикой. Ей было двадцать четыре года, она работала продавцом в магазине одежды, но после ссоры с парнем уволилась в порыве эмоций. Теперь Лена обещала найти что-то получше, может быть, даже пойти на курсы визажистов. Инна кивала, слушая эти планы, и старалась сохранять доброжелательный вид.
Прошёл месяц, второй, третий. Лена не торопилась искать работу. Она спала до обеда, потом смотрела сериалы или листала соцсети, вечером выходила гулять с подругами. Когда Инна осторожно напоминала о договорённости, Дмитрий отмахивался:
— Дай ей время, она переживает расставание. Скоро всё наладится.
Но ничего не налаживалось. Через полгода после въезда Лены Инна уже с трудом сдерживала раздражение. Золовка разбрасывала свои вещи по всей квартире, занимала ванную комнату по часу, не убирала за собой на кухне. Однажды Инна обнаружила свою любимую кружку разбитой — Лена уронила её и даже не извинилась, только пожала плечами.
— Подумаешь, кружка. Купишь новую, — бросила золовка и вернулась к своему телефону.
Инна стиснула зубы и промолчала. Но внутри уже нарастало ощущение, что её выдавливают из собственного дома.
А потом, через восемь месяцев после въезда Лены, случилось то, чего Инна боялась больше всего. Однажды вечером Дмитрий зашёл на кухню, где Инна готовила ужин, и сказал буднично, словно речь шла о покупке нового чайника:
— Мама продала свою квартиру. Она переедет к нам на следующей неделе.
Инна замерла с ножом в руке, нарезая помидоры. Несколько секунд она не могла произнести ни слова.
— Что? — наконец выдавила Инна. — Дима, ты меня даже не спросил?
— Ну, она же моя мать. Куда ей ещё деваться? Однушка на окраине продалась быстро, покупатели внесли аванс. Мама уже всё решила.
— А я? — голос Инны дрожал. — А моё мнение тебя не интересует?
— Не устраивай сцен, пожалуйста. Это всего лишь временно, пока мама не найдёт себе что-то подходящее.
Инна опустила нож на разделочную доску. Руки дрожали. Но возразить она не смогла. Дмитрий уже вышел из кухни, оставив жену наедине с её мыслями.
Валентина Павловна въехала без лишних церемоний. Ей было пятьдесят восемь лет, она всю жизнь проработала учительницей младших классов, недавно вышла на пенсию. Свекровь была женщиной властной, привыкшей командовать и контролировать. Уже в первый день она прошлась по квартире, оценивающе оглядывая каждый угол.
— Ну что ж, неплохо, — произнесла Валентина Павловна. — Но порядок навести надо. И кухня требует переделки.
Инна сглотнула, но промолчала. Она всё ещё надеялась, что свекровь просто привыкает к новому месту и скоро успокоится.
Но атмосфера в доме изменилась мгновенно. Валентина Павловна сразу взяла на себя роль хозяйки. Она командовала на кухне, перекладывала посуду, критиковала способ Инны готовить борщ. Когда Инна возвращалась с работы, свекровь встречала её замечаниями:
— Вот пыль под диваном не вытерта. И зеркало в прихожей грязное. Надо следить за чистотой, Инна.
— Я слежу, — сдержанно отвечала Инна.
— Недостаточно хорошо.
Инна чувствовала, как в собственной квартире она превращается в гостя. Валентина Павловна распоряжалась, словно это было её жильё. Лена поддерживала мать, вместе они составляли непробиваемый союз.
Потом начались перестановки. Сначала исчез любимый комод красного дерева, который Инна реставрировала сама. Однажды Инна вернулась с работы и обнаружила, что на его месте стоит громоздкий старый шкаф Валентины Павловны.
— Где мой комод? — тихо спросила Инна, обращаясь к свекрови.
— Выбросили. Он старомодный и занимал место. Мой шкаф гораздо функциональнее.
— Но это был мой комод! Я его сама восстанавливала!
— Не устраивай истерик из-за ерунды. У нас теперь общий дом, надо думать о всех.
Инна открыла рот, чтобы возразить, но Дмитрий положил руку ей на плечо.
