— В субботу приедет твоя сестра с детьми и мужем, а ты собирай вещи и уезжай, — заявила мать Яне.
Яна замерла с чашкой чая в руке. Произнесённые матерью слова, казалось, повисли в воздухе, как ядовитый туман. Она медленно поставила чашку на стол, стараясь сохранить остатки самообладания.
— Это мой дом, — тихо сказала она. — Мой. Дед оставил его мне.
— Вот именно! — Валентина Петровна всплеснула руками. — Он оставил тебе этот дом, когда ты была замужем. А теперь что? Ни мужа, ни детей, даже собаки завести не можешь — некогда всё. Зато Катька… у неё трое детей, муж, а ютятся в двушке на окраине. Думаешь, справедливо?
Яна смотрела на мать и не узнавала её. Худощавая, подтянутая женщина с идеальной укладкой и маникюром, всегда элегантная, всегда «держащая лицо». Сейчас она напоминала хищницу, готовую броситься на добычу.
— Мама, дед завещал дом мне, — повторила Яна. — Не потому, что я была замужем или не замужем. А потому, что…
— Потому что ты всегда была его любимицей! — отрезала мать. — Но он умер, и теперь нужно думать о живых. У Катьки дети растут, им нужно пространство.
Яна слушала и не могла поверить. Дом деда — старый, но крепкий, с участком в пятнадцать соток, с садом, который она восстановила после его смерти, со старой мастерской, где она устроила студию… Всё это теперь предлагалось отдать сестре, а самой… куда?
— Куда я должна уехать? — спросила она, чувствуя странное онемение.
— Можешь пожить у меня, — великодушно предложила Валентина Петровна. — Комната пустая стоит. Потом снимешь что-нибудь, в конце концов. С твоими-то заработками…
С её заработками. Яна горько усмехнулась. Восемь лет назад она бросила работу в банке и занялась реставрацией старой мебели. Хобби переросло в профессию. Она училась, совершенствовалась, создала имя… И теперь у неё есть клиенты, заказы на месяцы вперёд. Но всё это благодаря мастерской в дедовом доме.
— Я не могу работать без мастерской.
— Господи, Яна! — в голосе матери звучало нетерпение. — Тебе тридцать четыре года, а ты всё играешься! Нормальные женщины в твоём возрасте уже давно… А ты всё со своими… табуретками возишься!
— Это не табуретки, мама, — Яна встала из-за стола. — Ты прекрасно знаешь, что я делаю. И ты знаешь, что я не отдам дом.
Валентина Петровна тоже поднялась. В её глазах стоял лёд.
— Значит, ты против собственной сестры? Против племянников? Какая же ты…
— Нет, мама. Я не против Кати. Я против того, чтобы меня выгоняли из моего дома. Если Кате нужна помощь, я готова помочь. Но не так.
— Как благородно! — всплеснула руками Валентина Петровна. — Может, ты им денег дашь на квартиру? Ах да, у тебя же нет денег — ты их все в свои никому не нужные поделки вкладываешь!
Яна молчала. В любой другой ситуации она бы напомнила матери, сколько стоит последний комод, который она отреставрировала. Или сервант 1950-х годов, на который у неё уже есть три потенциальных покупателя. Но сейчас было не до того.
— Мне пора, — сказала она. — Поговорим, когда ты успокоишься.
— Я абсолютно спокойна! — голос матери взмыл на октаву выше. — Это ты витаешь в облаках! Думаешь, так будет продолжаться вечно? Одна, в огромном доме, который тебе не нужен?
Яна молча вышла из квартиры матери. Серое ноябрьское небо нависало над городом, как крышка гроба. Порывистый ветер трепал полы её пальто. Яна шла к остановке, чувствуя, как внутри всё сворачивается тугим узлом.
Автобус тащился сквозь пробки, а её мысли метались от прошлого к настоящему. Дед умер три года назад, и с тех пор мать не раз намекала, что дом слишком велик для одной. Что Яна могла бы подумать о сестре… Но никогда прежде она не ставила вопрос ребром.
Яна вспомнила, как дед учил её работать с деревом. Его большие, мозолистые руки, терпеливо направляющие её детские пальчики. «У дерева есть душа, Янка. Слушай её — и она подскажет, что делать». Никто, кроме деда, не называл её Янкой…
Сестра позвонила вечером. Яна долго смотрела на телефон, прежде чем ответить.
— Привет. Можешь говорить? — голос Кати звучал виновато, и от этого Яне стало не по себе.
— Да, — ответила она, закрывая крышку баночки с морилкой. — Что случилось?
— Мама приходила сегодня… Рассказывала про дом…
Яна молчала. Пусть Катя договорит. Пусть скажет вслух то, что затеяла их мать.
— Слушай, — наконец произнесла Катя. — Я не знаю, что она тебе наговорила, но… Я ничего не просила. Мы с Максом, конечно, мечтаем о своём доме, но…
— Но? — Яна прижала телефон к уху.
