— А вы, собственно, кто? — незнакомый женский голос прозвучал так уверенно, будто это его обладательница была здесь хозяйкой, а Лариса — случайной гостьей.
Лариса замерла на пороге собственной квартиры, сжимая в руке ручку сумки с продуктами. Она только что вернулась из магазина, предвкушая тихий вечер с книгой, и уж точно не ожидала застать в своей гостиной молодую девицу. Та сидела в её любимом кресле, закинув ногу на ногу, и с ленивым любопытством рассматривала Ларису. На вид ей было не больше двадцати пяти: яркая, с вызывающе длинными ресницами и блестящими от геля губами.
— Могу задать вам тот же вопрос, — медленно произнесла Лариса, ставя сумку на пол. Сердце неприятно ухнуло и забилось где-то в горле.
— Я жду Вадима, — девушка улыбнулась, явно наслаждаясь произведённым эффектом. — А вы, наверное, его сестра? Он говорил, что у него есть сестра. Приехала из другого города?
Лариса мысленно усмехнулась. Сестра. Ну конечно. Вадим был единственным ребёнком в семье. Значит, это то самое, о чём она смутно догадывалась последние месяцы, но гнала от себя эти мысли, списывая задержки мужа на работе на усталость и вечные авралы.
— Нет, — спокойно ответила Лариса, проходя в комнату. Она не собиралась устраивать сцен. Не здесь и не с ней. — Я не его сестра.
Девушка нахмурилась, её уверенность дала первую трещину. Она оглядела Ларису с ног до головы: простое платье, удобные туфли, волосы, собранные в хвост. Ничего особенного.
— Тогда кто? Тётя? Он про вас не рассказывал.
Лариса подошла к окну и посмотрела на вечерний город. Она чувствовала, как внутри всё каменеет, превращаясь в холодный, тяжёлый монолит. Это было не больно. Это было никак. Пустота.
— Я его жена, — произнесла она, не оборачиваясь.
В комнате повисла звенящая тишина. Было слышно, как тикают старые часы на стене — подарок бабушки. Лариса слышала, как девушка за её спиной резко выдохнула, как заскрипела обивка кресла, когда та пошевелилась.
— Что? — голос незнакомки стал тонким и растерянным. — Какая ещё жена? Он сказал, что он… не женат. Что эта квартира его. Мы собирались жить здесь вместе.
Вот теперь Ларисе стало смешно. Тихий, глухой смех вырвался сам собой. Она обернулась и посмотрела прямо в испуганные глаза девушки.
— А вам муж сказал, что это его квартира? Увы, он вас обманул, — Лариса рассмеялась в лицо любовнице. Смех был не весёлым, а горьким, как полынь. — Эта квартира моя. Она досталась мне от бабушки задолго до того, как я вообще встретила Вадима. Так что, будьте добры, соберите свои вещи, если вы успели их сюда принести, и покиньте мой дом.
Девушка, которую, как выяснилось позже, звали Алина, смотрела на Ларису широко раскрытыми глазами. Её лицо то бледнело, то покрывалось красными пятнами. Она начала что-то лепетать про любовь, про то, что Вадим обещал, что они будут счастливы.
— Мне очень жаль, что ваши планы рухнули, — без тени сочувствия произнесла Лариса. — Но они рухнули в моей квартире. Поэтому, прошу на выход.
Алина начала судорожно набирать номер Вадима. Тот, разумеется, не отвечал. После пятого неотвеченного звонка она, всхлипывая, поднялась с кресла, схватила свою сумочку и, не глядя на Ларису, выбежала за дверь.
Лариса осталась одна. Она медленно опустилась в то самое кресло, где только что сидела соперница. Обивка ещё хранила тепло чужого тела и слабый приторный аромат духов. Лариса закрыла глаза. Стена, которую она выстроила вокруг себя на время разговора, рухнула, и на неё обрушилась вся тяжесть произошедшего.
Они с Вадимом были вместе семь лет. Познакомились на дне рождения общего друга. Он тогда показался ей таким надёжным, основательным. Не красавец, но обаятельный, с тёплой улыбкой и спокойным взглядом. Он красиво ухаживал, говорил правильные слова, познакомил с мамой, которая жила в небольшом областном городке. Тамара Павловна, его мать, показалась Ларисе женщиной простой, но с хитринкой. Она сразу оценила наличие у Ларисы собственной квартиры в столице, несколько раз невзначай уточнив, точно ли квартира её личная, а не родительская.