— Ну хватит, правда. Это просто мебель. Не стоит скандала.
Инна отстранилась от мужа и ушла в спальню. Она легла на кровать и уставилась в потолок. Слёзы подступали, но она их сдерживала. Это был не просто комод. Это была память о бабушке, о тех вечерах, когда Инна шлифовала дерево, вдыхая запах лака, мечтая о том, как будет выглядеть её дом.
Затем Лена без спроса выбросила Иннины любимые подушки с натуральным пухом, которые она купила в дорогом магазине. Золовка заменила их дешёвыми синтетическими, купленными на рынке.
— Зачем ты это сделала? — спросила Инна, стараясь сохранять спокойствие.
— Твои подушки были слишком мягкими. На таких спать вредно для шеи. Я заботилась о тебе, — невозмутимо ответила Лена.
— Это мои вещи! В моей квартире!
— Ой, да не кипятись. Подумаешь, подушки.
Валентина Павловна, услышав разговор, вышла из кухни и посмотрела на Инну с холодным осуждением.
— Вечно ты недовольна. Мы стараемся сделать дом лучше, а ты только капризничаешь.
Инна замерла, хлопая глазами. Она не могла поверить в происходящее. Это её квартира, её вещи, а её обвиняют в капризах?
Дмитрий каждый раз просил жену не устраивать скандалов.
— Это всего лишь мелочи, Инна. Не раздувай из мухи слона. Мама и Лена хотят как лучше.
— Но это моя квартира, Дима! Моя! Бабушка оставила её мне!
— Ну и что? Мы же семья. Семья делится всем.
Инна чувствовала, как муж предал её. Дмитрий встал на сторону матери и сестры, словно мнение жены вообще ничего не значило.
Апогеем стал внезапный ремонт. Однажды Инна вернулась с работы пораньше, около четырёх часов дня, и обнаружила в гостиной строительную бригаду. Трое рабочих сдирали старые обои, четвёртый разбирал пол.
— Что здесь происходит? — растерянно спросила Инна, оглядывая разгромленную комнату.
Валентина Павловна вышла из кухни с довольным видом.
— Решили сделать ремонт. Эти обои уже давно устарели, да и пол скрипел. Теперь будет красиво.
— Но меня никто не спросил! Это моя квартира!
— Наша квартира, — холодно поправила свекровь. — Мы здесь живём все вместе. И я здесь хозяйка не меньше твоего.
— Вы что, с ума сошли? Это моё наследство! Документы на меня!
— Ах, вот ты о чём. — Валентина Павловна усмехнулась. — Документы, говоришь? А семья тебе ничего не значит? Дмитрий мой сын, и он имеет право жить здесь в нормальных условиях. А я его мать.
Инна попыталась дозвониться до Дмитрия, но муж не отвечал. Рабочие продолжали свою работу, словно ничего не произошло. Лена сидела в своей комнате и красила ногти, не обращая внимания на происходящее.
Когда вечером пришёл Дмитрий, Инна бросилась к нему.
— Ты в курсе, что твоя мать устроила ремонт без моего согласия?
— Ну да, она мне говорила. И что тут такого?
— Как что? Это моя квартира! Меня никто не спросил!
— Мама хочет сделать лучше. Не будь эгоисткой, Инна. Подумай о других.
Инна отшатнулась. Дмитрий стоял перед ней, но это был уже не тот человек, в которого она влюбилась. Это был чужой, равнодушный мужчина, который предал её.
Следующие дни превратились в кошмар. Ремонт продолжался, строительная пыль оседала везде. Валентина Павловна выбрала обои по своему вкусу — тяжёлые, тёмные, с золотым орнаментом. Инна ненавидела их. Новый пол был дешёвым ламинатом.
Инна металась по квартире, не узнавая своего дома. Уют, который она создавала годами, исчез. Вместо светлых стен и мягкого дерева теперь были мрачные обои и дешёвая отделка. Память о бабушке стиралась с каждым днём.
Однажды вечером Инна не выдержала и заперлась в ванной. Она села на край ванны и уставилась на кафельный пол. Слёзы текли по щекам, но она даже не вытирала их. Всё внутри болело — от обиды, от унижения, от бессилия.