— Но это твой дом, Ян. И мама не имеет права…
Яна закрыла глаза. Конечно, Катя не такая. Она никогда не была жадной или завистливой. Младшая сестрёнка, золотой ребёнок, всеобщая любимица. Да, Катя часто получала то, что хотела, но не потому, что требовала. Просто её было трудно не любить.
— Спасибо, Кать, — тихо сказала Яна. — Я знала, что ты здесь ни при чём.
— Ян, я поговорю с ней. Объясню, что мы не хотим…
— Не надо, — перебила Яна. — Я сама разберусь.
После разговора Яна долго сидела в мастерской, глядя на начатую работу. Антикварное бюро, почти развалившееся от времени. Она взялась за него месяц назад. Укрепила каркас, восстановила детали, кропотливо подбирала оттенок морилки, чтобы соответствовал эпохе… Работа медленная, почти медитативная. Обычно она успокаивала, но сегодня Яна не могла сосредоточиться.
Максим, муж Кати, приехал через два дня. Позвонил в дверь, когда Яна как раз закончила шлифовать ножки бюро.
— Привет художнице! — он широко улыбнулся, демонстрируя ямочки на щеках. — У тебя такой вид, будто ты привидение увидела.
— Давно не заглядывал, — пожала плечами Яна, пропуская его в дом.
Максим был из породы вечных мальчишек — взъерошенный, с лукавым взглядом. Он шумно топал ботинками, оставляя влажные следы на полу.
— Чай? Кофе? — спросила Яна, пытаясь угадать цель его визита.
— Ничего не надо, — он махнул рукой. — Я на пять минут. Выручай, Янка. Мне нужна твоя мастерская.
Яна замерла.
— Зачем?
Максим плюхнулся на стул, не снимая куртки.
— Понимаешь, я договорился с одним типом… Импортные запчасти, хорошая скидка. Но он может привезти только в выходные, а мне их негде хранить. Катька убьёт, если я домой притащу! — он засмеялся, будто речь шла о милой шалости.
— А я не убью? — Яна приподняла бровь.
— Да ладно тебе, — он подмигнул. — Мастерская большая, места полно. Они там неделю-две постоят, а потом я всё заберу. Даже не заметишь!
Яна оперлась о дверной косяк, глядя на Максима. Что-то не складывалось. Они с Максом никогда не были особенно близки. Они, конечно, общались на семейных посиделках, но вот так, запросто, он к ней не заходил.
— Почему именно сейчас, Макс? — спросила она напрямую.
— В смысле? — он нахмурился. — Просто так получилось. Хорошая сделка, грех упускать.
— А то, что вы с Катей, похоже, собираетесь переезжать, тут совсем ни при чём?
Лицо Максима дрогнуло, но он быстро восстановил беззаботное выражение.
— Ты о чём вообще?
— О том, что мать требует, чтобы я отдала дом вам, — Яна скрестила руки на груди. — А теперь ты вдруг решил привезти сюда какие-то запчасти.
— Послушай, — Максим поднял руки в примирительном жесте. — Я ничего не знаю о планах твоей матери. Если она что-то затеяла, это её дела. Я просто по-соседски прошу помочь. Могла бы и не выдумывать заговоры.
Яна вздохнула. Она вдруг почувствовала усталость.
— Ладно, Макс. Привози свои запчасти. Но только на две недели. И только в подсобку — в мастерскую я тебя не пущу.
— Вот это другой разговор! — он расплылся в улыбке. — Не пожалеешь, соседка!
После его ухода Яна долго стояла у окна. Соседка. Он уже видит себя хозяином дома?
— Яночка, ты совсем нас забыла! — Валентина Петровна распахнула дверь и протянула руки для объятий, словно между ними не было недавней ссоры. — Проходи, раздевайся. Я пирог испекла.
Яна прошла в квартиру, в которой выросла. Всё такие же идеально выглаженные занавески, начищенные до блеска полы, коллекция фарфоровых статуэток на полках. Запах корицы, доносящийся из кухни.
— Ты звонила, — сказала Яна вместо приветствия. — Говорила, что-то срочное.
— Да-да, — мать засуетилась. — Проходи на кухню. Чай пить будем.
На кухне обнаружился Виктор Степанович, давний друг матери. Юрист на пенсии, седовласый и представительный, он всегда излучал уверенность человека, знающего, как устроен мир.
— Здравствуйте, Виктор Степанович, — Яна кивнула, чувствуя, как внутри всё сжимается от нехорошего предчувствия.
— Яночка, как выросла! — воскликнул старик, будто не видел её лет десять, хотя они встречались на прошлый Новый год. — Садись, разговор есть.
Яна послушно села, принимая из рук матери чашку чая.
— Мы с твоей мамой говорили о доме, — начал Виктор Степанович без предисловий. — Ситуация непростая, но разрешимая.
