Я никогда не забуду тот момент, когда захлопнула дверь нашей квартиры в последний раз. Звук был оглушительным — как выстрел, поставивший точку в истории, которая никогда не должна была начинаться. Мои руки дрожали, а в голове крутилась одна мысль: «Почему я не заметила предупреждающих знаков раньше?»
Говорят, любовь слепа, но теперь я знаю — она не просто лишает зрения, она отключает все системы раннего оповещения. Оглядываясь назад, я вижу, что красные флажки были повсюду, кричащие и яркие, как маяки в ночи. Но я… я была слишком занята строительством своего семейного счастья с человеком, который никогда не принадлежал только мне.
Сможет ли мужчина, выросший без отца, стать настоящей опорой для своей семьи? После всего пережитого у меня есть однозначный ответ. И этот ответ заставляет меня содрогаться при мысли, что я могла бы навсегда остаться в этом треугольнике, где моему мужу отведена роль вечного ребенка.
Семья Максима всегда казалась мне странной, но притягательной, как экзотическое растение. Родственников было множество — тети, дяди, двоюродные братья и сестры. Однако основной костяк составляли его мать Ирина Николаевна и старшая сестра Вера. Именно они взяли на себя ответственность за воспитание Максима после того, как отец ушел из семьи.
Наши отношения развивались стремительно. Всего через полгода он опустился на одно колено и протянул мне бархатную коробочку с кольцом. В тот момент я чувствовала себя самой счастливой женщиной в мире. Моё сердце пело от восторга — такой решительный мужчина, который точно знает, чего хочет! Разумеется, я согласилась не раздумывая, и вскоре мы стали супругами.
Первые подозрения закрались в мою душу именно на свадьбе. Я заметила, как Вера хлопотала вокруг Максима, словно он был фарфоровой статуэткой, которая может разбиться от малейшего дуновения ветра. Она поправляла ему галстук, отряхивала невидимые пылинки с пиджака, подавала напитки и еду — всё это с такой материнской заботой, что мне стало не по себе.
Вера была его сестрой, а не матерью, так почему же она вела себя с ним как с малышом? И что ещё более тревожно — почему он позволял ей это делать, блаженно улыбаясь, словно избалованный ребёнок?
В ту ночь, когда мы наконец остались одни в гостиничном номере, я решилась задать этот вопрос.
— Почему твоя сестра так с тобой носится? Будто ты не взрослый мужчина, а пятилетний малыш, — я старалась, чтобы мой голос звучал легко и непринужденно.
Максим потянулся и сонно улыбнулся.
— Между нами большая разница в возрасте, почти пятнадцать лет. Мама много работала, когда я был маленьким, поэтому Вера меня практически вырастила. Она для меня как вторая мама, хотя по ней и не скажешь — выглядит она моложе своих лет.
Он говорил о Вере с такой нежностью, что я растаяла. Но как выяснилось позже, всё было не так радужно, как я себе представляла.
Конфликты в нашей молодой семье начались почти сразу. Мы ссорились как по пустякам, так и по серьезным поводам, что, в общем-то, нормально для притирки двух личностей. Но проблема заключалась в том, что каждый наш спор, даже самый незначительный, становился достоянием всей семьи Максима.
Каким-то невероятным образом информация о наших разногласиях молниеносно доходила до Веры, а от неё — до Ирины Николаевны. И что самое ужасное, в процессе передачи факты искажались до неузнаваемости.
Однажды Ирина Николаевна позвонила мне посреди рабочего дня и начала отчитывать за то, что я якобы устроила Максиму скандал из-за похвалы её кулинарным способностям. По версии свекрови, я даже опрокинула тарелку с супом ему на голову! На самом деле всё было гораздо прозаичнее — Максиму не понравился мой суп, он отказался его есть, но сказать прямо, в чём проблема, постеснялся.
Мы действительно поспорили, но только потому, что я просила его быть честным и объяснять, что именно ему не нравится в еде. Оказалось, я просто не доварила картошку. Никаких тарелок на голову, разумеется, не летало.
— Максим, пожалуйста, перестань жаловаться сестре на каждую нашу размолвку, — попросила я его вечером. — Ну поспорили мы, с кем не бывает? Зачем сразу звонить и всё в красках описывать?
— Просто к слову пришлось, — начал оправдываться он, отводя глаза. — Она спросила, как дела, я и ответил…
— Не нужно выносить сор из избы даже «к слову». Особенно когда речь идет о такой ерунде, как недоваренная картошка. У меня такое ощущение, что я живу в реалити-шоу, где каждый наш шаг обсуждается семейным советом.
— Ты преувеличиваешь, дорогая, — Максим попытался обнять меня, но я отстранилась. — Они вовсе не обсуждают нас!
— Ну конечно, — фыркнула я. — Именно поэтому твоя мама потом мне звонит и отчитывает за то, что я якобы издеваюсь над её бедным мальчиком.
Все мои попытки прояснить ситуацию заканчивались ничем — Максим виртуозно переводил тему разговора, а я, поддаваясь на эту уловку, упускала момент для серьёзного разговора. Когда я спохватывалась, было уже неловко возвращаться к прежней теме.