Инна подняла взгляд на зеркало. Её отражение смотрело на неё с красными глазами и размазанной тушью. Она прошептала, едва слышно:
— Это моя квартира. Бабушка оставила её мне. А теперь здесь чужой ремонт, чужая мебель. И они называют меня гостем.
Слова прозвучали как приговор. Инна резко выпрямилась, вытерла лицо полотенцем. Хватит. Хватит терпеть это издевательство. Это её дом, её жизнь, и никто не имеет права отнимать это у неё.
Инна распахнула дверь ванной и вышла в коридор. Там стояли все трое — Дмитрий, Валентина Павловна и Лена. Они явно ждали её, переглядываясь между собой.
— Убирайтесь, — тихо, но твёрдо сказала Инна.
— Что? — не поняла Валентина Павловна.
— Убирайтесь из моей квартиры. Все. Прямо сейчас.
— Ты что, с ума сошла? — возмутилась свекровь. — Это наш дом! Мы семья!
— Нет, — Инна покачала головой. — Это мой дом. Моя квартира. По документам она принадлежит мне одной. Бабушка оставила её мне, а не вам. И я больше не намерена терпеть ваше хамство.
— Инна, успокойся, — начал Дмитрий, протягивая руку.
— Не трогай меня! — отстранилась Инна. — Ты предал меня, Дима. Ты встал на их сторону, когда твоя мать и сестра уничтожали всё, что мне дорого. Ты даже не попытался меня защитить.
— Я просил не устраивать скандалов…
— А я просила уважать моё мнение! Это моя квартира, и вы все отсюда уходите. Сегодня. Сейчас.
Валентина Павловна выступила вперёд, сверкая глазами.
— Да как ты смеешь так разговаривать со мной? Я мать твоего мужа!
— И что с того? Вы ворвались в мой дом, выбросили мои вещи, сделали ремонт без моего согласия. Вы вели себя как захватчики, а не как семья.
— Мы старались сделать лучше! — вмешалась Лена. — Ты просто неблагодарная эгоистка!
— Эгоистка? — Инна усмехнулась. — Я пустила тебя на три месяца. Прошло больше года. Ты даже не работаешь. Ты живёшь за мой счёт и ещё смеешь меня оскорблять?
Лена покраснела, но промолчала.
Дмитрий попытался ещё раз:
— Инна, давай поговорим спокойно. Не надо принимать резких решений.
— Я уже всё решила. Собирайте вещи и уходите. Или я вызову полицию.
Валентина Павловна фыркнула.
— Полицию? Да ты просто истеричка. Пойдём, Лена, Дима. Пусть эта дура остаётся одна.
К ночи все трое собрали свои вещи. Они хлопали дверями шкафов, бросали обиженные взгляды, но Инна стояла непоколебимо. Дмитрий на пороге обернулся и прошипел:
— Ты переступила все границы. Ты оскорбила мою семью. Мы с тобой закончили.
Инна посмотрела мужу в глаза.
— А я сама кто для вас была? Пустое место? Вы думали, что можете оскорблять меня безнаказанно?
Дмитрий ничего не ответил и вышел, хлопнув дверью.
Инна захлопнула дверь за ушедшими и прислонилась к ней спиной. В квартире наступила тишина. Настоящая, не напряжённая, а умиротворяющая. Инна медленно прошлась по комнатам, оглядывая чужой ремонт и чужую мебель. Да, они оставили следы своего пребывания. Но это всего лишь вещи.
Инна подошла к окну и посмотрела на двор с липами. Деревья стояли тихие, их ветви слегка покачивались на ветру. Где-то там, среди звёзд, бабушка наверняка улыбалась ей. Инна представила, как Зинаида Ивановна одобрительно кивает, гордясь внучкой за смелость.
Чужой ремонт можно переделать. Мебель можно заменить. Главное — вернуть контроль над своей жизнью. И Инна это сделала.
Она улыбнулась — впервые за долгие месяцы улыбка была искренней и свободной. Всё будет хорошо. Теперь она это точно знала.