— Что за ситуация? — Яна смотрела прямо на мать.
— Видишь ли, — Виктор Степанович откашлялся, — есть некоторые… нюансы в завещании твоего деда. Конечно, формально дом записан на тебя, но…
— Никаких «но», — твёрдо сказала Яна. — Я была у нотариуса, всё оформлено законно.
— Конечно-конечно, — закивал старик. — Но в завещании есть пункт о том, что наследники должны использовать имущество по назначению. А ты превратила жилой дом в мастерскую. Это, знаешь ли, нарушение.
Яна почувствовала, как холодеют пальцы.
— В доме пять комнат, — медленно произнесла она. — В мастерскую я переоборудовала только одну. Остальные используются как жилые. И никакого пункта «об использовании по назначению» в завещании нет. Я читала его от корки до корки.
Валентина Петровна нервно забарабанила пальцами по столу.
— Яна, не спорь с Виктором Степановичем. Он юрист с сорокалетним стажем, в конце концов!
— Бывший юрист, — тихо сказала Яна. — И даже если бы в завещании было такое условие, перепланировка одной комнаты под мастерскую не является нарушением жилого назначения дома.
Виктор Степанович откашлялся, явно не ожидавший отпора.
— Ну, это как посмотреть. К тому же, есть и другие аспекты… Например, вопрос справедливого распределения наследства между всеми потомками. Твоя сестра фактически обделена.
— Катя получила квартиру, — возразила Яна. — Дед оставил свою городскую квартиру ей, а дом — мне. Всё поровну.
— Но у неё трое детей! — воскликнула Валентина Петровна. — А у тебя никого! Зачем тебе такой дом?
— Это мой дом, — повторила Яна, вставая. — И вопрос закрыт.
— Янка, не будь эгоисткой! — Валентина Петровна тоже поднялась. — Виктор Степанович проверил документы, там есть зацепки…
— Какие зацепки, мама? — Яна устало вздохнула. — Ты же знаешь, что дед всё оформил идеально. Он был юристом не хуже Виктора Степановича.
— Твой дед был старым упрямцем, — вырвалось у Валентины Петровны. — И ты вся в него! Никакого чувства семьи!
Яна молча забрала свою сумку и направилась к выходу.
— Подумай ещё раз! — крикнула вслед мать. — Катя нуждается больше тебя! Там дети, им нужен простор, сад! А тебе зачем? Чтобы пылью дышать в своей мастерской?
Запчасти Максима прибыли в субботу. Большой фургон подъехал к воротам, когда Яна заканчивала работу над реставрацией старого трюмо.
Максим суетился вокруг, инструктируя грузчиков. Ящики, коробки, какие-то детали, замотанные в плёнку. Яна молча наблюдала, как подсобка заполняется хламом. Слишком много для «пары запчастей»…
— Это всё? — спросила она, когда грузчики уехали.
— Ага, — Максим вытер пот со лба. — Спасибо, Янка! Выручила. Я тут подумал… может, заедешь к нам на ужин? Катя будет рада.
Яна колебалась. Она не видела сестру с тех пор, как мать объявила свой «ультиматум». Они говорили по телефону, но этого было недостаточно.
— Хорошо, — кивнула она. — Только переоденусь.
В квартире Кати царил привычный хаос. Игрушки на полу, стопки книг на каждой горизонтальной поверхности, запах свежей выпечки из кухни. Трое мальчишек с гиканьем носились из комнаты в комнату.
— Тётя Яна! — завопил средний, Тимофей, врезаясь в её ноги. — А я модель самолёта собрал! Пойдём покажу!
— Потом, Тимка, — Катя появилась в дверях кухни, вытирая руки полотенцем. — Дай тёте хоть пройти.
Яна посмотрела на сестру. Невысокая, круглолицая, с вечно выбивающимися из причёски прядями. Полная противоположность стройной, подтянутой Яне. Но глаза — такие же, отцовские, серо-голубые, с лучистыми морщинками в уголках.
— Привет, — Яна шагнула вперёд и обняла сестру.
— Привет, — Катя на мгновение прижалась к ней, а потом отстранилась. — Проходи, у меня жаркое в духовке.
За ужином Катя говорила без умолку — про школу, про детей, про соседку, затопившую квартиру… Обо всём, кроме дома. Максим изредка вставлял замечания и подмигивал Яне, словно между ними был какой-то заговор. Мальчишки болтали, перебивая друг друга. Обычный семейный вечер.
Только когда дети ушли спать, а Максим отправился «проверить машину», Катя наконец выдохнула и посмотрела на сестру с тревогой.
— Ян, я должна с тобой поговорить.
— О доме? — спросила Яна прямо.
— Да, — Катя кивнула. — Мне кажется, мама сошла с ума с этой идеей. Я пыталась её отговорить, но она уперлась. Говорит, что дом должен достаться мне и детям… Что она уже обо всём договорилась с каким-то юристом…
Яна невесело усмехнулась.