Первые годы были почти безоблачными. Они сделали лёгкий косметический ремонт, купили новую мебель на кухню. Вадим работал инженером в строительной компании, Лариса — экономистом в банке. Жили спокойно, размеренно. Лариса ценила это спокойствие. Она выросла без отца, с вечно занятой матерью, и семья для неё была синонимом тихой гавани, надёжного тыла.
Проблемы начались около года назад. Вадим стал раздражительным, придирчивым. То ему не нравился ужин, то Лариса слишком устала вечером, то он просто отмалчивался, уставившись в телефон. Лариса списывала это на кризис среднего возраста, на проблемы на работе. Пыталась поговорить, но он отмахивался: «Лар, не начинай, всё нормально».
А потом он стал задерживаться. Иногда приходил за полночь, пахнущий чужими духами, которые он неумело пытался замаскировать запахом сигарет. Врал, что был на объекте, что совещание затянулось. Лариса делала вид, что верит. Ей было страшно признаться себе, что её тихая гавань дала течь.
И вот теперь всё вскрылось. Самым уродливым, самым унизительным образом. Не он признался, не она его поймала. В её дом, в её крепость, пришла другая женщина и заявила на него свои права.
Когда Вадим вернулся домой, было уже поздно. Он вошёл как ни в чём не бывало, с дежурной улыбкой на лице.
— Привет, котик! А я тут…
Он замолчал, увидев выражение лица Ларисы. Она сидела в том же кресле, только переоделась в домашний халат. Она молча смотрела на него, и в её взгляде была такая ледяная пустота, что он поёжился.
— Что-то случилось? — осторожно спросил он.
— У меня сегодня были гости, — ровным голосом ответила Лариса. — Заходила твоя девушка. Алина, кажется. Очень милая. Переживала, что ты не берёшь трубку.
Вадим побледнел. Его лицо стало серым, улыбка сползла, обнажив растерянность и страх.
— Ларис, ты всё не так поняла… Это… это просто…
— Что «просто»? — перебила она. — Просто коллега, которая решила подождать тебя в квартире твоего начальника? Или просто знакомая, которой ты наврал, что не женат и что эта квартира твоя?
Он молчал, не зная, что сказать. Любая ложь сейчас выглядела бы жалкой.
— Вадим, я хочу, чтобы ты ушёл, — сказала Лариса. — Прямо сейчас. Собери самое необходимое и уходи.
— Куда я пойду? — заскулил он. — Ларис, ну давай поговорим! Я всё объясню! Я ошибся, я был неправ!
— Говорить не о чем. Ты привел в мой дом другую женщину. Ты обманывал и её, и меня. Ты пытался выдать мою квартиру за свою. Это не ошибка, Вадим. Это твой выбор. А мой выбор — чтобы тебя здесь больше не было.
Он пытался подойти, взять её за руки, но она отстранилась, как от чего-то грязного.
— Уходи. Иначе я вызову полицию.
Эта угроза подействовала. Он понял, что она не шутит. Молча, со злостью швыряя вещи в спортивную сумку, он собрался. Уже стоя в дверях, он обернулся и с ненавистью сказал:
— Ты ещё пожалеешь. Думаешь, я так просто уйду?
Дверь за ним захлопнулась. Лариса не плакала. Слёз не было. Была только звенящая тишина и ощущение, будто из неё вынули душу, оставив лишь пустую оболочку.
На следующий день позвонила Тамара Павловна. Её голос был вкрадчивым и елейным.
— Ларочка, доченька, что же у вас там стряслось? Вадик звонил, сам не свой. Говорит, ты его выгнала.
— Здравствуйте, Тамара Павловна. Да, выгнала. Причину он вам, надеюсь, объяснил?
— Ой, ну что там объяснять… Мужики, они ж как дети, Ларочка. Ну, оступился, с кем не бывает. Главное — семью сохранить. Ты же мудрая женщина, должна понимать. Нельзя же из-за одной глупости всё рушить.
Лариса слушала её и поражалась. Ни слова сочувствия, ни капли осуждения в адрес сына. Только желание сохранить удобный статус-кво.
