— Борь, а ты что, разрешил кому-то пожить в доме? — спросила Люба у мужа, который в это время копался в багажнике, доставая оттуда многочисленные пакеты.
— Что? Не понял тебя! — прокричал из нутра автомобиля супруг. Он в это время наконец-то отыскал пакет с краской и кисточками и не совсем хорошо услышал, о чём спросила его жена. — Где, кому пожить?
Захватив сразу всю поклажу, мужчина направился к воротам дедовского дома. Сегодня они с женой приехали сюда, чтобы привести его в порядок перед продажей. Решили, что пора продавать.
Дом достался Борису по завещанию — дед Филимон, отец матери Бориса, когда-то так решил, выбрав из пятерых своих внуков именно его. Любил он Борю, из всех внучат выделял его всегда.
— Ты, Борис, человек. С детства уже видно, что из тебя толк будет. А остальные все — пустые. Катька — лентяйка знатная, вся в мать, невестку нашу. Ленка с Варварой — тоже умом большим не отличаются — сплетницы и вруньи. Тимофей, хоть и самый старший внук, а никогда к деду не придёт, не поможет ни в чём, не подсобит.
Сторонится меня как чужого, знать, не любит. К другому деду тянется. Да и Бог с ним, я не ревную. А ты — мой внучок. И характер твой уже сейчас виден. Хорошим человеком будешь, Борис. Тебе и домом моим владеть. Так и будет.
— Деда, а зачем мне дом? Я с мамой и папой в квартире живу, — удивлялся шестилетний внук на слова деда Фили.
— Эк, зачем? — крякнул с улыбкой дед. — Вот вырастешь и поймёшь, зачем. А пока расти да ума набирайся.
Деда не стало год назад, до восьмидесяти семи дожил он в уме и на ногах. А дом, как и обещал, завещал любимому внуку.
Борис давно уже вырос и с семьёй жил в городе. Недавно они с Любой купили в ипотеку хорошую квартиру, чтобы было уютно и просторно. Да и детям чтобы было где разгуляться. Двое у них уже было — сын и дочь.
— Борь, а дом дедовский оставим или продадим? Может, сами с детьми туда летом ездить будем? Природа там удивительная, отдыхать хорошо, — мечтательно произнесла супруга.
— Нет, эта идея так себе. За домом надо следить, моя дорогая. И не два-три раза в год приезжать, чтобы отдохнуть там, а постоянно ездить. Поддерживать его в хорошем состоянии. А со своим графиком работы, я, сама понимаешь, туда не наезжусь. Нет, продадим и часть ипотеки погасим. Так будет правильно.
В эти выходные, оставив сына и дочку на попечение родителей Любы, набрав разноцветной краски для ворот и наличников, взяв на прокат бензокосу для травы, они приехали в деревню. Супруги приехали не на два часа, планировали остаться здесь с ночёвкой, работы-то было много. Поэтому и продуктов с собой тоже прихватили.
Необходимо было выкинуть всё старьё из дома, а затем покрасить свежей яркой краской всё, что требовало обновления. Кроме этого, планировали выкосить траву и вырубить лишний кустарник, заполонившие двор и огород. В общем, говоря коротко, придать дому и двору товарный вид.
— Я что-то не понял, там кто-то есть? — удивился Борис, подходя к воротам. — Ну-ка, пошли выясним, кто здесь хозяйничает без нас.
Дверь в дом оказалась закрыта изнутри. Во дворе же красовались следы вчерашнего весёлого застолья. Мангал с углями, пустые бутылки, одноразовые пластиковые тарелки с остатками еды, бумажные салфетки и другой мусор валялся не только на деревянном столе под яблоней, но и по всему двору.
— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Борис у жены, с хмурым видом оглядывая всё это безобразие.
— Нет. Слушай, может, кто-то из местных вселился? Знают, что дом пустой, вот и решили пожить, пока хозяин не объявился, — предположила Люба, пытаясь собрать в пакет мусор, разбросанный по двору.
— Да какие местные? Ты о чём вообще? Все здесь хорошо знали моего деда, да и меня тоже знают. И никто на такое беззаконие не решится.