— С Виктором Степановичем. Знаю, я уже имела удовольствие побеседовать с ними.
— И что? — Катя подалась вперёд. — Они правда могут что-то сделать с завещанием деда?
— Нет, конечно, — Яна покачала головой. — Это блеф. Дед всё оформил юридически безупречно. Просто мать решила, что вам дом нужнее.
— Мне стыдно, — прошептала Катя. — За маму стыдно. За Максима…
— А при чём тут Максим? — насторожилась Яна.
Катя отвела взгляд.
— Он… сначала был против. Говорил, что это твой дом и мы не имеем права. А потом… — она замялась. — В общем, мама как-то обработала его. И теперь он считает, что мы должны переехать в дом деда. Что детям будет лучше там.
— Понятно, — Яна вздохнула. — Значит, запчасти…
— Какие запчасти? — непонимающе переспросила Катя.
— Неважно, — Яна махнула рукой. — Кать, послушай. Я не отдам дом. Не потому, что я такая жадная или не люблю вас. Просто этот дом — это всё, что у меня есть. Моя мастерская, моя работа…
— Я знаю, — Катя кивнула. — И я не прошу тебя отдавать дом. Я просто хочу, чтобы эта ситуация закончилась.
— Есть идеи, как это сделать?
— Мама не отступит, — Катя развела руками. — Ты же знаешь, какая она. Если решила, что дом должен быть у меня…
— А ты? — прямо спросила Яна. — Ты тоже так считаешь?
Катя долго молчала, глядя в окно на мерцающие огни города.
— Я мечтаю о своём доме, — наконец сказала она. — С садом, с большой кухней, с отдельной комнатой для каждого мальчишки… Но не за счёт твоего счастья, Ян.
Через три дня Яна встретила Максима на почте. Он стоял в очереди, заполняя какие-то бланки, и, увидев её, попытался незаметно спрятать документы.
— Привет, — Яна подошла ближе. — Что-то отправляешь?
— Да так, по работе, — он пожал плечами, но в глазах мелькнуло беспокойство.
— А запчасти как? Нашлись покупатели? — невинно поинтересовалась Яна.
— Какие? А, эти… — Максим запустил руку в волосы. — Да, всё в процессе.
— Отлично. Значит, скоро заберёшь?
— Конечно-конечно, — он закивал. — Недельки через две-три. Я же говорил.
Яна улыбнулась и отошла в сторону. Что-то не давало ей покоя. Этот нервный взгляд, попытка скрыть документы… Она дождалась, пока Максим закончит свои дела, и подошла к окошку.
— Простите, — обратилась она к работнице, — тут только что мой зять был… Он просил меня отправить документы, а я забыла узнать, какой бланк нужен.
— А, этот, с растрёпанными волосами? — улыбнулась женщина. — Он отправлял документы в архитектурное бюро. Бланк тот же самый, что и для обычного письма.
Архитектурное бюро. Яна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Значит, они уже планируют перестройку дома? До того, как он стал их собственностью?
Она медленно вышла из почты, перебирая в голове возможные варианты. Поговорить с Катей? Но сестра явно не в курсе. Максим действует за её спиной, в сговоре с Валентиной Петровной. Поставить в известность мать? Бессмысленно — она главный зачинщик всей истории.
Оставался только один вариант — разобраться с «запчастями».
В тот же вечер, когда стемнело, Яна отперла подсобку. Среди коробок с запчастями обнаружились и другие — с надписями «хрупкое», «кухонная утварь», «детские книги». А ещё – папки с чертежами. Яна развернула один.
Проект перепланировки дома. С надписью «Для семьи Ковалёвых». Фамилия Максима и Кати.
— Тебе не кажется, что с запчастями пора заканчивать? — спросила Яна, позвонив Максиму на следующий день.
— Да-да, скоро заберу, — забормотал тот. — Просто сейчас с деньгами туго, покупатели задерживают оплату…
— Я не о запчастях, Макс, — перебила его Яна. — Я о коробках с кухонной утварью. О детских книгах. О проекте перепланировки.
В трубке повисла тишина.
— Ты копалась в моих вещах? — наконец произнёс он.
— В твоих вещах, которые ты притащил в мой дом под предлогом хранения запчастей, — уточнила Яна. — Так что же, вы с матерью решили действовать без Кати? Или она тоже в курсе?
— Слушай, — голос Максима перешёл на деловой тон, — давай встретимся и поговорим как взрослые люди.
— Давай, — согласилась Яна. — У меня дома. Через час.
Он приехал не один. Валентина Петровна сидела на переднем сиденье его машины, прямая, как струна.
— Решила собрать семейный совет? — усмехнулась Яна, встречая их у ворот.
— Мама хотела присутствовать, — Максим пожал плечами. — Ты же не против?