Нельзя сказать, что мои отношения с Верой и Ириной Николаевной были откровенно враждебными. Но их постоянное вмешательство в нашу жизнь доводило меня до исступления. Складывалось впечатление, что в их собственной жизни не происходило ничего интересного, и наша семья стала для них увлекательным сериалом, новые серии которого они с нетерпением ждали.
Однажды вечером я вернулась с работы и обнаружила взволнованного Максима, который нервно мерил шагами нашу небольшую квартиру.
— Вера поживет с нами какое-то время, её уволили, и она не может платить за квартиру — Сказал супруг
Я замерла с сумкой в руках.
— Подожди, давай по порядку. Что случилось с её работой?
— Её сократили, — неохотно пояснил Максим, словно это была его личная неудача. — Ей нечем платить за жильё, через несколько дней хозяин выставит её вещи на улицу. Мама живет далеко от центра, оттуда неудобно ездить на собеседования, а у нас отличная транспортная развязка.
— А моё мнение тебя интересует? — спросила я, чувствуя, как внутри закипает гнев. — Или решения принимаются без меня?
Проблема была не только в том, что Максим не посоветовался со мной. Дело в том, что мы с ним снимали однокомнатную квартиру-студию — нам двоим и так было тесновато, а с появлением третьего человека жизнь могла стать совершенно невыносимой.
— Разве ты не понимаешь, что это безумие? — продолжила я, видя, что Максим только обиженно вздыхает и хмурится. — У Ирины Николаевны двухкомнатная квартира, а у нас даже кухня не отделена от комнаты! Мы будем постоянно друг у друга на голове. Никакой приватности. Я должна переодеваться при ней? Готовить при ней? Ложиться с тобой в постель при ней? Ты вообще подумал об этом?
— Ты всё драматизируешь, — нервно усмехнулся Максим. — Не будет никаких проблем, милая.
— Как это не будет? — настаивала я. — Три человека в одной комнате! Мы поубиваем друг друга через неделю!
— Вера не такая вспыльчивая, как ты, — ответил Максим, явно намекая на мой характер. — И кто знает, может, она найдёт работу уже через пару дней?
— Конечно, раньше найти не могла, а тут прямо сразу найдёт, — скептически хмыкнула я. — Послушай, я готова помочь ей финансово, отвезти на собеседование, ещё как-то поддержать. Но жить вместе…
— Я не хочу продолжать этот разговор, — отрезал Максим тоном, не терпящим возражений. — Всё уже решено. Вера поживёт с нами, это не обсуждается. Пожалуйста, не нагнетай обстановку раньше времени.
Меня задело, что моё мнение проигнорировали, хотя обычно Максим даже мелкие покупки для дома согласовывал со мной. Но выбора у меня не было — оставалось только смириться и надеяться, что я преувеличиваю масштаб проблемы.
На следующий день Вера появилась на пороге с чемоданом и несколькими сумками, хотя речь шла о том, что выселение произойдёт лишь через несколько дней.
— Я заехала в супермаркет по дороге, — объявила она, вручая мне пакет с продуктами. — Купила немного круп, хлеба, масла, колбасы.
— Спасибо, — осторожно ответила я, не зная, как реагировать. У меня были свои предпочтения в еде, я покупала продукты определённых брендов. Но не хотелось показаться неблагодарной, поэтому я разложила всё по местам. В конце концов, хорошо, что Вера готова вносить свой вклад в хозяйство.
Как выяснилось позже, это была разовая акция. С тех пор Вера ни разу не потратила ни копейки ни на продукты, ни на коммунальные услуги. Я и не планировала брать с неё деньги за квартиру, но как-то не рассчитывала, что из нашего с Максимом бюджета придётся долгое время кормить ещё одного человека.
К тому же, Вера очень быстро почувствовала себя хозяйкой. Она переставляла мои косметические средства в ванной, перевешивала полотенца, меняла местами посуду на кухне. Мои книги, аккуратно расставленные в алфавитном порядке, она решила организовать по цвету обложек, потому что «так красивее». Если я начинала уборку, когда она сидела с ноутбуком, она демонстративно вздыхала и закатывала глаза.
— Неужели нельзя было начать уборку раньше или позже? — возмущалась она. — Я работаю, ты мне мешаешь.
— Я убираюсь тогда, когда считаю нужным, — отвечала я. — И спрашивать твоего разрешения не собираюсь.
Однажды она демонстративно споткнулась о ведро с водой, когда я мыла полы, и снова сделала меня виноватой.
— Зачем ты именно сейчас решила полы мыть? — спросила она раздражённо. — Не видишь, что я хожу тут?
— Ты уже достала! — не выдержала я. — Я не собираюсь под тебя подстраиваться. Сядь на диван и сиди спокойно, пока я закончу. А если встанешь и наследишь — я тобой пол вытру.
Она почему-то восприняла мои слова как шутку и весело рассмеялась. Но, по крайней мере, она села на диван и больше не мешала мне до конца уборки.