Расстроенный Борис стал настойчиво стучать в дверь, пытаясь попасть в свой дом.
Наконец, спустя минут пять, скрипнул засов, и дверь наконец-то открылась.
— Ого, ничего себе! Вот так встреча! — почёсывая пузо под майкой, проговорил не совсем ещё трезвый после ночной попойки Пётр, муж двоюродной сестры Бориса. — А вы чего приехали-то?
— Вот мне нравится это! — возмущённо воскликнул Борис. — Это ты у меня спрашиваешь? — Может, для начала сам мне объяснишь, что вы делаете здесь, в моём доме!
Борис опешил от такой наглости нетрезвого родственника.
— Ой, вот только не надо! Твой дом! Посмотрите на него! Хозяин выискался! Дед Филимон нам всем дедом был, а не только тебе, Борька! — из-за спины мужа показалась Антонина. И не поздоровавшись с прибывшими родственниками, продолжила нагло и цинично. — И поэтому дом этот — наш общий. И мы тоже имеем право здесь жить так же, как и вы.
— Офигеть, логика у тебя! — не сдержался Борис — Нет, не имеете! Вы где ключи взяли?
— Какие ещё ключи? Зачем они нам? Тут замочек был — так себе, одно название. Поддел я его топориком — и всё, — спокойно ответил Пётр.
— Ну это уже вообще за всеми нормами приличия. Это же противозаконно! Вы что, не понимаете? — возмутилась Люба, до этого растерянно молчавшая.
— А ты кто вообще, чтобы вякать здесь? — грубо осадила её Антонина.
— А вы что, против того, чтобы мы тут пожили в отпуске? Или вы сами хотели? — продолжал Пётр как ни в чём ни бывало.
— Это мой дом. Какой ещё отпуск? Вы в своём уме? Я его продаю. Антонина, во-первых, прекрати грубить, а во-вторых, ты прекрасно знаешь, что дед на меня завещание написал. Так какого ч.ёрта вы сюда припёрлись, а? Устроились тут как дома, бардак развели, — недовольно проговорил Борис.
Он удивлялся беспардонности родственников. Вся родня знала, что дом деда по документам принадлежит ему. А эти взяли и внаглую влезли в чужой дом. Ну хотя бы позвонили для приличия, разрешения бы спросили, предупредили бы хозяев. Нет, они нагло впёрлись в чужое жилище, как всегда привыкли делать, и насвинячили так, что смотреть страшно.
— А у нас отпуск. Ясно тебе, братец? Заслуженный, между прочим. И мы имеем право приехать на свою родину и отдохнуть здесь так, как хотим. А мусор — что? Уберём, нам недолго. А вы-то сами надолго сюда? — спросила Антонина, глядя на сумки и пакеты в руках приехавших.
— Какая вам разница, надолго мы приехали в свой собственный дом или нет? Мы же не к вам с гости заявились! — всё больше раздражался Борис.
— А такая! Раз спрашиваю, значит, есть разница. Мы, Боренька, первые приехали в дом деда. Значит, нам здесь и отпуск проводить. А вы… Ну что ж, можете побыть до вечера. И всё. А потом, будьте добры, — домой. Дом маленький, двум семьям здесь не разместиться, тесновато будет, — продолжала двоюродная сестра нагло.
— Вот тебя несёт! Прямо жуть. Не выветрились старые дрожжи после ночной гулянки? Мозги плохо работают? — всё больше удивлялся Борис, слушая родственницу.
— А ты не хами! Ишь, выискался трезвенник. У нас отпуск. Имеем право! — встрял в разговор Пётр, защищая жену.
— Я не хамлю, в отличие от вас. Мы с Любой приехали навести здесь порядок, дом этот я продаю. Поэтому быстро собирайте свои вещи и на выход. Вам здесь не место. Только мешать нам будете.
Незваные гости на какое-то время замолчали, обдумывая услышанное.
— Пётр, ты слышишь? С сестрой, по-моему, бесполезно говорить, — обратился Борис к молчавшему мужчине.