Яна пропустила их в дом, отметив про себя, как цепко мать оглядывает комнаты, словно уже прикидывает, что здесь поменять.
— Итак, — Яна скрестила руки на груди, — вы планируете переезд в мой дом. Без моего ведома и без ведома Кати. Я правильно понимаю?
— Яночка, — Валентина Петровна присела на диван, расправляя юбку, — мы просто думаем о будущем. Дом пустует…
— Дом не пустует, — отрезала Яна. — Я здесь живу и работаю. И не собираюсь никуда уезжать.
Максим прошёлся по комнате, постукивая костяшками пальцев по старинному буфету.
— Слушай, давай смотреть фактам в глаза, — его голос звучал непривычно твёрдо. — Ты одна в пятикомнатном доме. Мы — впятером в двушке. Нелогично, согласись?
— Логика тут ни при чём, — Яна старалась говорить спокойно. — Это вопрос права собственности. Дом принадлежит мне.
— Пока принадлежит, — вырвалось у Валентины Петровны.
Яна резко повернулась к матери:
— Что это значит?
— Только то, что ситуация может измениться, — вмешался Максим. — Виктор Степанович обнаружил интересные нюансы в документах…
— Ах, да, — Яна скривила губы в усмешке. — Загадочные нюансы, о которых почему-то никто не знал три года. Даже нотариус, оформлявший наследство.
— Не язви, Яна! — повысила голос мать. — Мы предлагаем цивилизованное решение. Ты отдаёшь дом Кате и детям, а мы… мы поможем тебе с жильём.
— С каким именно жильём? — поинтересовалась Яна.
Валентина Петровна и Максим переглянулись.
— Ну, для начала поживёшь у меня, — сказала мать. — А потом… Максим говорит, у него есть знакомый риэлтор, поможет найти хорошую однушку…
— За мой счёт? — уточнила Яна.
— Ну, можно будет продать твою долю в дедовой квартире, — как бы между прочим заметила Валентина Петровна. — Катя не будет возражать.
Яна почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Всё оказалось даже хуже, чем она предполагала. Не просто дом — они хотели лишить её вообще всего.
— А мастерская? — тихо спросила она. — Моя работа?
— Господи, Яна! — всплеснула руками мать. — В тридцать четыре пора уже о настоящей работе задуматься! В банк вернёшься, там хорошо платят.
— Я не вернусь в банк, — твёрдо сказала Яна. — И дом я не отдам. Ни вам, ни кому-либо ещё.
— Не будь эгоисткой! — Валентина Петровна вскочила с дивана. — У Кати трое детей! Ты хоть понимаешь, каково это — растить троих в такой тесноте?
— Понимаю, — Яна кивнула. — Но это не повод отбирать у меня дом.
— Никто ничего не отбирает, — вкрадчиво произнёс Максим. — Мы просто хотим договориться по-хорошему. Но если не получится…
— Что тогда? — Яна пристально посмотрела на него. — Запчасти останутся навсегда? Или Виктор Степанович найдёт новые «нюансы»?
— Тебе придётся пожалеть об этом разговоре, — отчеканила Валентина Петровна, направляясь к двери. — Идём, Максим.
Когда за ними закрылась дверь, Яна прислонилась к стене и закрыла глаза. Ей нужен был план. Хороший план.
— Эй, Яночка, доброе утро! — голос Ирины, старой соседки, звучал непривычно взволнованно. — Ты уже видела?
— Что именно? — Яна прижала телефон к уху, одновременно разливая кофе по чашкам. У неё был гость — Олег, старый знакомый отца, тот самый нотариус, который оформлял дедово наследство.
— Машину на участке! — продолжала тараторить Ирина. — Строительную бригаду! Они там что-то разгружают…
Яна похолодела:
— Где именно?
— У тебя за домом, со стороны малинника. Фургон стоит, мужики какие-то… Я думала, ты заказала ремонт…
— Спасибо, Ирина Васильевна. Сейчас разберусь.
Яна положила трубку и посмотрела на Олега:
— Кажется, началось.
Они выбежали через чёрный ход. Действительно, у малинника стоял фургон с логотипом строительной фирмы, и трое мужчин выгружали какие-то доски и инструменты.
— Что здесь происходит? — спросила Яна, подходя ближе.
Один из мужчин, видимо, старший, обернулся:
— А вы кто?
— Я хозяйка дома, — Яна скрестила руки на груди. — И я не заказывала никаких работ.
— А нам сказали… — мужчина запнулся, глядя то на Яну, то на Олега. — Вот, гляньте, заказ есть, — он протянул планшет. — Заказчик Ковалёв Максим Андреевич. Постройка сарая на участке. Предоплата внесена.
— Ковалёв не является владельцем этого участка, — сухо сказал Олег. — У вас должно быть нотариально заверенное разрешение от собственника на строительство.