Работу Вера искала без особого энтузиазма. Я часто видела её с ноутбуком или телефоном, но на собеседования она ездила крайне редко — не чаще раза в неделю. Её специальность не предполагала возможности удалённой работы, так что было непонятно, как она планировала трудоустроиться, не проходя собеседования.
— Собираюсь с подругами в кафе, — заявила она как-то, копаясь в шкафу, где я выделила ей пару полок для одежды. — Дашь денег?
— Сколько нужно? — спросил Максим.
— Пару тысяч — на такси туда-обратно и посидеть.
— Максим, — позвала я. — Из нашего бюджета ты ей денег не даёшь, понял? Вера, заработай себе на развлечения и ходи, куда хочешь. Мы и так тебя содержим, имей совесть.
Вера лишь раздражённо закатила глаза. Позже я узнала, что Максим всё-таки дал ей денег, а на мои возмущения ответил:
— Ей же нужно устраивать личную жизнь. Столько лет — и ни разу замужем не была. Где ей познакомиться с мужчиной, если всё время дома сидеть?
— Она и не должна сидеть дома, — напомнила я. — Предполагалось, что она ищет работу, чтобы съехать от нас. Вот найдёт работу, съедет и тогда пусть занимается личной жизнью. Если ещё раз дашь ей деньги — мало не покажется.
Вернулась Вера глубокой ночью, нетрезвая и с сильным запахом алкоголя. Я распахнула все окна, но всё равно половину ночи не могла уснуть из-за отвратительного запаха, заполнившего нашу маленькую квартиру.
Через несколько дней история повторилась — Вера снова собралась «отдохнуть» с подругами. К тому времени я уже начала разрабатывать план по её выселению, только не знала, как подступиться к Максиму, чтобы он не увильнул от разговора и чтобы проблема была решена раз и навсегда.
— Мне нужны деньги, — заявила Вера. — Хочу с девочками в бар сходить.
— А я тут при чём? — удивилась я.
Максим в это время был на работе, а я в свой выходной готовила обед. Вера стояла рядом, заглядывая в кастрюли и принюхиваясь. Она оказалась очень прожорливой — даже перед походом в ресторан не отказывалась от домашней еды.
— Максим сказал, чтобы я к тебе обращалась за деньгами, — ответила она с невинным видом. — Так что? Тысячи две мне хватит.
В этот момент моё терпение лопнуло, и я с грохотом бросила лопатку в сковороду. Вот хитрец! Не дал сестре денег, зная, что это разозлит меня, но и не отказал ей прямо, зная, что это разозлит её. Просто переложил решение проблемы на мои плечи.
— Ни копейки не получишь, — отрезала я. — Ты живёшь здесь как паразит за наш счёт: стесняешь нас, ешь нашу еду, тратишь наши ресурсы, пытаешься командовать, и у тебя хватает наглости просить деньги? Ты вообще ищешь работу? Потому что если ты вдруг решила, что я собираюсь годами обслуживать тебя и содержать, то ты сильно ошибаешься.
Выражение лица Веры мгновенно изменилось. Щёки покраснели, глаза опасно сузились. Она начала кричать на меня, называя шлюхой, жадной эгоисткой, вертихвосткой и другими нелестными словами — всего «великолепия» её словарного запаса я не запомнила. Затем она демонстративно побросала вещи в сумку и ушла, напоследок со всей силы хлопнув дверью.
«Наконец-то», — подумала я с облегчением. Удивительно, но скандал меня совершенно не задел.
Однако спустя час мне начала названивать Ирина Николаевна. Она была не так красноречива, как её дочь, но поток оскорблений был столь же обильным. Я узнала о себе много нового — что я последняя тварь, что земля не должна меня носить, и много чего ещё в том же духе.
— Ну наконец-то, — с облегчением сказала я, когда Максим вернулся домой. — Твои родственницы совсем с катушек слетели.
— Зачем ты выгнала Веру? — испуганно спросил Максим. — Мама сказала, ты её сильно обидела и буквально выставила за дверь.
Я даже не стала его переубеждать. Пусть думает, что выгнала — мне уже было всё равно.
— С меня достаточно этой нахлебницы, — сказала я. Хотела добавить что-то ещё, но в этот момент снова зазвонил телефон. — Успокой свою мать, пожалуйста. Сколько можно мне названивать?
Но Максим смотрел на телефон с таким ужасом, будто это была ядовитая змея, и явно не собирался разговаривать со своей матерью. Он выглядел настолько испуганным, что меня разобрал смех.
— Жалкий маменькин сыночек, — сказала я. — И куда я смотрела… Я ухожу от тебя, Максим. Иди живи со своей сестричкой или с маменькой. А я устала от тебя-тряпки и от твоей семейки, которая постоянно лезет в нашу жизнь.
По сути, Максим был неплохим человеком, если не считать всех этих проблем с семьёй. И, возможно, мы могли бы всё это преодолеть и жить дальше вместе. Но я вдруг представила, что стану матерью и буду воспитывать ребёнка в таких условиях, и содрогнулась от этой мысли. Такой мужчина, как Максим, забудет о своих детях в тот момент, когда мамочка или сестра позовут его к себе. А это определённо не то будущее, о котором я мечтала.