— Это как же так? Это что же получается? Мы, значит, с супругом запланировали здесь пожить, отдохнуть от души. Продукты с собой привезли, накупили всего, чтоб надолго хватило, вещей два чемодана. Детей в лагерь не стали отправлять — сюда, с собой взяли, чтобы они на природе свежим воздухом подышали. А вы нас теперь выставляете на улицу? Ну и куда нам деваться? — уже кричала скандалистка-сестра.
— А куда хотите. Ты, Антонина, на голос меня не бери. Можешь вон у своей матери поселиться. Или её дом для тебя уже не подходит? — отвечал Борис.
— Да ты что? Там же тесно! У матери домишко — с гулькин нос. А здесь пустой дом стоит. А у нас семья! Нет, нет, мы останемся тут. И всё! Имеем полное право, — орала на всю улицу Антонина. — И попробуй нас отсюда выгнать!
— Ой, ну до чего же некоторые люди бессовестные, просто диву даёшься! — не выдержала Люба. — Собирайтесь, вам говорят. Иначе с участковым вас сейчас выселим. Этого дожидаетесь?
— Ты… это… Тонь, давай не скандаль, — попытался успокоить её супруг. — Может, мирно договоримся, а? Зачем нам полиция? Не люблю я их, ну правда! Борь, может, всё-таки добазаримся с тобой, а?
— Ещё чего! Иди ты, Петька! Буду я с ними договариваться. Дед из ума выжил, не в себе был — вот и написал эту бумажку. По закону и по справедливости дом надо на всех делить. Я в суд пойду, найду управу на них. Ишь, что придумали — одни владеть домом захотели! Дом на всех поделим, ясно вам?- продолжала скандалить Антонина.
— Так, ну это, видно, надолго затянется. Времени у нас мало, чтобы бред этот слушать. Я звоню участковому, — пригрозил Борис, доставая сотовый из кармана.
— Вот нелюди! Сами здесь не живут и людям не дают. Развалюху эту пожалели, — уже со слезами на глазах кричала сестра. — Родня тоже мне, называется. Чужие лучше. Ни себе, ни людям. Поскорее продать, с рук спихнуть, обогатиться, дом-то и не нужен вам совсем! Знал бы дед, что любимый внучок с его домом так поступит, сто раз бы подумал, прежде чем дарить тебе его.
— Тонь, ну хватит. Иди собирайся. И детей будить пора. К матери твоей пойдём. Как раз поможем ей там с огородом. Да и ремонт тёща хотела делать, помощь наша нужна будет, — невесело сказал жене Пётр.
— Вот именно — ремонт! Краской там дышать будешь? В кои-то веки хотела спокойно отдохнуть, так нет! Родственнички заявились, выгнали на улицу.
Она еще долго кричала в доме то на мужа, то на детей, пока спешно собирала вещи. Потом они отправились со всеми своими пожитками к матери Антонины, что жила в этом же посёлке.
А Борис с Любой наконец приступили к тому, зачем сюда и приехали.
— Вот только теперь до меня дошёл смыл слов деда. Сейчас я понимаю, что имел он в виду, когда всех своих внуков, кроме меня, называл неправильными. Наверное, уже с детства нас видел, понимал, кто каким человеком вырастет, — задумчиво произнёс Борис.
— Мудрый у тебя был дед, светлая ему память, — тихо отозвалась Люба.
Супруги сделали всё, что запланировали, и очень устали. А вечером за ужином, глядя на дедовский портрет, висевший в доме на стене, Борис проговорил:
— А может, ты и права, Любушка. Повременим мы пока с продажей дома. Очень уж дышится тут хорошо. Да и на душе — так легко и спокойно. Даже и уезжать отсюда не хочется.
— Правильно говоришь. Продать мы всегда успеем. Этот всё-таки дом, и земля здесь вон какая богатая. Можно посадить что-нибудь. Пусть даже фруктовые деревья или ягодные кустарники. А потом, глядишь, мы на пенсии сюда и жить переберёмся. А детям квартиру городскую оставим. Пусть сами ей распоряжаются. Да?
— Видно будет. Но продавать пока не будем, — ответил Борис. И в это время как будто даже услышал в тишине дома голос деда, похваливший его за это решение.