— Нам сказали, что всё согласовано, — мужчина начал нервничать. — Заказчик уверял, что с хозяйкой всё обговорено…
— Вас обманули, — отрезала Яна. — Я требую прекратить работы и убрать стройматериалы с моей территории.
— Подождите, так просто мы не можем, — строитель почесал затылок. — У нас контракт, предоплата…
— Либо вы уезжаете сейчас, — Олег достал удостоверение, — либо мы вызываем полицию и пишем заявление о незаконном проникновении на частную территорию. Выбирайте.
Строители переглянулись и начали медленно собирать инструменты.
— Вы бы с заказчиком всё-таки разобрались, — буркнул старший. — А то мы крайними получаемся.
Когда фургон уехал, Яна тяжело опустилась на скамейку у дома.
— Значит, они решили действовать напролом, — тихо произнесла она. — Даже не дождавшись решения вопроса с документами.
— Наглость — второе счастье, — Олег присел рядом. — Но у них ничего не выйдет. Юридически дом твой, и никакие «нюансы» не помогут. А вот незаконное строительство — это уже нарушение твоих прав.
— Что мне делать, Олег? — Яна устало потёрла виски. — Судиться с собственной семьёй?
— Для начала — сменить замки, — практично заметил Олег. — А затем разобраться с «запчастями» в подсобке.
Катя приехала через час после того, как мастер закончил менять замки. Она выглядела осунувшейся, под глазами залегли тени.
— Ян, нам надо поговорить, — сказала она с порога.
— Заходи, — Яна пропустила сестру в дом.
В гостиной Катя встала у окна, нервно теребя ремешок сумки.
— Максим рассказал, что вы поругались. Что ты выгнала строителей…
— Я не выгоняла, — спокойно ответила Яна. — Я просто не позволила незаконно строить на моём участке.
— Они хотели сделать детям игровую площадку, — Катя отвела взгляд. — Сюрприз к переезду…
— К какому переезду, Катя? — Яна подошла ближе. — Ты же сама говорила, что не претендуешь на дом.
— Я знаю, — Катя закусила губу. — Но мама и Максим… они убеждены, что мы имеем право. Что дети должны расти в нормальных условиях, а ты…
— А я что? — тихо спросила Яна.
— А ты можешь жить где угодно, — еле слышно ответила Катя. — Ты одна, без обязательств…
Яна отошла к окну. Там, в саду, цвели яблони. Дед всегда говорил, что у них особый сорт — с терпким, почти диким вкусом. «Такие больше нигде не растут, Янка. Береги их».
— Знаешь, — медленно произнесла она, — когда дед умирал, он позвал меня и сказал: «Этот дом для тебя будет не просто стенами, а продолжением твоей души». Он видел, как я работаю с деревом. Знал, что мастерская — это не просто хобби. Это то, что меня держит на плаву.
— Ян…
— Нет, послушай, — Яна повернулась к сестре. — Я не осуждаю тебя за желание лучшей жизни для детей. Но я не собираюсь отказываться от своей жизни ради этого. Дом — мой. И точка.
Катя долго молчала, опустив голову. Потом вздохнула:
— Я понимаю. Правда, понимаю. Просто мне так тяжело между вами…
— Между нами? — Яна горько усмехнулась. — Катя, ты даже не представляешь, что они затеяли. Твой муж привёз сюда не запчасти, а ваши вещи. Проект перепланировки дома. Они уже всё решили, даже не спрашивая тебя.
— Что? — Катя подняла глаза, в которых плескался ужас. — Нет, не может быть…
— Пойдём, покажу, — Яна направилась к подсобке.
Разбирая коробки, Катя то бледнела, то краснела, то хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.
— Почему? — прошептала она, держа в руках стопку детских книжек. — Почему они не сказали мне?
— Потому что знали, что ты будешь против, — пожала плечами Яна. — Они решили поставить тебя перед фактом: вот дом, вот ключи, въезжай. А я уже где-нибудь в другом месте.
— Я поговорю с ними, — Катя решительно поднялась. — Это переходит все границы.
Звонок раздался поздно вечером. Яна уже собиралась ложиться, когда телефон настойчиво завибрировал на столе. Номер был незнакомый.
— Алло?
— Яночка? — голос Виктора Степановича звучал непривычно взволнованно. — Это очень срочно. Можем встретиться? Сейчас.
— Сейчас? — Яна нахмурилась. — Уже почти одиннадцать…
— Это касается твоего дома, — быстро произнёс старик. — И… других вещей.
Что-то в его голосе заставило Яну насторожиться.
— Хорошо, — сказала она после паузы. — Куда подъехать?
— В парке у фонтана через полчаса.
Старик ждал её на скамейке, кутаясь в тёплое пальто, несмотря на майскую теплынь. Когда Яна подошла, он нервно оглянулся по сторонам.
— Спасибо, что пришла, — сказал он, указывая на место рядом с собой. — Должен признаться… всё зашло слишком далеко.