— Тамара Павловна, он не просто оступился. Он жил двойной жизнью и врал мне в лицо. И не только мне.
— Ну и что? — в голосе свекрови прорезались стальные нотки. — Подумаешь! Другие вон пьют, бьют, а мой-то не такой. Работает, деньги в дом носит. А то, что погулял… Так может, ты сама виновата? Может, внимания ему мало уделяла? Надо быть хитрее, доченька. Мужчину удержать надо уметь.
— Удерживать я никого не собираюсь, — отрезала Лариса. — Мы разводимся.
— Как разводитесь?! — взвизгнула Тамара Павловна. — А квартира?! Ты его что, на улицу хочешь выкинуть? Он семь лет с тобой прожил! В ремонт вкладывался! Он имеет право на долю!
Вот оно. Главное. Квартира. Не сын, не семья, а квадратные метры в столице.
— Никакого права он не имеет. Квартира моя добрачная собственность. А чеков за «вложения» в ремонт у него, я полагаю, нет. Всего доброго, Тамара Павловна.
Лариса нажала отбой и заблокировала её номер. Теперь всё встало на свои места. И эта семейка, и их ценности.
Она ожидала, что Вадим будет действовать через суд. Так и случилось. Через пару недель ей пришла повестка. Он подал на развод и раздел имущества, требуя половину стоимости квартиры. В иске он утверждал, что в период брака за счёт их общих и его личных средств в квартире были произведены неотделимые улучшения, значительно увеличившие её стоимость.
Лариса наняла хорошего адвоката. Спокойный, седовласый мужчина по имени Игорь Семёнович внимательно её выслушал, изучил документы на квартиру и кивнул.
— Шансы у него практически нулевые. Добрачное имущество разделу не подлежит. А «неотделимые улучшения» ему придётся доказывать. Чеки, договоры с подрядчиками, свидетельские показания. Судя по вашему рассказу, ничего этого у него нет. Так, на испуг берёт.
Судебные заседания были изматывающими. Вадим приводил каких-то своих друзей, которые путались в показаниях, рассказывая, как он чуть ли не своими руками клал плитку и менял сантехнику. Его адвокат, молодой и наглый, сыпал терминами, пытаясь запутать суд. Вадим смотрел на Ларису с плохо скрываемой ненавистью. В его взгляде не было и тени раскаяния, только злоба и жадность.
Лариса держалась. Она приходила на каждое заседание, собранная и спокойная. Она смотрела на человека, которого когда-то любила, и не чувствовала ничего, кроме отвращения. Он стал для неё чужим, неприятным незнакомцем.
Развязка наступила на третьем заседании. Адвокат Ларисы предоставил суду выписки с её банковских счетов, подтверждающие, что все материалы для ремонта и новая кухонная мебель покупались на её деньги. А в качестве свидетеля он вызвал соседа снизу, пожилого профессора, с которым у Ларисы были хорошие отношения.
— Да, я помню этот ремонт, — спокойно сообщил профессор суду. — Лариса сама договаривалась с бригадой. Милые ребята, кстати. А Вадим… он в основном на диване лежал, телевизор смотрел. Говорил, что устаёт на работе.
Это был сокрушительный удар. Вадим что-то кричал про клевету, его адвокат пытался протестовать, но было уже поздно. Суд отклонил его исковые требования о разделе квартиры. Развод они получили.
Выйдя из зала суда, Лариса впервые за долгое время вздохнула полной грудью. Она увидела Вадима, стоявшего в коридоре. Он выглядел постаревшим и потрёпанным. Рядом с ним стояла его мать, которая испепеляла Ларису взглядом.
Он подошёл к ней.
— Довольна? — прошипел он. — Всё себе забрала.
— Я забрала своё, Вадим, — спокойно ответила Лариса. — А ты потерял всё. И не из-за меня. Из-за своей лжи и жадности. Прощай.
Она развернулась и пошла к выходу, не оборачиваясь. Она не знала, что будет дальше. Впереди была неизвестность. Но она точно знала, что сделала всё правильно. Вечером, войдя в свою тихую, снова ставшую только её, квартиру, она подошла к окну. Город сиял тысячами огней. Она была одна. Но впервые за долгие месяцы она не чувствовала себя одинокой. Она чувствовала себя свободной.