— О чём вы? — Яна села, не сводя глаз со старика.
— О твоём доме. О том, что затеяла Валентина… и этот её зять, — он покачал головой. — Я старый человек, Яночка. Совесть мучает.
— Вы же собирались помогать им отобрать у меня дом, — напомнила Яна.
— Да, — Виктор Степанович кивнул. — Но я думал, это просто разговоры. А они… они серьёзно взялись за дело. И методы… — он сокрушённо покачал головой.
— Какие методы? — тихо спросила Яна, чувствуя, как внутри всё холодеет.
— Ты должна знать, — старик понизил голос до шёпота. — Они собираются… спровоцировать пожар.
— Что?! — Яна вскочила со скамейки.
— Тише, — Виктор Степанович схватил её за руку. — Послушай. План такой: устроить замыкание в твоей мастерской. Ты же там с лаками работаешь, растворителями… Огонь быстро распространится. Потом — экспертиза, заключение о нарушении правил пожарной безопасности… А дальше — страховка и продажа участка.
— Господи, — Яна опустилась на скамейку. — Как они могут…
— Вот и я о том же, — кивнул старик. — Валентина всегда была… решительной женщиной. Но тут она переходит черту. Особенно с тех пор, как этот Максим подключился. У них там какие-то свои планы на дом и участок.
— Какие планы?
— Не знаю точно, — Виктор Степанович пожал плечами. — Но слышал разговор… что-то про выгодное расположение, про какую-то перепродажу…
Яна замерла.
— Перепродажу? Они хотят продать дом?
— Возможно, — кивнул старик. — Я не уверен. Но советую тебе быть осторожной. И… защитить свою мастерскую. На всякий случай.
Яна не спала всю ночь. Слова Виктора Степановича не давали покоя. Неужели Максим и мать действительно способны на такое? И что она может сделать? Обратиться в полицию? С какими доказательствами?
Утром она первым делом позвонила Олегу.
— Нужно установить камеры, — сказал он, выслушав её рассказ. — И сигнализацию. А ещё — поговорить с сестрой. Она должна знать, что затевает её муж.
— А если она заодно с ними? — тихо спросила Яна.
Олег помолчал.
— Твоя сестра не похожа на поджигательницу, — наконец сказал он. — Я, конечно, не психолог, но… Мне кажется, она искренне не в курсе их планов.
Яна вздохнула.
— Хорошо, я поговорю с ней. Но сначала поставлю камеры.
Катя приехала через два дня. Выглядела она измождённой, с потухшим взглядом.
— Я не могу так больше, Ян, — сказала она, присаживаясь на диван. — Дома сплошные скандалы. Мама с Максимом против меня. Дети перепуганы… И всё из-за этого чёртова дома!
Яна молча налила сестре чая и села напротив.
— Кать, нам нужно серьёзно поговорить, — сказала она. — О том, что Максим и мама планируют сделать.
Катя устало посмотрела на сестру:
— Что на этот раз? Новый юрист? Новые документы?
— Нет, — Яна покачала головой. — На этот раз — пожар.
Она рассказала о разговоре с Виктором Степановичем. С каждым словом лицо Кати становилось всё бледнее.
— Нет, — прошептала она, когда Яна закончила. — Нет, они не могут… Максим не…
— А зачем тогда запчасти? — тихо спросила Яна. — Зачем проект перепланировки? И почему Виктору Степановичу вдруг понадобилось предупреждать меня?
Катя молчала, обхватив себя руками, будто замёрзла.
— И есть ещё кое-что, — продолжила Яна. — Виктор говорит, что они собираются продать дом. Не жить в нём, а продать.
— Что? — Катя подняла голову. — Но Максим говорил, что мы будем… что детям нужно…
— Видимо, это был только предлог, — Яна пожала плечами. — Настоящая цель — получить дом и продать его.
Катя медленно поднялась с дивана. Её лицо изменилось, застыло, стало похожим на маску.
— Я проверю это, — сказала она деревянным голосом. — И если это правда… — она не закончила фразу.
— Что ты собираешься делать? — спросила Яна.
— То, что должна была сделать давно, — Катя направилась к двери. — Поставить всех на место.
Звонок раздался среди ночи. Яна с трудом разлепила глаза и нащупала телефон.
— Ян… — голос Кати звучал странно. — Можно я приеду? Прямо сейчас.
— Конечно, — Яна мгновенно проснулась. — Что случилось?
— Потом, — коротко ответила сестра. — И… можно с детьми?
Через час Яна уже открывала ворота. Катя приехала на такси, с тремя сонными мальчишками и двумя огромными сумками.
— Проходите, — Яна забрала у сестры самую тяжёлую сумку. — Детей можно уложить в спальне наверху.
Только когда мальчики были накормлены и уложены, Катя наконец опустилась за кухонный стол и закрыла лицо руками.
— Ты была права, — тихо сказала она. — Насчёт продажи дома. Они действительно собирались его продать.
— Откуда ты знаешь? — Яна поставила перед сестрой чашку чая.
— Я нашла документы, — Катя подняла усталые глаза. — В столе у Максима. Предварительный договор с каким-то Архиповым А.С. на продажу дома и участка. Там сумма… огромная. Видимо, место привлекательное.
— И что ты сделала?
— Устроила скандал, — Катя слабо улыбнулась. — Такой, что соседи, наверное, всё слышали. Выгнала маму из квартиры. А потом собрала детей и уехала. К тебе.
Яна молча придвинулась и обняла сестру за плечи.
— Вот и славно, — прошептала она. — Места здесь хватит на всех.
Утром в дверь позвонили. На пороге стояла Валентина Петровна — идеально одетая, с безупречным макияжем. Только плотно сжатые губы выдавали её состояние.
— Где моя дочь? — спросила она вместо приветствия.
— Доброе утро, мама, — ровно ответила Яна, не двигаясь с места. — Катя спит. И дети тоже.
— Я должна с ней поговорить, — Валентина Петровна шагнула вперёд, но Яна не отступила.
— Не сейчас, — твёрдо сказала она. — Кате нужно отдохнуть.
— Послушай, — в голосе матери появились просительные нотки, — всё зашло слишком далеко. Максим… он просто запутался. Мы никогда не планировали никакого пожара!
— Правда? — Яна приподняла бровь. — А что вы планировали? Выбросить меня на улицу, а дом продать застройщику?
— Это всё преувеличения, — Валентина Петровна отвела взгляд. — Да, был разговор о продаже, но…
— Мама, — раздался голос Кати за спиной Яны. — Давай без лжи. Я видела договор.
Валентина Петровна медленно опустила плечи, словно из неё выпустили воздух.
— Вы не понимаете, — произнесла она почти шёпотом. — Нам нужны были деньги. Долги… Максим влез в какую-то авантюру, взял кредит…
— И решил расплатиться моим домом? — тихо спросила Яна.
— Не только твоим! — вскинулась мать. — Дом принадлежал твоему деду, моему отцу! Он должен был подумать обо всех!
— Он подумал, — спокойно сказала Яна. — Катя получила квартиру, я — дом. Всё было справедливо. А то, что вы с Максимом затеяли — это уже за гранью добра и зла.
Валентина Петровна устало опустилась на скамейку у входа.
— Что теперь будет?
— Теперь? — Яна взглянула на сестру, и Катя легко кивнула. — Теперь Катя с детьми поживёт у меня. Дом большой, места хватит всем. А ты, мама, возвращайся домой и подумай над своим поведением. И передай Максиму, что запчасти он может забрать до конца недели. А если не заберёт — я вызову грузчиков и всё вывезу на свалку.
Шесть месяцев спустя Яна закончила реставрацию антикварного бюро. Оно стояло в центре гостиной, сияя полировкой, привлекая восхищённые взгляды. Особенно в восторге были племянники — им казалось, что это волшебный предмет из сказки.
— Кать, ты не видела моё шило? — крикнула Яна, копаясь в ящике с инструментами.
— В мастерской, на верхней полке! — раздался ответ из кухни. — И забери по пути детей, обед готов!
Яна улыбнулась. Жизнь налаживалась. Катя подала на развод и устроилась на работу в местную библиотеку. Мальчишки, вначале дичившиеся, теперь называли Яну «тётя Янка» — дедовым прозвищем. Валентина Петровна смирилась и даже иногда приезжала в гости — молча, без претензий.
Из старой дедовой мастерской они с Катей сделали две — Яна продолжала реставрировать мебель, а Катя неожиданно увлеклась изготовлением авторских кукол. Дом больше не «пустовал» — он был полон жизни, смеха, детских голосов.
А о Максиме они предпочитали не вспоминать. Он уехал в другой город, исчез из их жизни, оставив лишь тень несостоявшейся катастрофы.
Иногда, сидя вечерами в саду под яблонями, Яна думала о деде. Он был мудрым человеком — оставил дом именно ей, потому что знал: Яна сохранит его не только для себя, но и для всей семьи. Без планов перепродажи, без хитрых схем. Просто как дом, в котором хватит места и любви для всех, кто в этом нуждается…
Тёплым майским вечером Яна расставляла в саду кадки с рассадой роз, готовясь к новому дачному сезону. Две сестры создали здесь настоящий райский уголок, делясь и домом, и заботами. Звонок телефона прервал её размышления. Неизвестный номер.
«Яна Владимировна? Это Архипов Алексей Сергеевич. Помните историю с продажей вашего дома? Простите за беспокойство, но мне нужно срочно с вами встретиться. Речь о Максиме… Он снова появился в городе и, кажется, у него новый план, касающийся вашего дома. И, что самое тревожное, ваша мать снова в этом замешана.
